Побег

Он уже собирался пойти поискать Вальку, но при выходе из «овощного» закутка наткнулся на спешившего к нему Голову. Тот, заискивая, схватил его за плечи и заставил вернуться к луку, где их никто не видел.

– Ты прости мне, ладно? Ты же умный парень, Максим! Ты должен понять: я не могу выглядеть слабым! Этот Андрей… Он только и ждет, чтобы улучить момент и пойти на конфликт. А я не могу, я должен думать обо всей общине, понимаешь?

– Вот оно что? – Максим отступил еще на шаг, чтобы Голова его отпустил. – Ну да, я так и подумал. Только довольно неожиданно вышло. Я, между прочим, твою просьбу выполнял. Но могу и рассказать всем, что я в кустарнике делал.

– Ну что ты говоришь такое? – Голова всплеснул руками. – Я же тебе доверяю, Максим! Когда-нибудь, когда меня не станет и годы пройдут, ты станешь старейшиной общины. Я уверен, с тобой все будет хорошо! Но до тех пор тебе надо многому научиться. Я могу тебе рассказать. Давай почаще работать вдвоем, и ты научишься многому полезному.

– Андрей старше меня на год. Но мне почему-то кажется, что он долго ждать не собирается.

– У нас есть свои правила! – Старейшина набычился и выкатил подслеповатые глаза. – Ты их знаешь. Самый взрослый управляет общиной, так должно быть всегда! И так будет, потому что община не потерпит преступлений.

– Андрей уже нарушил табу, – напомнил Максим. – Очень важное табу. Ты ничего не сделал. Ну, и какое он нарушит следующим? Ты говорил, что если к следующей зиме у нас не будет соли, то Андрей сорвется. Я тут подумал… Он не станет ждать следующей зимы. Эта будет трудной. А еще они крадут зерно у общины. Или ты поверил в жучков? Или соседей, хотя я вот не понимаю: как можно перепутать жучков с соседями?

– Не заводись! – попросил Голова, но продолжал буравить Максима выпученными глазами. – Я все вижу. Кое с кем советуюсь, понял? Взрослый – значит, более опытный и умелый, а я старейшина. Так что закрой пока рот.

– Сегодня все поймут, что ты боишься Андрея.

И Голова ударил его. Неловко и несильно, довольно трусливо ударил, но все же кулаком. Максим развел руки в стороны и стоял, улыбаясь тому, что сам не мог понять: он готов ударить Голову или еще нет? Вот Андрей был бы готов, огреб бы старейшина все, что причитается. Но ведь это тоже табу – не слушаться старшего уже нарушение, а уж напасть… Максим хохотнул.

– Ничего смешного, понял? – Голова, не получив отпора, вроде бы приободрился. – А не понял, так я попрошу с тобой посерьезнее поговорить! Мне есть к кому обратиться.

«Меня, значит, не боишься? – с обидой подумал Максим. – Мне доверяешь, я у тебя умный и послушный! А уважаешь только того, кого боишься. Ну и гад же ты, Голова! Не старейшина ты мне больше! Может, ты старый стал? Сколько тебе, лет тридцать пять, наверное? За тридцать только Безрукому и Маше! Как же ты, такой трус, не обратился? А хорошие люди все кто погиб, кто мутом стал…»

– Надеюсь, к Андрею ты не обратишься? – вслух насмешливо спросил он. – Хотя… Как хочешь. Делай теперь что хочешь. А я у тебя ничему учиться не стану, так и знай. Нечему у тебя учиться. А я ведь только сказал, что сегодня все поймут, что ты Андрея боишься. Не потому, что я расскажу, как мелких втайне закапывал, а потому, что они с Косым и остальными зерно прячут от общины, и ты им ничего не сделаешь. Даже мелкие будут знать, что Андрей главнее тебя. И еще: больше не смей меня трогать. Зашибу, и плевать мне на все табу.

– Да что я могу сделать-то?! – зашипел Голова, не рискуя кричать. – Ну что?! Ты же не понимаешь ничего, дурак… Он же готов на старшего руку поднять! А такого не должно случиться, это табу! Иначе конец нам!

Максим прошел мимо него, чуть задев плечом, и удалился, не оглядываясь. Еще одно открытие сегодняшнего дня: да Голова просто глуп! И возраст глупости, оказывается, не помеха. Так и будет тянуть, пока Андрей все же не сделает того, чего так боится старейшина. И чем дольше тянет Голова, тем больше сил и сторонников будет у Андрея.

Общинники устраивались в трапезной. За водой сегодня не ходили, поэтому водяная норма была совсем маленькой. В помещении сильно пахло потом, и Максим, которому и так не слишком-то хотелось есть, вышел прочь, схватив только полагающийся ему сухарик из зерна прошлого урожая и яблоко. Маша, стоявшая у котла с черпаком, проводила его удивленными глазами. В общине не принято было отказываться от еды.

«А я хочу мяса! – кричал про себя Максим, разгрызая сухарь. – И я его заслужил! Я добыл его! Прежние взрослые, из старого мира, мутами брезговали, я помню. Но я не такой! Мне ничего не остается, как быть дикарем. А сейчас, когда все катится к концу общины, зачем себе хоть в чем-то отказывать? Ради чего?»

Теперь он решил окончательно: два мута, лежавшие в кустах, это только его добыча. Голова не хочет, чтобы Андрей узнал о тайных похоронах? Отлично! Пусть будет, как он хочет, только и о мутах никто не узнает. Кроме, конечно, Вальки. Ему и в лучшие времена мясо редко доставалось из-за таких, как Андрей. Ну так пусть поест вволю! Если Максим прав, и всех их ждали тяжелые времена, то Валя вряд ли переживет зиму. Его Андрей особенно не любил.

– Валентин! – Как-то само собой вышло, что Максим назвал его полным именем. – А чего ужинать не идешь?

– А я уже! – улыбнулся Валька своей доброй, но всегда немного испуганной улыбкой. – Я Маше помогал очаг под котлом топить. И Алка тоже помогала.

Алла, сидевшая рядом, что-то неразборчиво промычала. Она была чем-то расстроена.

– Хочешь, дружище, нормально поесть? – шепнул ему на ухо Максим. – Гони отсюда рыжую, расскажу кое о чем.

– Она плакала! – так же шепотом ответил Валька. – Ей Маша сказала, что если в пятнадцать лет забеременеть не может, то уже никогда не получится, как у нее. Не обижай ее сейчас. Алка, она хорошая. Если чего притащил, я с ней своей долей поделюсь. А тебе все равно спасибо огромное!

– Нет, я ничего не принес. – Покосившись на рыжую девчонку, Максим присел на песок рядом с приятелем. – Идти придется. Завтра. И без разрешения.

– Нам какую-нибудь работу Голова поручит, – растерялся Валька.

– Да и пусть поручает. Андрей его уже не слушает, а мы чем хуже? Алка, отойди шагов на десять! Я тебя не гоню, но разговор у меня к другу есть. – Максим обнял Вальку за тонкую шею. – Есть мясо. Много мяса. Надо только придумать, как его спокойно съесть. Это твоя работа.

Валентин смотрел испуганно, но при слове «мясо» его ноздри чуть раздулись.

Глава третья

Пикник на троих

– Все-таки я не могу в это поверить! – Валька в сотый раз оглянулся на Цитадель, плоская крыша которой, впрочем, уже скрылась за кронами деревьев. – Просто не могу поверить!

– В то, что я в одиночку одолел двух волосатых тварей? – как можно более беспечно поинтересовался Максим и рассмеялся. – Не переживай, брат! Впереди нас ждет такое, что Головы бояться просто глупо!

– Ну… – Валька пристроил на голову большую кастрюлю, которую смог выкрасть со склада. Так нести было удобнее. – Не только Голова будет недоволен.

– А кого ты боишься? Андрея? – Максим снова засмеялся, когда трусоватый приятель отвел глаза. – Бесполезно, пойми! Он все равно от тебя не отцепится. Так что грехом больше, грехом меньше… И я думаю, Голова побоится рассказать общине, что мы нарушили его приказ. Вот увидишь! Он же боится выглядеть слабым. Будто никто еще не понял, что он теряет власть каждый день! Все просто привыкли, вот как ты.

– На том наша жизнь и строилась. На привычках, правилах. Алка, не отставай! Здесь могут быть муты!

– Врешь! – насмешливо откликнулась девушка, но рысью сократила расстояние. – Откуда муты? В секрете Коля сегодня, он не проспит. Только я не поняла… Можно, я спрошу? Вы что, Голову не послушались? Тогда я с вами не пойду!

– Голова приказал тебе быть с нами! – отрезал Максим. – Остальное тебя не касается.

Максим, впервые в жизни решившийся на самостоятельный поступок, идущий наперекор мнению старших, после всего пережитого уснул сразу же, как оказался на своей лежанке. А вот Валька, которому он приказал обдумать детали их завтрашнего преступления, полночи ворочался. Ему было страшно, очень страшно. Но Максим, говоря о старейшине, его ближайших заместителях и положении в общине, во многом повторил его собственные мысли. А еще Валька очень хотел хоть раз наесться мяса до отвала. Он даже знал несколько чудесных способов его приготовить, и набитая сеном подушка к утру была вся мокрая от слюны, выпущенной в предвкушении праздника.