Друзья в небе

Советские летчики с первых же дней войны стали вырабатывать свою тактику воздушного боя, стремительного и дерзкого.

Воздушный бой длился считанные секунды, редко — минуты. Казалось бы, о каком плане боя может идти речь?

«В бою нужно своего рода вдохновение, — говорили некоторые молодые летчики. — Увидел противника — бей его, как умеешь: сверху, снизу, в хвост, в лоб… Какой тут план?..»

Такие горячие головы после трех-четырех боевых вылетов убеждались в своей ошибке. План боя в воздушных схватках так же нужен, как и при длительном наземном сражении. Опыт показал, что необходимо рассчитать весь будущий бой, заранее условиться с товарищами о маневрах, драться в воздухе продуманно.

— Искусство истребителя — наука и труд, — говорил Покрышкин. — Конечно, тут и вдохновение требуется, и интуиция, но это все-таки не стихи писать. Тут — девять десятых учебы и труда.

Так сражался сам Покрышкин и тому же учил других. Его землянку на полевом аэродроме шутливо именовали «конструкторским бюро». Стены ее были увешаны схемами и чертежами маневров истребителей. Изучая их, молодые летчики изо дня в день улучшали тактику воздушного боя.

Анализируя свои воздушные схватки, наблюдая и разбирая бои однополчан, Покрышкин пришел к заключению, что победоносный бой в небе должен обязательно проходить на крутых восходящих и нисходящих фигурах высшего пилотажа. Покрышкин был одним из первых советских истребителей, который стал умело применять боевую вертикаль.

Потом он стал инициатором нового боевого построения истребителей, названного «этажеркой»: истребители попарно патрулируют на разной высоте. Если врагу удалось почему-то ускользнуть из-под огня одной ступеньки «этажерки», то он попадал под огонь второй или третьей…

Боевой счет Цокрышкина рос от вылета к вылету. О его славных подвигах стали говорить на всех фронтах. Свои — с восторгом и уважением. Враги — с ненавистью и страхом.

Самолет на буксире

В конце первого военного лета над Запорожской степью Покрышкин вступил в бой с несколькими «мессершмиттами». Один вражеский самолет был им уже подбит, когда летчик услышал вдруг, как дробно застучали по его машине снаряды противника. Перебито было управление. Истребитель тяжело плюхнулся в степь.

Покрышкин на мгновение потерял сознание. Лицо его было залито кровью. Он пришел в себя и первым делом осмотрел машину. Оказалось, что после ремонта она сможет снова воевать. И летчик остался около своего израненного МИГа.

Это случилось за линией фронта. Проходившие мимо бойцы говорили Покрышкину:

— Летчик, бросай своего коня, давай пробиваться вместе!

Но Покрышкин не мог бросить «коня». Он знал, что в ту пору много было «безлошадных» авиаторов. Самолетов не хватало, и летчики с чемоданами в руках ожидали их на авиационных заводах.

Очень хотелось Покрышкину спасти самолет, вернуться вместо с ним в часть. Он уговорил командира небольшого отряда помочь ему.

Темной ночью вспыхнули в небе голубые немецкие ракеты. Они взлетали со всех сторон, м при их дрожащем свете саперы подкопали землю под самолетом, лежавшим на брюхе. Летчику удалось выпустить шасси. Общими усилиями самолет вытащили на дорогу.

Немалых трудов стоило убедить водителя проезжавшего мимо грузовика взять на буксир самолет. И вот по степным дорогам пополз вслед за полуторкой аэроплан.

Двигались по ночам. Днем отсиживались в глубоких балках. Несколько раз вступали в стычки с гитлеровцами. И в конце концов пробились с боем сквозь немецкие заслоны.

Спустя неделю грузовик дотянул самолет до аэродрома. Рядом шел летчик с перевязанной головой. Товарищи встретили Покрышкина как гостя с того света. А он еще немало полетал потом на спасенном и «вылеченном» самолете. На нем же ходил Покрышкин и в разведку.

Летчику запомнился одни, на редкость трудный, разведывательный полет. Это было глубокой осенью 1941 года, в ту пору, когда враг пробивался к Москве. Покрышкину дано было задание найти танки группировки генерала Клейста.

В осенний туман вылетел Покрышкин «прочесывать» заданный район. Летая на малой высоте, он упорно искал немецкие танки. До боли в глазах вглядывался в мокрую землю, чуть запорошенную первым снегом. Бензин был уже на исходе, когда летчик заметил на дороге вмятины, похожие на следы гусениц. Полетел по следам и нашел вражеские танки. В кустарниках, в оврагах, между стогами сена чернело множество немецких боевых машин. Это была важная находка. Советское командование благодаря ей сумело разгадать замысел Клейста и подготовить его танкам достойную встречу.

В конце войны

Весной сорок четвертого года гвардейский истребительный полк, которым командовал Покрышкин, возвратился на аэродром вблизи государственной границы, откуда начинал воевать.

Полковник Покрышкин приказал вынести на летное поле гвардейское знамя. Его пронесли между самолетами, украшенными красными звездочками по числу сбитых машин противника. Больше всего таких звездочек было на машине командира.

За тысячу дней войны многое изменилось. Советские летчики стали полными хозяевами неба. Они властно диктовали свою волю врагу, создавали нужную для наших сухопутных войск воздушную обстановку. Выросли закаленные в боях люди, совершенной стала новая техника.

Наши летчики получили «вторые глаза», которые могли следить за вражескими самолетами на всем протяжении их полета, начиная с подъема в воздух на аэродроме. Этими «глазами» были радиолокаторы, установленные на аэродромах. На их экранах зеленоватые, чуть подрагивающие линии говорили о том, сколько идет самолетов, откуда, на какой высоте. Зная все это, наши истребители вылетали им навстречу.

Командиру гвардейского соединения Покрышкину теперь приходилось меньше летать, чем раньше. Он больше командовал боями по радио, находясь па наблюдательном пункте. Но все же время от времени он поднимался в воздух.

Однажды с небольшой группой истребителей Покрышкин бросился в атаку на строй вражеских бомбардировщиков. В его прицеле оказался немецкий флагман. Очередь! Еще очередь! Бомбардировщик взорвался, и Покрышкин пронесся сквозь взрыв, чудом оставшись невредимым.

Летчики Покрышкина отличались в боях над Польшей и на подступах к Берлину.

Стояла весна, летать было трудно: почва на аэродромах размокла. Войска быстро продвигались вперед, и летчикам все время приходилось искать новые аэродромы — поближе к линии фронта. Каждый сухой кусок земли был находкой.

Покрышкин как-то выбрал дли своей части совсем необыкновенный аэродром — асфальтированное шоссе берлинской автострады. Ширина дороги была невелика, по бокам ее выкопаны кюветы, но при точном расчете все же можно было делать посадки и взлеты.

И вот истребители, замаскированные ветками, выстроились по краям дороги. Посередине шоссе непрерывным потоком двигались автомашины наступающих армии, но, когда было нужно, движение прекращалось и дорога становилась аэродромом.

Советские гвардейцы, стартуя с берлинской автострады, поднимались в воздух, чтобы бить врага в самом его логове.

Леса вокруг Берлина были забиты немецкими солдатами, пушками, обозами. Не раз Покрышкин водил группы самолетов над лесом. Снижаясь, он пытался определить намерения гитлеровцев — не думают ли они сдаваться в плен? Когда советские самолеты встречали огнем, покрышкинцы шли на штурмовку, поливая просеки нулями и снарядами. Однажды после такой штурмовки техник нашел хвою в коке винта. Увлекшись, Покрышкин задел верхушки деревьев.

Боевой путь Покрышкина закончился над Прагой, уже после того, как в Москве отгремел салют Победы. На его счету было пятьдесят девять сбитых вражеских самолетов.

Кончилась война, и в стенах Военно-воздушной академии появился новый слушатель. На его кителе сняли три Золотые Звезды Героя Советского Союза. Это был гвардии полковник Александр Покрышкин. Конечно, при первой же возможности он пошел учиться, чтобы потом учить других.