Страница 2 из 133
Пушкин дал русской поэзии начало всех начал. Пушкин – это тот фон, на котором рассматриваются все культурные явления России.
Русская поэзия после Пушкина не только развивает пушкинские идеи и поэтические принципы, но и вступает в спор с Пушкиным. Если Пушкин – это мера, гармония, то Лермонтов – безмерность, диссонанс. Если Демон пытается только смущать Пушкина, то у Лермонтова «дух отрицанья» – ведущая, господствующая сила. Если Пророк Пушкина готов глаголом жечь сердца людей», если он мощен и одухотворен, то лермонтовский пророк, побитый камнями, «торопливо пробирается» через «шумный град». Пророк – символ веры, Демон – символ неверия. Лермонтов полемизировал с Пушкиным, со своим учителем,- на каждый тезис Пушкина он находил антитезис. Пушкин ввел очарование, Лермонтов – разочарование.
От Пушкина через Лермонтова поэзия устремилась к психологическому анализу сложного внутреннего мира человека. Здесь видны уже трагический пафос Ф. Тютчева, меланхолические резиньяции Н. Огарева, надрыв А. Григорьева, холодноватая романтичность К. Павловой, скорбная рефлексия К. Случевского, элегическая музыкальность А. Апухтина. От Пушкина через Некрасова идет в русской поэзии реалистическая лирика с точным и детальным изображением народного быта (И. Никитин, И. Суриков, С. Дрожжин). От Лермонтова и Некрасова развивается гражданская тема с ее беспощадной критикой современности и со всей внутренней безнадежностью, тяжелой усталостью, звучащей в строках С. Надсона, в неторопливых суховатых размышлениях А. Жемчужникова или прорывающаяся порой в призывных интонациях П. Якубовича, В. Фигнер, Л. Радина.
Русская поэзия XIX века богата первостепенными талантами – Жуковский, Батюшков, Крылов, Баратынский, Тютчев, Фет, А. К. Толстой… Каждый из них в отдельности образует большой самостоятельный и органичный мир. Их поэтические индивидуальности настолько велики, что каждый из них не меркнет на фоне Пушкина, Лермонтова, Некрасова. А за ними – иные горные пики, иные хребты: Бунин, Блок, Маяковский, Есенин, Пастернак, Заболоцкий, Твардовский…
Русская поэзия как бы не ощущает границ, она вся – устремленность в пространство. Сергей Есенин писал, что недаром на крыше каждой русской избы – деревянный крашеный конек. Россия вся в движении, вся в становлении, вся в походе. Бесконечны ее просторы, дали. Недаром у Гоголя единственным положительным героем его поэзии была мчащаяся тройка.
У каждого русского поэта просторы, дали составляют философскую перспективу в его стихотворениях. У таких разных поэтов, как Некрасов и Тютчев, Блок, Маяковский и Есенин, есть общее: их роднит максимализм, максимальность требований, предъявленных к жизни.
Да и сам русский язык, который, по гоголевскому выражению, «уже сам по себе поэт», весь в движении, в становлении. Бесконечны возможности рифм, бесконечны, как в шахматах, возможности инверсий, еще впереди неисчерпаемые возможности белого и свободного стиха.
Но в поэзии необходим не только тяжкий могучий молот нового, но и устойчивая, крепкая, сопротивляющаяся наковальня старого. Ведь традиция – это то немногое из прошлого, что осталось для нас живым. И только то, что живо сейчас, станет традицией, то есть будет живым и для наших потомков.
ЕВГЕНИЙ ВИНОКУРОВ
В. ЖУКОВСКИЙ
СЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ