Страница 32 из 33
И еще: он ничего у «царей» не просил.
«Распутин в этот период своей жизни… нуждался в деньгах, и мне приходилось ссужать его небольшими суммами от 20 до 100 рублей, которые при случае он мне возвращал. Я спросил его: „Неужели ты, несмотря на свою близость к царице, нуждаешься?“ Он ответил: „Скупа она… даст 100 рублей, а когда через неделю спросишь у нее опять, она напомнит: „Ведь я дала тебе 100 рублей“, — показал Филиппов в «Том Деле“.
Мужик понял: ей трудно давать ему деньги. Бережливость, а точнее, скупость царицы вошла при дворе в поговорку. И он не просил. И… добился своего — они сами стали предлагать ему награды и деньги, а он отказывался. Знал, как благодарна ему царица за отказ…
Он был для «царей», пожалуй, единственным бескорыстным молитвенником перед престолом Всевышнего.
«Цари» на «исторических» балах надевали маскарадные наряды времен первых Романовых, и Аликс захотелось увидеть Распутина в дорогом «народном костюме». «Она была скупа и не давала деньги Распутину, дарила шелковые рубашки, пояса и золотой крест, который он носил», — вспоминала великая княгиня Ольга. И теперь, приезжая в Покровское, он с удовольствием щеголял в шелковых рубашках с малиновым поясом, в лакированных сапогах…. Когда спрашивали, откуда сие великолепие, он рассказывал о «царях», которые любят его и ценят — пусть односельчане не забывают, кем стал Гришка, на которого они доносили церковным следователям.
«Григорий, сказал, указывая мне на свою атласную сорочку: — Эту сорочку шила мне Государыня. И еще у меня сорочки, шитые ею.
Я попросил показать мне их… Жена Григория принесла несколько сорочек. Я начал рассматривать их… — Что, на память хочешь взять? — улыбаясь, спросил Григорий. — Можно хоть одну, или две? — Возьми три!
И он отобрал для меня три сорочки: красную, белую чесучовую и белую дорогого полотна, вышитую по воротнику и рукавам», — вспоминал Илиодор.
Между тем революция становилась лишь ужасным воспоминанием. Наступал долгожданный покой. И для Аликс, так желавшей верить в чудеса нового «Нашего Друга», это была заслуга не премьера Столыпина, виселицами и военно-полевыми судами усмирившего Россию, но чудесного «старца», умирившего ее своими молитвами.
Но если Николай в то время стал покойнее, ее по-прежнему мучили приступы неврастении, на первый взгляд беспричинные.
«Болит голова… болит сердце», «мое сердце обливается кровью от страха и ужаса», «когда голова у меня меньше болит, я выписываю изречения Нашего Друга, и время проходит быстрее», «я больна от печальных мыслей» — это из ее позднейших писем. Но тот же страх преследовал ее и в те годы. Постоянная тоска от ужасных предчувствий, постоянное раскаяние — ведь это ее проклятая наследственность губила любимого сына…
Только «Наш Друг» умел гасить ее нервозность речами о прощении и любви, о будущей Божьей награде за все страдания. Своими удивительными руками он снимал сводившие с ума мигрени. Он был так нужен измученной Аликс — не меньше, чем ее обреченному сыну.
Одно из ее писем Распутин покажет тогдашнему своему другу Илиодору. Она старалась писать простодушно, на понятном для мужика языке:
«Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает… « Чтобы ощущать себя в безопасности, ей необходимо было постоянно убеждаться в его особой силе. И потому Аликс и подыгрывающая ей Вырубова будут стараться каждый день увидеть хоть маленькое, но чудо, сотворенное им: он предсказал погоду, он угадал день возвращения Николая домой… Все это осталось в переписке царя и царицы.
Именно тогда Распутин произнес удивительную фразу: «Покуда я жив, будет жить и династия». Об этом вспоминала его дочь: «Сам отец говорил в Царском Селе, что когда его не будет, тогда и двора не будет… „ То же самое мы найдем и во множестве свидетельских показаний. «Установлено, — напишет следователь Руднев, — что он говорил Государю: «Моя смерть будет и твоей смертью“.
Мужик знал: эти слова царицу не пугали. Наоборот — успокаивали. Ведь Распутин крепок, он должен прожить очень долго. Да и зачем Господу отнимать у «царей» своего посланца?
Но в 1910 году, когда наступил пик его успеха, когда стал он единственным, происходит таинственное: вокруг Распутина вдруг все начинает рушиться…
1910 год был ознаменован весьма немногими событиями, привлекшими внимание российских газет и обывателей.
В Петербурге состоялся первый Всероссийский съезд по борьбе с пьянством — этой воистину «русской болезнью». Вспоминали курьезы из древней истории: как «в одной битве пьяные воины портки потеряли». Обвиняли правительство — за то, что оно зарабатывает на этой вечной беде (после чего оскорбленные представители министерства финансов покинули съезд). Обвиняли сельских священников — за то, что они чрезмерно почитают слова святого князя Владимира: «Руси есть веселие пити» (после чего покинули съезд и представители духовенства).
В Государственной Думе произошел скандал. Известный монархист Марков-второй потребовал принятия новых постановлений против евреев. «Русский народ, — заявил он, — не желает стать рабом иудейского паразитного племени». Председательствующий князь Волконский попытался лишить его слова, Марков-второй назвал князя и протестующих думцев «жидовскими наемниками» и был голосованием исключен на 15 заседаний. «Я рад расстаться с вами на 15 заседаний, жидовские прихлебатели», — заявил он, удаляясь.
На другом заседании один из вождей монархистов, Пуришкевич, сообщил, что левое движение в студенческой среде — это «евреи, а над ними профессора, среди коих тоже немало евреев, потому в университетах и воцарилась анархия». Заявление вызвало очередной думский скандал — с общей бранью и выкриками с мест. Председатель Думы «потерял контроль и выказал полную беспомощность», в результате чего был смещен.
Новым председателем был избран Александр Иванович Гучков. Газеты с удовольствием печатали его биографию. Не было ни одного опасного события в начале века, в котором не участвовал этот сын благополучного московского купца. Он защищал армян во время резни их турками, участвовал в англобурской войне (естественно, на стороне буров), а во время русско-японской войны попал в плен к японцам. В Думе прославился блестящими речами и… драками на заседаниях. Он даже умудрился вызвать на дуэль главу кадетской фракции Профессора Петра Николаевича Милюкова!