Ошибка Марии Стюарт

Может ли он верить ей на слово? Такие беседы бывают очень утомительными. Но тут в комнату с раздраженным видом вошел Дарнли. Риччио тут же принял решение.

– С вашего разрешения, я пойду, дорогая королева, – сказал он и поцеловал ей руку, а потом, поддавшись внезапному порыву, чмокнул ее в щеку.

Дарнли грозно уставился Риччио в спину, когда тот выходил из комнаты, а потом повернулся к Марии.

– Ты слишком много позволяешь ему, – недовольно пробурчал он. – Слуги не должны целовать королев.

– В самом деле, – согласилась она, чтобы как-то успокоить его. – Но он мне скорее как брат, нежели слуга.

Дарнли продолжал хмуриться.

– Я полагал, ты покончила с братьями, – наконец сказал он.

Его слова вызвали у Марии настоящую физическую боль. Покончила с братьями…

– Когда-то Джеймс был хорошим братом, – ответила она. – Эти воспоминания дороги мне.

– Ты слишком мягкосердечна, – он фыркнул. – И ты собираешься так же вести себя с графом Босуэллом?

– Почему бы и нет? Должна признать, меня восхищает его отвага. Мой суд был несправедливым, потому что я приняла свидетельство графа Аррана против него, хотя все знают, что он безумец. Но Босуэлл не стал покорно дожидаться своей участи и бежал из тюрьмы.

– А потом без разрешения вернулся в Шотландию. Разве это повод для восхищения? Почему его непокорность более похвальна, чем мятеж лорда Джеймса?

– Потому что он не стал собирать армию против меня, а, скорее, решил прийти мне на помощь.

– М-да, – Дарнли снова нахмурился. – И теперь ты хочешь поручить охрану границы ему, а не моему отцу.

– Эти места – родные для Босуэлла. Он хорошо их знает и знаком со всеми, кто живет на приграничных землях. Ему известны сложные переплетения родственных связей, в которых мы не можем разобраться. Твой отец… – граф Леннокс так и не смог ей понравиться, – … твой отец родом из другой части страны и не способен на это. Там все зависит от доверия и родственных отношений.

– Босуэлл мало что сделал для нас, – настаивал Дарнли.

– Ему не понадобилось что-то делать. Мятежники сразу же бежали в Англию.

– Хм-ммм…

Мария подошла к мужу и обвила руками его шею:

– Не держи на него зла. Он нам нужен. Мы потеряли так много людей! Лорда Джеймса больше нет с нами, и Киркалди… такой храбрый воин, каких еще поискать. Те, кто сражался со мной против Хантли, теперь выступают против меня. Это были лучшие люди королевства.

– Граф Босуэлл, – объявил стражник.

– Впустите его, – Мария посмотрела на Дарнли, предупреждая его взглядом. Тот отошел в дальний угол и устроился там с оскорбленным видом, скрестив на груди руки. Место, где он сидел, находилось в такой глубокой тени, что его трудно было заметить.

Джеймс Хепберн вошел в зал, держа шляпу на руке, согнутой в локте. Он решительно подошел к трону и опустился на колени за несколько шагов от него, так что Мария могла видеть лишь его рыжую макушку. Потом он поднял голову и посмотрел на нее.

– Милосердная королева, – начал он. – Минуло четыре года со времени нашей последней встречи. За это время многое произошло, и мы стали другими людьми. Однако я утверждаю – а я не льстец, – что ваша красота стала поистине несравненной, наряду с вашей властью и репутацией. Теперь вы истинная королева. Шотландии очень повезло.

– Прошу вас, встаньте, – сказала она.

– Слушаюсь, – Хепберн выпрямился, и Мария жестом разрешила ему приблизиться. Он направился к ней пружинистым шагом, выдававшим энергию и целеустремленность. Сейчас ему было тридцать лет, и какие бы лишения он ни претерпел в тюрьме, французское гостеприимство, очевидно, стерло их следы. Он излучал силу и уверенность в себе.

– Лорд Босуэлл, вы прибыли в Шотландию без нашего разрешения, – сказала она.

Он улыбнулся.

– Прошу прощения, Ваше Величество. Мне очень хотелось вернуться, а вы занимались другими делами, – он приподнял бровь. – Кроме того, я хотел избавить вас от другой утомительной задачи: подписывать мои бумаги.

Она не удержалась от смеха:

– Нет, вы решительно неисправимы! Не говорите мне, что это было настоящей причиной.

Он шутливо взмахнул рукой.

– Но каковы бы ни были ваши причины, вы доказали свою верность во время последнего мятежа, – продолжила она. – Мы благодарны за это и возвращаем вам должность командира пограничной стражи. Мы восхищаемся недавней бдительностью, которую вы проявили на страже наших южных рубежей, когда они подверглись угрозе.

– Никто не направлялся в мою сторону, – возразил он. – Мятежники перешли границу в Карлайле на дальней западной стороне, за пределами моей юрисдикции. Правда, с тех пор они переместились на восток. Я слышал, что теперь они обосновались в Ньюкасле и пытаются прожить на ничтожное пособие от королевы Елизаветы.

Мария невольно вздрогнула. Значит, Елизавета все-таки поддерживает их, несмотря на высокомерные заверения?

– Ньюкасл – унылый городок, но с крепким замком, – продолжал Босуэлл. – Кроме того, там есть руины древней стены, привлекающие поэтов и ученых. Возможно, лорд Джеймс найдет там утешение. Он может сидеть на замшелом кургане и размышлять о ходе времени, королях и королевах, – он помедлил и склонил голову набок. – Елизавета публично велела ему покинуть свое королевство как изменнику. Однако он остается в Англии и даже получает поддержку от нее.

Это был вопрос?

– Тогда положение не такое, каким кажется на первый взгляд, – наконец произнесла Мария.

– Не могу не согласиться с вами, – ответил Босуэлл.

– Но кому можно доверять? – послышался из угла тонкий голос Дарнли.

– Не смею ответить, пока не узнаю, кто говорит, – с улыбкой произнес Босуэлл. – Это может оказаться слишком опасно.

– Говорит король, – снова раздался высокий голос.

– Ах! – голос Босуэлла, наоборот, сделался более звучным и глубоким. – Тогда я должен сказать, что доверять можно лишь тем, кто любит вашу супругу и королеву так же преданно, как вы сами. Хотя она прекрасна, добра, умна и достойна всяческого доверия, есть люди, которые недолюбливают ее за эти достоинства и хотят причинить ей вред. Было бы ошибкой полагать, что хороший правитель будет любим всеми. Ее достоинства могут возбудить зависть и ненависть среди недостойных.

– Теперь у мятежников значительно меньше людей, – сказала Мария. – Они лишатся своих земель и титулов, как только соберется парламент. Джеймс Стюарт превысил свои полномочия и утратил право носить титул графа Морэя.

– Опасная вещь, Ваше Величество, – Босуэлл казался приятно удивленным. – И хороший урок для нас всех.

– Тогда не превышайте собственные полномочия, милосердно дарованные королевой! – вскричал Дарнли и внезапно вскочил на ноги.

– Не смею и думать об этом, – с серьезным видом парировал Босуэлл. – Я довольствуюсь тем, что угодно Ее Величеству.

Когда Босуэлл ушел, в очередной раз заверив королеву в своей преданности, она повернулась к Дарнли.

– Тебе не стоило быть таким грубым с ним, – сказала она, опустившсь на стул.

– Я не доверяю ему, – холодно ответил Дарнли.

– Он ничем не заслужил недоверие в отличие от всех остальных. Мне пришлось отозвать полномочия посла Рэндольфа за его лояльность к мятежникам. Мортон остается здесь, но я знаю, что он заигрывает с мои братом, переписывается с ним и сообщает, куда ведет мои войска, будучи государственным канцлером. Правда, Аргайл не стал открыто поддерживать мятежников. Он не привел обещанное подкрепление и не бежал в Англию вместе с ними, но все равно обманул мое доверие. Фактически, он предал обе стороны.

– Значит, доверие так дорого для тебя?

– Дороже всего остального. Когда кто-то предает меня или даже остается в стороне и не поднимает свой голос или меч, чтобы остановить предателей, он навсегда потерян для меня.

– Потерян для тебя… – повторил Дарнли и поцеловал ее руку. – Как это печально.

Он слегка прикрыл свои красивые глаза с длинными ресницами. Теперь, когда он был с нею нежен, Мария наконец решилась рассказать ему о беременности.