Дорсет

Она трясла его за грудки, а он беспомощно мотал головой. В его обретшем фиксированную четкость взгляде отражалось полное непонимание.

— Хелен, Хелен, это же я! — наконец, выдавил Эшвуд не своим голосом. — Александр.

Женщина разжала пальцы. Голос действительно принадлежал Дорсету.

— Ну посмотри на меня внимательно! Я понимаю, что…

Зато она ничего не понимала.

— А этот где? — доктор Грант не могла бы поклясться, что местопребывание Длинного Ала ее действительно интересует.

— Не знаю. Там решат. Сразу в ад. Или в чистилище. Он тоже, оказывается, католик. У нас есть догмат о чистилище. Но говорят, для него это слишком мягко.

Хелен схватилась руками за голову, потому что ей показалось, что череп вот-вот разлетится на тысячу кусочков.

— А ты?

— А про меня сказали, что я свое еще не догулял, — Дорсет пытался рассмеяться разбитыми губами Эшвуда. — И отправили вниз. Сначала хотели сделать святым мучеником за веру. Но, говорят, Ватикан долго тянет с рассмотрением. Еще нужны чудеса на могиле. А какая у меня могила? Голову выставили на мосту, а тело выбросили в Темзу. Я попросился обратно. Ты не рада?

Рада ли она? Хелен истерически расхохоталась.

— И что ты теперь будешь делать?

— Машинами торговать, — не растерялся Дорсет. — Этот тип, кажется, не голодал, — он хлопнул себя по коленям. — Выведу татуировки, — граф с неприязнью воззрился на свои руки. — Поеду с тобой, куда ты там собралась? В Питер? Проживем как-нибудь.

Хелен чувствовала, что продолжает икать, смеяться и плакать одновременно.

— Дорсет, ты сумасшедший!

— Это не важно. Ты тоже не в своем уме. Леди Адекватность. В постели с привидением!

По дороге к ним уже бежали люди из деревни. Видимо, владельцы стада. Граф Александр порылся в кожаных штанах Эшвуда, вытащил из заднего кармана бумажник и с интересом воззрился на радужные купюры.

— Как ты думаешь, 20-ти фунтов нам хватит, чтоб замять инцидент с коровой?