Черным по белому

— Я уже был здесь вчера. Купил книгу издательства «Алтимейт-пресс», — отвечал Стратт.

Лицо незнакомца находилось на одном уровне с его собственным — и притом пугающе близко.

— Ах да, конечно, я вас помню. — Незнакомец непрестанно раскачивался туда-сюда, точно спортсмен на разминке, а голос его странно варьировался от фальцета до баса. — Ну что ж, заходите, пока снегом не замело, — пригласил он и с грохотом захлопнул за гостем дверь, аж безъязыкий колокольчик потусторонне звякнул.

Книгопродавец — а это наверняка был он, решил про себя Стратт, — оказался выше гостя на целую голову. Внизу, в полумраке, среди размыто-угрожающих угловатых столов Стратт почувствовал смутную потребность самоутвердиться.

— Надеюсь, вы нашли деньги за книгу, — заявил он. — Ваш помощник, кажется, не хотел брать с меня платы. Кое-кто этим бы непременно воспользовался.

— Сегодня его с нами нет.

Книгопродавец шагнул в офис, щелкнул выключателем. На свету его морщинистое, одутловатое лицо словно бы увеличилось в размерах: глаза тонули в провисших звездчатых складочках, щеки и лоб выпячивались из провалов, голова словно парила полунадутым воздушным шаром над плотно набитым твидовым костюмом. Под лампой без абажура стены смыкались все теснее, окружая видавший виды письменный стол; беспорядочную гору захватанных экземпляров «Букселлера» оттеснила в сторону черная, забитая грязью пишущая машинка, и тут же лежала палочка сургуча и открытый спичечный коробок. У стола напротив друг друга стояло два стула, а позади виднелась закрытая дверь. Стратт уселся за стол, стряхнул пыль на пол. Книгопродавец прошелся по офису из конца в конец и внезапно, словно вопрос только что пришел ему в голову, осведомился:

— Скажите, а почему вы читаете эти книги?

Тот же самый вопрос Стратту частенько задавал в учительской преподаватель английского, так что Стратт поневоле бросил читать любимые романы на переменах. Неожиданное любопытство книгопродавца застало его врасплох, и Стратт не нашел ничего лучше, как прибегнуть к доброй старой отговорке:

— Что значит, почему? А почему бы и нет?

— Я вас нисколько не осуждаю, — поспешил заверить книгопродавец, нетерпеливо кружа вокруг стола. — Мне действительно искренне интересно. Я как раз хотел предположить, что вам, в определенном смысле, хотелось бы осуществить то, о чем вы читаете, на самом деле?

— Очень может быть.

Разговор принимал крайне подозрительное направление; Стратту отчаянно хотелось одержать над собеседником верх, но все его слова словно бы падали в одетое снегом безмолвие внутри затхлых стен и тотчас же исчезали, не оставляя никакого следа.

— Я вот что имею в виду: когда вы читаете книгу, вы разве не прокручиваете в голове происходящее? Особенно если сознательно пытаетесь зримо представить себе, как все было; впрочем, это неважно. Вы, разумеется, можете и отбросить книгу. Знавал я одного книгопродавца, который занимался этой теорией; в нашей области свободного времени, чтобы быть самим собою, к сожалению, немного, но при каждой возможности он над теорией работал, да, хотя так и не сформулировал… Минутку, я вам кое-что покажу.

Он отскочил от стола и нырнул в магазин. Стратт размышлял про себя, что там за второй дверью позади стола. Он уже приподнялся было проверить, но, оглянувшись, увидел, что хозяин уже возвращается сквозь скользящие тени с неким томом, извлеченным из подборки трудов Лавкрафта и Дерлета.

— На самом деле вот это тоже имеет некое отношение к вашему любимому «Алтимейт-пресс», — сообщил книготорговец, захлопнув за собою дверь офиса. — В следующем году издательство планирует опубликовать труд Иоганна Генриха Потта, насколько мне известно, а там тоже речь идет о запретном знании, как и здесь; вы наверняка весьма удивитесь, если я скажу, что редакторы подумывают оставить некоторые фрагменты Потта без перевода, на латыни оригинала. Вот это непременно вас заинтересует; единственный экземпляр, между прочим. Вы, надо думать, незнакомы с «Откровениями Глааки» — это своего рода Библия, записанная под руководством сверхъестественных сил. Всего было одиннадцать томов, а этот — двенадцатый, продиктованный автору во сне, на вершине холма Мерси. — Голос его то и дело срывался. — Не знаю, откуда он вообще взялся; может, родственники автора после его смерти обнаружили эту книгу где-нибудь на антресолях и решили на ней подзаработать, кто знает? Этот мой знакомый книгопродавец — так вот, он был знаком с «Откровениями» и сразу понял, что книге цены нет, но не хотел, чтобы продавец осознал всю уникальность находки и чего доброго отнес ее в библиотеку или в университет, так что он, так и быть, согласился взять книгу в числе прочих разрозненных вещиц на перепродажу, сказал, может, для записей пригодится. Когда же он ее прочел… Есть там один фрагмент — для проверки его теории просто-таки дар божий. Вот. Смотрите.

Книгопродавец снова обошел Стратта кругом, положил книгу ему на колени, накрыл ладонями его плечи. Стратт поджал губы, неодобрительно вскинул глаза на лицо собеседника — но отчего-то ему недостало силы воли, чтобы укрепиться в своем нежелании, — и книгу он в итоге открыл. То оказался старый гроссбух, пружины его полопались, неровные строки, выведенные бисерным почерком, испещрили пожелтевшие страницы снизу доверху. Вступительный монолог Стратта несколько озадачил, но теперь книга лежала перед ним — смутно напоминая те пачки отпечатанных под копирку листов, что в его время подростки передавали из рук в руки в туалетах. «Откровения» подразумевали что-то запретное. Заинтригованный, Стратт открыл книгу наугад. Здесь, в Нижнем Бричестере, голая лампочка высвечивала каждую чешуйку шелушащейся краски на двери напротив, и властные руки лежали на его плечах, но где-то внизу, под землей, его преследовали чьи-то шаги — гигантские, но неслышные; он обернулся — над ним нависала раздувшаяся, светящаяся фигура… Это еще что такое? Левая рука крепче сжала его плечо, а правая переворачивала страницы; и вот наконец палец подчеркнул фразу:

«За провалом в подземной ночи туннель выводит к стене из массивного кирпича, а за стеной пробуждается И’голонак — и служат ему истрепанные, безглазые призраки тьмы. Долго проспал он за стеною, и те, что переползают через кирпичи, резвятся на его теле, не ведая, что это И’голонак; но когда имя его будет произнесено либо прочитано, он восстанет — дабы ему поклонялись, и утолит голод, и примет обличье и душу тех, кем питается. Ибо которые читают о зле и взыскуют образа его в мыслях своих, они призывают зло, и так сможет И’голонак вернуться, и ходить среди людей, и ждать того часа, когда очистится земля, и Ктулху восстанет из своей гробницы среди водорослей, и Глааки распахнет хрустальную потайную дверь, и племя Эйхорта рождено будет в солнечный свет, и Шуб-Ниггурат воспрянет и разобьет вдребезги лунные линзы, и Биатис вырвется из своей темницы, и Даолот развеет иллюзию и явит сокрытую за нею реальность».

Ладони на плечах Стратта беспокойно шевелились и ерзали, пальцы то напрягались, то ослабляли хватку.

— Ну и что вы об этом думаете? — осведомился текуче-изменчивый голос.

Чушь собачья, решил про себя Стратт, но в кои-то веки храбрости у него недостало, и он неловко отговорился:

— Ну, как вам сказать… таких книг в продаже не встретишь.

— А вам интересно? — Голос зазвучал ниже и глубже — всеподчиняющим басом. Хозяин магазина резко развернулся, вдруг показавшись еще выше: головой он задел лампочку, так что во всех углах всколыхнулись тени, и снова затихли, затаились, и снова украдкой выглянули наружу. — Вас это заинтересовало? — Лицо его дышало напряженным ожиданием — насколько удавалось разглядеть, ибо в углублениях и впадинах свет растревожил тьму и казалось, будто кости черепа тают на глазах.

В полутьме офиса в душу Стратта закралось нехорошее подозрение. Разве не доводилось ему слышать от дорогого и, увы, ныне покойного друга, гоатсвудского книгопродавца, что в Бричестере существует культ черной магии: группа молодежи во главе с каким-то Франклином или Франклайном? Уж не пытаются ли его туда завербовать?