Лилия с шипами

Взлетев в одну минуту на пятый этаж, я, остановившись у двери, согнулась пополам, восстанавливая дыхание, и стараясь громко не пыхтеть, прислушалась к звукам за дверью. Но их как раз и не было. Наконец, я смогла разогнуться, и, держась одной рукой за бок, открыла дверь. Сразу стало ясно, что Артур ушел — у порога больше не было пары огромных ботинок. Танькины сапоги стояли на месте.

— Тань, ты где? — осторожно поинтересовалась я в пустоту.

— Здесь я, — послышалось из спальни.

Облегченно вздохнув, я метнулась в спальню.

— Танька, я чуть с ума не сошла! Какого черта ты меня убедила уйти, не понимаю! А если б он тебя просто придушил и все? Или Мусю бы вызвал и они тебя вдвое бы ухайдакали?

— Притормози, а? — устало попросила она, не поворачиваясь ко мне, лежа животом на кровати поверх покрывала. — Хреново мне, мать. Я ж полюбила этого урода, представляешь? Вот, дура… На что рассчитывала? Вот ты правильно сказала — красивый, сволочь, на кой черт я ему сдалась? А это все из-за тебя… Нет, нет, я тебя не виню, — остановила она меня, видя, как я взвилась. — Ты ж меня предупреждала, чтоб я ушами не хлопала…

— Ладно, рассказывай уже, что у вас тут было, не мучай меня, а то просто с ума схожу от неизвестности. — Я бухнулась рядом с ней на кровать, и принялась стаскивать кроссовки с замерзших ног.

— Ну, что… да, он Лехин подручный, и именно Леха ему сказал следить за тобой. Черт его знает зачем, то ли оберегал чтобы тебя от опасностей нашего провинциального городишки, то ли боялся что у тебя любовь какая нарисуется. Чуял, что ли, задницей, как Сашка к тебе подгрести собрался… Он, знаешь, и сам считает, что Муся чокнулся, но пока этот псих ему бабло платит, Артурику по фиг, что у того за тараканы в башке…

— Слушай, а почему Муся на свободе, ты его не спрашивала? Что за дела вообще?

— А-а-а, это… Да он сам сказал, что у Лехи дядюшка судья, нажал на нужные рычаги, и племянничек вылетел на свободу с чистой совестью… Думаю, скорее всего, и «Дела» его больше не существует…

— Вот зараза… — затравленно огляделась я, словно Муся мог меня подстерегать где-то в квартире, спрятавшись под шкафом или кроватью. — Слушай…

— А?

— Я, кажется, понимаю, почему Саньку в отпуск отправили… Он же тут бы наверно, всех на уши поставил бы, если б узнал, что Леху выпустили. А теперь, когда все сделано, наверняка, как вернется, его припугнуть как-нибудь попытаются, или вообще уволят к едрене фене. Вот, черт, у всех кругом из-за меня проблемы. Ёлки, я ж ему позвонить хотела! Так, сиди тихо, не мешай.

Но после того как я три раза прослушала сообщение что «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети», прилегла рядом с Танькой и мы с ней на пару принялись рыдать, сначала негромко всхлипывая, а потом поток с обеих сторон стал практически неуправляемым. Так, в слезах, и тщетных попытках утешить друг друга, мы и заснули.

Когда я проснулась, Танька стояла у окна и внимательно что-то там высматривала.

— Ты чего? — зевнув, поинтересовалась я, и бросила взгляд на часы — было девять утра.

— Приплыли мы с тобой, подруга, — сказала, не оборачиваясь, она. — Вон, посмотри, у подъезда с утра семёрка белая стоит, в ней два типа сидят. Сто процентов меня поджидают. Или нас.

Я откинула одеяло, соскочила с кровати и быстро подошла к окну. Действительно, у самого подъезда стояли грязно-белые «Жигули».

— Ну и что тут такого? Машина как машина, мало их тут торчит целыми днями? С чего ты взяла, что они по наши души? И с чего ты решила, что тебя вообще кто-то убивать собирается? Давай-ка, выкладывай, не морочь мне голову, чего ты ещё натворила? Что именно ты сказала Артуру, раз он мог так на тебя ополчиться? — Я принялась нервно расхаживать по комнате.

— Лиль, ты сядь, не мельтеши, и так голова кругом идёт, — попросила Таня, усаживаясь и собираясь с духом. — Слушай, — начав, было, она замолчала. — Подожди, не торопи, — остановила она меня. — Сейчас всё скажу…

Тут взвыл звонок, и Танька подпрыгнула, чуть не упав со стула, схватившись за сердце.

— Да что с тобой? — недоумённо спросила я. — Как-будто, в самом деле, нападения ждёшь! Погоди, я сейчас.

— Стой! Не открывай! — схватила она меня за руку. Я разозлилась и рывком выдернула рукав из повлажневших пальцев подруги.

— Да ну тебя, в самом деле! Может, это Саня вернулся, наконец, дай хоть выяснить!

— Не открывай! — почти прорыдала Таня, встав на моем пути.

Я была поражена: ее трясло, по щекам текли слёзы, покрасневшие глаза казались совершенно безумными. Между тем звонки прекратились.

— Ну, всё, всё, — успокаивающе произнесла я. — Видишь, больше не звонят! Иди, полежи, ты сама на себя не похожа.

Таня кивнула, и обхватив себя руками, медленно пошла в свою комнату.

Я подождала, когда она скроется из виду, тихонько подошла к двери и заглянула в глазок. Само собой, я не собиралась открывать без подготовки — вдруг там Муся стоит за дверью. На площадке никого не было. Вроде бы. Я понимала, что открывать было ни в коем случае нельзя, но меня снедало такое любопытство, граничащее с глупостью, что не могла ничего с собой поделать. Взяла в руку шокер, осторожно приоткрыла дверь, не снимая цепочки, и посмотрела в щель. Перед дверью стоял какой-то предмет.

— «Да ну их к свиньям собачьим, явно какая-то подлянка от Муси» — решила я и собралась уже было, закрыть дверь, как заметила, что на площадке возникла тетя Катя.

— Ах ты, батюшки, красота-то, какая! — ахнула она, и метнулась к моей двери. — Лолка, выходь! Погляди, чего тебе твои ухажеры притащили!

Ободренная присутствием соседки, я решительно откинула цепочку и открыла дверь полностью. Предмет оказался корзиной с великолепнейшими розами бордового цвета.

— «Ни фига себе!» — мысленно присвистнула я. — «Артур небось, перед Танькой хвост распускает, извиняться надумал», — а вслух добавила: — Вы уверены, что это не вам, теть Кать?

— Издеваешься над бабкой, да? — обиделась она. — Это вы вертихвостки молодые, можете на такое внимание к себе рассчитывать, а мне, несчастной старухе, никто за последние двадцать лет несчастной занюханной ромашки не подарил… — она картинно шмыгнула носом.

— Да пошутила я, теть Кать, извините, если неудачно, только что проснулась, еще голова не работает. Вот, возьмите! — я схватила охапку цветов, в которой было, наверно, штук пятнадцать роз, и протянула ей.

— Вот, спасибо, душа моя! Вот спасибо! А и, правда, ухажеры ваши вам еще накупят, а бабке все радость…

— Да какая вы бабка, тетя Катя, не прибедняйтесь так-то уж сильно! Вы женщина хоть куда!

— Ну ладно, ладно, не подлизывайся, лиса! А кота твоего я хорошо смотрю, не волновайся, пусть живет у меня, сколько потребуется! — она кокетливо хохотнула, и исчезла за дверью.

— Теть Кать, погодите! — окликнула я ее. — Вы не видели, кто цветы принес?

— Не видела, только слышала, как по лестнице обрушился, я ему хотела сказать, все, что я о таких бегунах думаю, да куда там, и след простыл…

— Понятно, — я подхватила корзину и зашла домой.

Притащив корзину на кухню, я поставила ее на стол, предварительно подстелив газету, и принялась осторожно ворошить цветы, сама не зная, что ожидая там увидеть. Возможно, даже, бомбу. Но среди цветов лежала только мокрая бумажка, и больше ничего. Я развернула её и прочитала: «Моей любимой девочке Лолите! Я тебя обожаю! Спасибо за всё! Твой Гумберт». Чего?! Это что еще за новости? И кто у нас тут такой Гумберт выискался? Ясно, что это не Саня, у него и денег столько не будет, и Лолитой он меня в жизни не называл. Другое дело — Муся… И что это значит? Он же вроде, меня убивать собирался? А теперь вдруг — это… Или, решил с другого боку зайти? Это после того, как чуть не изнасиловал и чуть не убил меня? Офигеть… Хотя, что взять с психа… Нет, ну все-таки странно это, до безумия, так и хочется сказать — ничего не понимаю.