Страница 53 из 62
Я направился было вместе с ним, но меня остановил Штраух.
— Прошу прощения, оберштурмбаннфюрер! Можно вас на пару слов?
— Извините, Штадле, но мне надо переговорить с обер-штурмбаннфюрером Штраухом, — обратился я к Штадле. — Я немного задержусь. Ваш кабинет я найду, не беспокойтесь.
— Жду, — ответил Штадле и ушел. Мы остались со Штраухом наедине в опустевшем коридоре.
— Оберштурмбаннфюрер, я в курсе того… досадного непонимания, которое возникло между вами и гауптштурм-фюрером Гилле, — начал Штраух. — Я переговорил с обер-группенфюрером фон дем Бахом, и он сказал, что если вы согласитесь уладить это недоразумение, то…
— Я не буду отзывать свой рапорт! — решительно заявил я. — То, что я наблюдал во время проведения акции зондер-командой Гилле, идет в разрез с понятиями чести офицера СС и выполнением долга.
— Герлиак, должен вам сказать, что у гауптштурмфюре-ра Гилле очень тяжелая работа, — произнес еще более за-
267
душевным тоном Штраух. — И рейхсфюрер на совещаниях с сотрудниками айнзатцгруппы неоднократно подчеркивал ту тяжелую психическую нагрузку, которую приходится выносить личному составу айнзатцкоманд и зондеркоманд, непосредственно задействованных в акциях против евреев. Неудивительно, что у Гилле возникли… э-э… некоторые проблемы, связанные с нервным перенапряжением, но это не повод…
— Послушайте, Штраух! — прервал его я. — Я в курсе того, что говорил рейхсфюрер сотрудникам айнзатцгруппы: мое подразделение одно время было прикомандировано к айнзатцгруппе и мне приходилось видеть всякое. Эксцессы бывают, но если их возводят в систему, то это разлагающе действует на личный состав. Если у Гилле возникли проблемы с психикой, то ему следует подлечиться в санатории. Но, в любом случае, это будет решать суд СС. На этом я полагаю вопрос исчерпанным.
Штраух собирался еще что-то сказать, но я пресек его попытку, атаковав с другой стороны.
— Кстати, мое подразделение при весьма странных обстоятельствах подверглось массированному минометному обстрелу. И я по этому поводу тоже подал рапорт обергруп-пенфюреру.
Штраух внимательно посмотрел на меня и мрачно улыбнулся:
— Вот как… Вы не боитесь оказаться в глупом положении, оберштурмбаннфюрер?
— Если честно выполняешь свой долг в соответствии с понятиями о чести, то невозможно оказаться в глупом положении, — ответил я.
— Я понял вас, оберштурмбаннфюрер, — процедил Штраух. — Хайль Гитлер!
Я посмотрел вслед удаляющемуся по коридору Штрауху и подумал: вот я и получил еще одного врага!
— Да вы весь на нервах, Герлиак! — заметил Штадле, когда я ворвался к нему в кабинет. — Выпейте коньяку: успокоит нервы, а к руководству вам сегодня все равно больше не идти.
Мы выпили коньяка.
— Был неприятный разговор со Штраухом? — догадался Штадле и тут же добавил. — Не берите в голову! Скажу честно: у нас сейчас большие проблемы с партизанами, активно действующими в прифронтовой полосе. А полоса эта — 500 километров глубиной! С весны нам никак не удается закрыть эти проклятые Витебские ворота, а тут еще коссовский инцидент. Полиция Вайсрутении запросила помощь, нам приходится отвлекать силы и средства на это… Бах не доволен и считает, что все без исключения силы для борьбы с партизанами и диверсантами в Вайсрутении должны подчиняться напрямую ему: именно поэтому он счел необходимым поставить Штрауха на место и дал ход вашему рапорту относительно Гилле. Да еще тут ваш секретный объект… Баха весьма устроит, если вы сможете сами справляться с задачей охраны объекта, — потому он за то, чтобы предоставить вам широкие полномочия и максимум независимости. Так что можете целиком и полностью рассчитывать на его поддержку!
— Весьма рад слышать, — проворчал я. — Только я хотел бы знать, как обстоит дело с моим вторым рапортом?
— Это по поводу того минометного обстрела, из-под которого вы и ваши люди чудом выбрались без потерь? — уточнил Штадле. — Бах приказал мне провести расследование.
Кое-что я уже выяснил, но пока еще рано делать какие-либо определенные выводы… Скажите, Герлиак, действительно у вас сложилось впечатление, что огонь велся не менее чем из десяти стволов калибра 80 миллиметров?
— Я фронтовой офицер и в таких делах не ошибаюсь, — твердо ответил я. — Мне трудно представить, что такое количество тяжелых минометов и боеприпасов к ним десантники таскают на себе.
— Возможно, что они использовали тайники с оружием, припрятанные русскими при отступлении, — предположил Штадле. — Кроме того, я выяснил, что, оказывается, русские успешно используют наши трофейные мины калибра
81 миллиметр для стрельбы из своих минометов калибром
82 миллиметра, — возможно, что эти мины со складов вермахта. Но давайте пока не будем об этом, поскольку расследование еще идет… Я хотел поговорить с вами по совершенно другому поводу.
Штадле отдернул шторку на карте.
— Смотрите: вот район Витебских ворот. Вот здесь отмечены места дислокации подразделений, безуспешно пытающихся уже несколько месяцев закрыть эти ворота. Русские постоянно перебрасывают людей и грузы в наш тыл по этому коридору. Обычно они оседают в районе На-либокской пущи и создают там базы, откуда совершают диверсии и нападения на наши гарнизоны. Сколько там сейчас партизан, трудно сказать, но точно не менее пяти тысяч. Без преувеличения можно сказать, что русские стремятся создать целый партизанский район. Из него уже расползаются, словно раковые метастазы, рейдовые группы. Они проводят диверсии на железных дорогах; причем если весной этого года диверсии совершались на только на дорогах, прилегающих к Налибокской пуще: Минск— Молодечно, Барановичи — Лида и Барановичи — Минск,
270
то в начале лета начались подрывы эшелонов на дорогах Брест — Барановичи и Брест — Гомель. Железнодорожники для уменьшения ущерба снизили скорость движения эшелонов на опасных участках вдвое — то есть пропускная способность стратегически важных дорог сократилась в два раза! Наступающий вермахт получает боеприпасов и горючего, так необходимого в наступлении, вдвое меньше! И я уверен: это только начало!
— Все это впечатляет, Штадле, — согласился я. — Но я полагаю, что все это не имеет непосредственного отношения к моему батальону, поскольку моя задача: не бороться с партизанами, а оборонять объект. Насколько я знаю, вплоть до коссовских событий в районе западнее магистрали Брест — Барановичи не отмечалось опасной партизанской активности.
— Подождите минутку, Герлиак, — поморщился Штадле. — Дослушайте до конца. Я уверен: среди тех диверсионных групп, которые русские потоком направляют в наш тыл, наверняка есть та, которая имеет целью ваш объект. Предположим, что эта группа появилась. Где она дислоцируется? Где будет ее основная база?
— Где-нибудь в лесном массиве на расстоянии не более суточного перехода, — предположил я.
— А вот это вряд ли! — улыбнулся Штадле. — Беловежская пуща — прореженная длинными прямыми просеками, к тому же с большим количеством польского населения, враждебно относящимся к русским, — совершенно не подходит для постоянного базирования крупного отряда. Самым подходящим местом является лесистый район между Коссовом и Слонимом под названием «Волчьи норы». Я уверен, что именно оттуда появились десантники, атаковавшие Коссово.
— А почему все уверены, что это десант? — спросил я.
271
— По показаниям свидетелей, перед атакой гарнизон Коссова обстреляли из пушек, а атакующие все без исключения были одеты в военную форму Красной армии со знаками различия. Между тем партизаны не носят знаков различия и обязательно носят элементы гражданской одежды, — объяснил Штадле. — Кроме того, по характеру нападения чувствуется, что его планировал человек, разбирающийся в тактике боевых действий, — профессиональный военный.
— Окруженец?
— Вряд ли. Попавшие в окружение, но не намеренные сдаваться еще в прошлом году пробились бы к своим, — после стабилизации линии фронта зимой. А те, кто пережил зиму здесь… я их повидал: это полностью деморализованные люди, отрастившие крестьянские бороды и мечтающие лишь выжить, пристроившись к какой-нибудь вдове, — с убеждением ответил Штадле. — Многие из них, впечатленные стремительным бегством Красной армии и ее огромными потерями, а также убедительными победами германского оружия на фронте, — после временных зимних неудач, — охотно идут на сотрудничество с нами: вступают во вспомогательную полицию, работают информаторами. Нет, под Коссовом мы увидели в действии именно отлично подготовленную диверсионную группу!