Лилия с шипами

— А что я могу поделать? Силой, что ли, тащить? Ничего, на час перенесем, только и всего. Отвлеки их пока. Нет. Я думаю, все будет в порядке. Ты просто меня еще плохо знаешь. Да ладно тебе, время есть. Я надеюсь на это. Конечно, узнаешь, а как же! Я тебя люблю! А ты меня?

Судя по тому, как она чертыхнулась, ответного признания в любви она не услышала. Странно… Не обо мне же она говорила со своим Артуриком? Да конечно, нет, у них там, наверно, свои дела… И вообще, подслушивать нехорошо… А ну ее… Я закрыла глаза и погрузилась в воду с головой.

— Лиль… — жалобно сказала Танька, как только я выключила фен, закончив сушить волосы. — У меня к тебе просьба, можешь мне помочь, а? Ну пожа-алуйста!

— Конечно, что надо? — ответила я, испытывая умиротворение и приятную расслабленность во всем теле.

— Давай сходим ко мне домой, ну очень нужно! — Танька подозрительно умильно смотрела на меня. Странно, обычно она довольна резка, и добивается своего криками, а я, как правило, делаю то, что она хочет, лишь бы прекратила орать. Хм…

— Тань, ну какие еще походы? Я устала как собака, только что искупалась, куда мне на мороз? И что за срочность такая? И вообще, зачем тебе я? Если что тяжелое тащить, так это тебе Артура своего припрячь надо. А если легкое, то на фига мое присутствие? Ты ж не собираешься всю мебель из квартиры вывозить, сама говоришь — документы…

— Ну, Лильк, ну как ты не понимаешь! Мне страшно идти домой одной, тем более, я не знаю, что конкретно с Вовкой произошло. Его голос по телефону звучал довольно странно. Ты хоть, если что случиться, скорую вызовешь.

— Ёлки зелёные… — я закатила глаза. — Почему прямо сейчас надо мчаться, объясни ты мне! И почему Артура звать не хочешь, у вас же с ним така любовь, така любовь…

— Да просила, он не может. А я не успокоюсь, пока не узнаю, что там было с Вовкой. И потом, представь — а вдруг он там медленно умирает? Так ведь тоже может быть. Ты ж сама переживала за него! Я вот подумала, и тоже поняла, что не могу допустить, чтобы мой брат мучился. Вот если бы сразу помер, тогда другое дело, а медленно и мучительно, да я ж себя со свету сживу, мучаясь стыдом… — Танька, весьма натурально изображая беспокойство, шмыгнула носом.

Вот же привязалась… Я отчетливо осознавала иррациональность происходящего, прекрасно понимая, что передо мной разыгрывают спектакль, причем, не очень и беспокоясь насчет реалистичности конечного продукта. Танька, Танька, что ж с тобой происходит? Какого лешего тебе приспичило вытащить меня из дома, а? Я внимательно всмотрелась в ее лицо. Она старательно избегала смотреть мне в глаза, активно интересуясь рисунком на занавеске, ничем не примечательным, надо сказать…

Ну, вот почему я такая подозрительная? А если рассуждать чисто теоретически — допустим, она хочет сделать мне какой-нибудь сюрприз? Однажды уже так было — она всеми правдами и неправдами вытащила меня на улицу в мой день рождения, где нас ждала нанятая ею местная группа, грянувшая при моем появлении «Yesterday». В конце концов, я так никогда и не узнаю, что она задумала, если не пойду. А может, я просто себе накрутила, и за этой просьбой ничего не кроется? Она же моя единственная подруга, мы всегда доверяли друг другу самое сокровенное, с чего вдруг я стала к ней относиться с таким чудовищным подозрением? Мне вдруг стало отчаянно стыдно за свои мысли. Но представив, что опять нужно одеваться и куда-то идти, захотелом упасть в постель и накрыться одеялом с головой.

— Лиль, ну пожалуйста, я ж тебя так редко о чем-то прошу… — пролепетала Танька.

— Ла-адно, — простонала я, — сейчас, оденусь…

«Какого черта я делаю здесь?» — спрашивала я себя через час, сидя у подъезда Танькиного дома, сжимая в замерзшей руке телефон. Полчаса назад Танька сказала мне сидеть здесь, никуда не уходить, и быть готовой по первому же сигналу мчаться ей на помощь. Первые десять минут я несла вахту около ее двери, но воплей и шума не последовало, после того как, Танька вошла в квартиру. Потом спустилась, как и было договорено, вниз, на детскую площадку. Сидя на заснеженной скамейке, я с тоской вспоминала далекую теплую ванну и постель, в которую так и не попала. Зачем она так усиленно добивалась моего присутствия? Всю дорогу сюда, она была невероятно возбуждена, стремительно что-то рассказывала, правда, я так и не смогла уловить суть рассказа, все время вытаскивала свой телефон, словно ждала какого-то важного звонка. Впрочем, один раз он и впрямь, позвонил. Разговор у нее был короткий — она лишь пару раз ответила «да» и один раз «нет». И еще — «это слишком долго». На мой вопрос — кто это был, она отмахнулась — «А, ерунда, с магазина звонили». Но я была уверена, что это далеко не так. После того звонка она вдруг пошла медленнее, а до тех пор почти бежала, теперь же останавливалась у каждого киоска, и разглядывала на витринах какую-то ненужную и неинтересную мелочевку. И вот итог — я сижу тут одна, и жду неизвестно чего.

Наконец, я не выдержала, встала и двинулась в сторону подъезда, собираясь устроить скандал, но не успела протянуть руку к двери, как она сама распахнулась, и мне навстречу выскочила раскрасневшаяся Танька.

— Ой, Лиль, прости, солнц, прости, пожалуйста, ты тут наверно замерзла, меня Вовка не отпускал, я не могла выйти, извини, а? — скороговоркой выпалила она, и моя заготовленная речь куда-то испарилась, и осталось только беспокойство за подругу.

— С тобой все в порядке? Он тебе ничего не сделал? Что случилось?

— Все нормально, не волнуйся, просто мы с ним… Поспорили… Все в порядке. Он мне не хотел документы отдавать, пришлось применить некоторое насилие. Ну, пошли, чего стоишь? — она потянула меня за рукав.

— Какое-такое насилие ты к нему смогла применить? — удивилась я, трогаясь с места. — Ты ж говорила он борец!

— Стрррашное насилие! — ухмыльнулась она. — Я сказала, что если он меня не отпустит, то его дружки узнают, что он их накалывает постоянно.

— В чем накалывает? — заинтересовалась я.

— Не важно, — отозвалась Танька, снова вглядываясь в дисплей телефона.

— Ты что, звонка ждешь? — не выдержала я.

— Да нет, ничего… Ой, смотри, вон лоток с фруктами! Мандаринов хочу, сил нет! Пойдем, купим!

— Танька! Я замерзла как цуцик! Домой хочу! Потом купим, пошли уже, а?

— Нет уж, я хочу сейчас! Потом к Новому году все разберут, только сейчас! Это всего пара минут…

Десятая глава

У самого дома я уже еле волокла ноги. А Танька наоборот, когда мы медленно заворачивали за угол, вдруг, в очередной раз, глянув на дисплей телефона, быстрым движением, почти не глядя, ткнула его в карман, схватила меня за рукав и потащила за собой словно на буксире, не обращая внимания на мои вялые попытки отстыковаться.

— Давай, поторопись, сколько можно плестись уже, сама же домой хотела поскорее попасть, а так как ты идешь, мы до завтра не дойдем!

Но вот, наконец, и подъезд. Дверь, как обычно, в последнее время, открыта нараспашку и подперта кирпичом. Не успев войти, Танька отпустила мой рукав, и вприпрыжку помчалась вверх по лестнице, крикнув через плечо:

— Не отставай!

— Тань, куда понеслась, меня забыла! — крикнула я, следя за тем, как она скачет вверх, перепрыгивая через ступеньку.

— Давай, давай, чего ты плетешься! — не оборачиваясь, отозвалась она, и исчезла за поворотом.

— И так благодаря тебе, еле шевелюсь, чего там — давай! — проворчала я, и, остановившись отдохнуть, печально глянув в сторону вечно не работавшего лифта, принялась расстегивать дубленку.

— Уф, запарилась… Ты гуляла и отдыхала последние два дня, а я-то по конюшням, то по магазинам и заметь, не за покупками, а тут еще и голова постоянно кружится… — буквально вырубаясь на ходу, с трудом выговорила я. — Тань! У тебя все равно ключа нет, ты его на столе оставила, будешь ждать под дверью, пока доползу.