Лилия с шипами

— Что это? — еле слышно спросила Танька. — Получается, там кто-то есть?

Я молча пожала плечами. Они прислушались. Кроме музыки, никаких звуков больше не было слышно.

— Может, Леха, когда уходил, забыл центр выключить? — шепотом предположила я.

— Представления не имею… — отозвалась Танька. — Пошли-ка отсюда, от греха подальше.

— Пошли. Иди первая, я сейчас с сумкой разберусь, а то неудобная больно. Если что — крикнешь, и мы бегом обратно.

Она кивнула и начала спускаться вниз.

Дождавшись, когда Танька скроется из виду, я тихонько подёргала дверь — заперта. Чувствуя себя очень мудрой и хитрой, я очень осторожно всунула в скважину ключ и повернула его. Зная, что на последней трети оборота замок всегда щёлкает, в нужный момент приостановилась и медленно-медленно закончила оборот. Щелчка почти не было.

Я вытащила ключ, и, задержав дыхание, слегка толкнула дверь, молясь про себя, чтобы та не скрипнула. Дверь не подвела, открывшись без малейшего звука. Я просунула голову в образовавшийся проём. В коридоре было темно. Мое дрожащее тельце уже наполовину пролезло в щель, когда с кухни послышался звук захлопнувшегося холодильника. Чуть не вскрикнув от ужаса, я дёрнулась, зацепила полочку для ключей и прочей мелочи, та накренилась, и железяки, лежавшие на ней, поехали в сторону. Я замерла, зажмурив глаза. Но всё было тихо. Не проходя дальше, схватила свои сапоги и, выпрямившись, увидела в конце коридора мужскую спину. Я окаменела. Мужчина включил свет в туалете и вошёл туда. В одну секунду я оказалась в подъезде. Переведя дыхание, прикрыла дверь и едва не вскрикнула — передо мной стояла Танька. Она молча смотрела на меня, растерянную и испуганную.

— Та… Та… Там мужик какой-то! — заикаясь, выговорила я и отодвинулась от двери подальше.

— Пошли, — коротко сказала Танька, и не глядя на меня, взяла сумку. Я безропотно последовала следом.

От подъезда шли короткими перебежками, стараясь держаться вплотную к дому, чтобы нас невозможно было увидеть из окна. Отойдя подальше от двора, мы присели на бордюр, и я смогла, наконец, переобуться. До сих пор я несла сапоги, трепетно прижимая их к груди. На плече мешалось ружьё, обмотанное тряпками.

— Ну и что это было? — нарушила молчание Танька, рассматривая мои тапки в виде поросят, которые я теперь растерянно держала в руках, не зная, куда их деть.

— Да сглупила, чего уж теперь говорить… — рассеянно отозвалась я, закапывая тапки в снег, и примечая место — авось, вернусь за ними как-нибудь, уж очень мне нравились эти свинюшки. — С другой стороны, сама посуди — далеко бы я учапала в тапках зимой?

— Черт, но не ценой же нашей жизни ты должна была добыть себе обувь! — возразила Танька, пылая праведным гневом.

— Ладно, ладно, я все осознала, сказала же уже! Ты лучше какую-нибудь новую тему для разговора предложи, к примеру: куда мы теперь направим наши стопы? — Странное дело — мое настроение улучшалось с каждой минутой, и вернулась способность все воспринимать сквозь мою обычную призму иронии.

— Куда, куда… Откуда я знаю куда… — буркнула Танька, обреченно бухаясь на бортик, подняв при этом облако снежинок. Однако холодает, вон, какой снег легкий и пушистый. Я поежилась.

— Куда-нибудь в тепло, вот что! А там и определимся, ненавижу мерзнуть…

Через пятнадцать минут мы сидели в кафе и судорожно глотали горячий кофе. Забегаловка, конечно, так себе — ни выбора пирожных, ни приветливых официанток — лишь тетка, живо напомнившая советских продавщиц, коих я успела застать в далеком детстве. И паршивый кофе. Но зато он был горячий, и этого достаточно. В свое любимое кафе, где я с Танькой сидела каждые выходные, мы пойти не могли — Муся прекрасно был о нем осведомлен.

— Я знаю куда мы пойдем! — решительно заявила Танька, после того как мы по десятому кругу перебрали и отвергли все подходящие для укрытия места. — Есть у меня одна девчонка знакомая, мы с ней… — она замялась.

— Что вы с ней? — заинтересовалась я.

— Ну… мы с ней в СИЗО познакомились, когда я там перед судом сидела несколько дней, — невнятно отозвалась, краснея Танька.

— Э-э-э… Ты считаешь, она действительно подходящая кандидатура? — осторожно поинтересовалась я, будучи не в восторге от предстоящей перспективы жить на какой — то хазе, или как там их…

— Да она потрясная баба! — с жаром заявила Танька. — А главное — там нас ни за что искать не будут! Нам бы пару дней выиграть, чтоб против Муси кампанию начать. Не забывай — благодаря его дядюшке просто так мы в полицию заявиться не сможем, да и не докажем ничего. А Саньке, кстати, ты звонила? У нас, по ходу, только на него надежда.

— Да я с телефоном не расстаюсь в последние несколько часов, он уже вот-вот сдохнет, — с досадой отозвалась я. — Совсем аккумулятор пустой. Выключен или вне зоны доступа, вот и весь сказ! Я и СМСки ему несколько раз посылала, да толку-то — не доставлены…

— Ладно, если у тебя других предложений нет, пошли к моей шмаре, а там спокойно уже порешаем, как и что делать.

— Интересное имечко, — буркнула я, поднимаясь, эта затея мне нравилась все меньше, но выбора не было. — Где она живет-то?

— Она… Вот черт! — картинно хлопнула себя по лбу Танька. — Я адрес ее не помню, хоть режь…

— Отлично! — я опустилась обратно на стул, изображая огорчение, которого на самом деле не испытывала. — Значит, остаемся жить здесь, в кафешке.

— Спокойствие, только спокойствие, как завещал великий Карлсон! У меня есть ее адрес, но только…

— Что — только?

— Только он у меня дома. Давай тогда, сначала ко мне, я быстренько цапну адресок, и к Женьке.

— Ты совсем из ума выжила? Какой — к тебе? Да там же Артур наверно! Во всяком случае, он туда сходу рванул, если я правильно поняла…

— Да прямо! Я на сто процентов уверена, что нет его там! А вообще… Ну, если так боишься, давай до темноты прошляемся, и вечерком просочимся, если что — мы сразу заметим его, машину-то не спрячешь, да и окна, если что, светиться будут.

— Господи… И получаса не прошло, как ты меня упрекала в том, что я лезу в пасть зверя, а теперь ты собралась лезть в его логово, так что ли? Ну и кто из нас легкомысленная дурочка?

— Не шурши, все путем будет, я чувствую. И еще — я Вовке звякну, перед тем как войти. Вот, кстати — не полезут они нас ждать в квартире — там же брательник мой!

— Ладно, в квартиру не полезут, зато могут возле нее поджидать! — возразила я.

— Лиль, давай так договоримся — мы тихонечко задворками пробираемся к моему дому, в квартиру я пойду одна, а ты будешь сидеть где-нибудь неподалеку и не отсвечивать. Если заметишь что неладное, сразу мне отзвонишься. Да и не буду там чаи гонять, туда и обратно, ты и не заметишь, как мелькну перед тобой, только не было меня и вот она я опять.

— Знаешь, мне это не нравиться гораздо больше, чем моя идея с вызволением сапог с прихожей, — буркнула я.

Двадцать восьмая глава

К дому Таньки мы подошли, как и собирались, в сумерках.

Мы присели на скамейку на детской площадке и принялись осматривать окрестности. Около подъезда стояло несколько машин, но судя по всему, внутри них никого не было.

— Ну что теперь? — без энтузиазма поинтересовалась я.

— Что, что, жди меня тут, как и договаривались. Хотя нет, лучше зайди в беседку, а я быстренько смотаюсь.

— Только давай недолго, а то страшновато мне. Да и холодно, замёрзла, ног не чувствую, — сказала я ей вслед.

— Если вдруг что случится, я свет включу! — через плечо отозвалась Танька. — Я в темноте буду лазить, так что не беспокойся, что свет не загорается. Мне достаточно будет света из коридора, думаю, его с улицы не видно.

— А Вовка? Ты ж говорила, что он должен быть дома?