Лилия с шипами

— Послушай, может все-таки, у тебя есть и другая версия событий? — Сашка пытливо смотрел мне в глаза, уж не знаю, что он рассчитывал там высмотреть. — Согласись, эти твои байки про ведьм, внезапные смерти — несмерти выглядят ну… Как бы тебе помягче сказать…

— Саш, — внезапно решилась я, — сейчас я тебе продемонстрирую еще одну версию. Вернее, не еще одну, а дополнение к первой, о которой и сама-то узнала за минуту до твоего прихода.

Сашка раскрыл, было, рот, но я прижала палец к его губам и включила диктофон.

Третья глава

Я снова сидела одна. Сашка выскочил пулей наружу, как только несколько осмыслил разговор Таньки и Артура. Бросив мне: — Я скоро, никому не открывай, — он, прихватив свое ружье, выбежал, и закрыл дверь снаружи на засов. Было очевидно, что он побежал на мою дачу.

Первые несколько минут я просто металась по дому, натыкаясь на стулья и шкафы, не зная, что делать. Потом на меня напало оцепенение, и я застыла столбом посреди комнаты. Что, если Муся все еще там? Что, если он убьет Сашу? Я вдруг осознала, насколько он стал мне дорог. Неожиданно в груди так заломило, что я согнулась от боли, вполне себе физической. Саша… неужели же я сейчас могу тебя потерять, едва успев найти? Боже… Нет, не могу больше!

Схватила со спинки стула Сашины джинсы, мгновенно влезла в них, сняла с батареи свои сапоги, оказавшиеся мокрыми внутри, накинула Сашкин же старый тулуп, висевший на гвоздике в прихожей, и кинулась к окну. Отодвинув занавески, чуть не расплакалась — окна были зарешечены. Как, как мне отсюда выйти? От мысли вышибить дубовую дверь я тут же отказалась. Взгляд упал на стремянку стоящую в прихожей. Она упиралась прямо в люк, ведший на чердак. На чердаке просто обязано быть окошко на улицу, авось, смогу пролезть. Если конечно, и оно не зарешечено… В мгновение ока я взлетела вверх по стремянке, и после короткой борьбы с люком, смогла откинуть его куда-то вглубь чердака, и не особо осторожничая, влезла наверх.

На чердаке было темно, пыльно и скрипуче. Впрочем, постояв минутку, я привыкла к темноте, и различила вдалеке слабый проблеск света. Спотыкаясь о какие-то деревяшки, прошла через весь чердак, и с размаху наткнулась на толстенную балку. Загудело. Зашипев сквозь зубы, потерла лоб, и только тут поняла, что гудело не у меня в голове, а просто вибрировала от удара дубовая балка. Обойдя ее я, наконец, увидела источник света — щели в деревянной дверце — люке. Мне повезло — это оказалось не чердачное окошко, а целая дверь, которая, как я убедилась, подергав ее, была надежно закрыта с той стороны, скорее всего, на щеколду.

Я уперлась в нее плечом, в слабой надежде как-то ее выдавить, но дверца не шелохнулась. В отчаянии зарычав, отошла на пару шагов назад и влетела в окаянную преграду между мной и свободой. И свобода наступила немедленно, гораздо быстрее, чем мне бы этого хотелось. Та щеколда, по всей видимости, держалась на одном гвоздике, который и вылетел, не выдержав моего бешеного напора. Дверь распахнулась, и моя тушка выскочила с чердака, словно мыло из мокрых рук. Я попыталась ухватиться за край проема, но ноги скользнули по жестяному козырьку, окаймлявшему дом. Меня рывком швырнуло вниз, но мои пальцы, действуя самостоятельно, успели уцепиться за балку шедшую порожком под чердачным окном. Я повисла между небом и землей, но это явно было ненадолго, было понятно, что еще чуть-чуть, и мое безвольное тело полетит вниз.

— Ой, мамочки… — всхлипнула я, переживая не столько о своей судьбе, сколько о Сане, который, возможно, в эту самую, минуту…

— Ты чем там занимаешься? — раздался совсем рядом Сашкин голос.

— Са… ша… — с трудом выговорила я, рискуя заполучить разбегающееся косоглазие в попытке увидеть его — шевельнуть головой было страшно. — Висю, вот…

— Прыгай, давай, я тебя поймаю!

— Не-ет! — замотала я головой в ужасе. И, конечно же, пальцы тут же разжались, и я порхнула вниз, успев лишь зажмуриться и представить себе, что опускаюсь плавно, паря словно бабочка. Но соприкосновение с реальностью оказалось несколько более ощутимым, чем успело нарисовать мое воображение. Реальность, впрочем, была вполне мягкой и осязаемой. Она лежала подо мной, закрыв глаза, и успешно притворялась мертвой.

— Сань? — осторожно спросила я, по-прежнему лежа на нем.

— Мм? — не открывая глаз, отозвался он.

— Ты цел? — Я начала было приподниматься, чтобы слезть с него, но Сашка слегка прижал меня к себе.

— Стоп! Не шевелись!

— Что такое? — застыла я.

— Если ты шевельнешься, я умру, — просто сказал он.

— В ка… В каком смысле?

— В прямом. Я лежу на обломке от лопаты, он вонзился мне в спину, и если ты начнешь на мне возиться, то она проткнет мое тело насквозь, и меня постигнет участь Дракулы. — Все это выдалось на полном серьезе, хотя глаза у него были по-прежнему закрыты, и насколько Сашке больно, не понять. Возможно, он находится на грани обморока от болевого шока? Во всяком случае, я уже созрела для того, чтобы грохнуться без чувств.

— Сашенька… — еле слышно пролепетала я. — Саша, Саша, Саша-а-а… Ой, мамочки… Что же делать? Ну что мне сделать, Саша? — слезы закапали на его грудь, но я их не замечала. — Давай я тихонечко встану, ты и не заметишь! Надо же позвать на помощь… Боже мой, кого? — Меня начало трясти, я и испугалась, что вибрация от моей дрожи передается и Сашиному телу и проклятая палка понемногу входит в его тело все глубже… Нет, нельзя об этом думать, сейчас главное успокоиться, иначе…

— Меня спасти может только одно… — патетически прошептал Санька.

— Что? Ну, говори же! — я с трудом удержалась от желания потрясти его за плечи.

— Поцелуй меня…

— Чего?

— Целуй скорей, а то у меня уже начинают прорезаться клыки! — Он слегка приподнял голову и подался к моему лицу.

— Ты что… Ты издеваешься надо мной?!

— Какой там издеваюсь, такими вещами не шутят! Скорее целуй, а то у меня десны чешутся, чувствую, и осиновая лопата меня не спасет! — Этот паршивец, наконец, открыл глаза, и расплылся в широкой улыбке.

— Да ты… Ты… Да я… Я тебя убью! — я сгребла его воротник и принялась, вернее, попыталась, поколотить его спиной о дорожку, если бы Сашка и впрямь, лежал на обломке лопаты, то тут бы ему и пришел финиш… — Сволочь! Я чуть не спятила от страха! Так нагло врать, это еще уметь надо… — теперь я плакала уже от злости и обиды.

— Да ладно, Лиль, я ж просто пошутил! — он сел, и каким-то образом моя персона оказалась у него на коленях. Я попыталась вскочить, но он дернул меня к себе, и я упала обратно. — И потом, никто не врал, подо мной и правда был черенок от лопаты, вот! — придерживая меня правой рукой, чтобы не вырвалась, он пошарил за своей спиной левой, и предъявил какую-то палку. — Только с небольшой разницей: он лежал на дорожке плашмя, а не стоймя.

Я, шмыгнув носом, взяла предмет раздора и повертела перед собой. Похолодев, увидела, что обломанным заостренным концом и впрямь, без проблем можно пронзить… кого-нибудь… Отшвырнув палку в сторону забора, я опять разрыдалась, уткнувшись Саньке в грудь.

— Ну что ты, в самом деле… — расстроено бормотал мне в волосы Сашка, укачивая меня как маленькую. — Я не думал, что ты так отреагируешь…

Вытерев, как следует мокрые щеки и нос о его куртку, я подняла лицо, не ожидая, что Саня так низко склонился надо мной, и ткнулась своими губами в его губы. И забыла обо всем… Черт с ними со всеми. Есть только я и Саша. Саша и я. И пусть так и будет. Всегда…

Ну, или хотя бы, минут пять. Мне разве ж жилось когда спокойно?

— Так что там у меня на даче-то было? Видел ты Мусю? — говорила я, сидя за столом, согреваясь после валяния в снегу горячим чаем.