Хранитель историй

Сработало очередное правило отца:

'Никогда не смей решать чужие проблемы, пока тебя не попросят об этом. Но даже тогда, десять раз подумай и в итоге, откажись, сославшись на излишнюю занятость'.

Дождавшись пока воцарившаяся тишина окончательно избавиться от посторонних звуков, юноша осторожно произнес:

— Мистер Сквали, вы в порядке?

Старьевщик не отозвался.

— Может быть, я зайду позже? — не отступая от правила номер тридцать шесть и две четверти, уточнил юноша.

В ответ послышалось шевеление, и вскоре мистер Сквали дал о себе знать, протяжно застонав и выкрикнув пару крепких проклятий.

Рику был неприятен этот мерзкий, пронырливый старикашка, который словно жадный крыс копошился в куче своего серого богатства. И юноша с удовольствием бы посмотрел, на то, как пожитки мистера Сквали, обрушились на его маленькую с проплешинами голову. Но, увы, мошенник оказался достаточно живучим. Его тяжелое с хрипотцой дыхание вырвалось из глубины пыльного зева, возвестив о скором возвращении.

— У меня появилась идея получше, юный мистер, — кряхтя и кашляя, произнес старьевщик.

'Видимо, даже Всевышнему неугодна такая мерзкая душонка, и он решил оставить ее на земле', — рассудил Рик вновь увидев мистера Сквали. — «Да уж, этот хитрец не успокоился бы и на том свете: скупив у дьявола всевозможные прегрешения, он наверняка продал бы их втридорога, обратно его рогатому величеству».

— Что же вы решили мне предложить? — уточнил Рик, чувствуя, как пелена обмана уже опутывает маленькую лавку своими липкими сетями.

— Давайте меняться. Меняться выгоднее, чем получать звонкие монеты. Деньги что — потратил и забыл. А вещь она надежнее. Ей можно пользоваться. За ваши две книги, я пожалуй предложу вам три пары старых ботфортов, одну слесарную пилу, правда, со сточившимися зубчиками и почти новую трость с орлиным навершием. Пять к двум. Ну? Что?! Решайтесь! По — моему, невероятно выгодное предложение.

— За две потрясающие книжки? — поразился Рик.

— Потрясающие? Ну — ну, юный мистер. Так уж и потрясающие? Вы еще скажите безупречные, — возразил старьевщик и сразу начал объяснять, указывая пальцем на недостатки: — Вот, посмотрите сюда — совсем рассохлась… А вот тут — почти не видно строк… Я уж не говорю про оторванную страницу. Она же самая первая, а стало быть, самая важная.

— Что?! Да как вы смеете! — Рик едва не схватился за лоб. Такой очевидный обман. Он был возмущен до глубины души. — Вы же сами ее откусили…

— Я?!

— Вы! А кто же еще?

— Юноша вы забываетесь! Хотите сказать, что я решил отобедать вашим справочником судостроения?! Да вы в своем уме! Кто вам поверит?!

И в этот самый миг Рик понял, что угодил в силки старого крыса.

— Вот я и говорю, — желчно улыбнувшись, старьевщик потер ладони. — Пять вещей лучше двух… Иначе, не сторгуемся.

Дома он не оправдывался и не пытался рассказать про обман, на который так легко попался. Отец долго рассматривал рваную подошву одного из ботфорт, потом провел пальцем по зубчикам пилы, а на трость — бросил лишь мимолетный взгляд, и наконец, вынес свой вердикт:

— Это действительно очень ценные вещи!

'Не может быть!' — Рик едва не произнес мысли вслух.

— Не радуйся, — заметив на лице сына проявившийся румянец, отец стал мрачнее тучи. — В целом, ты не справился с поручением и наказания не избежать.

И не было в этом ничего удивительного. Мир за порогом дома Джейсонов сильно отличался от привычных устоев. Мир, созданный главой семьи, где действовали совсем другие законы. Там, за чертой дома, у сотни детей был праздник, у Рика — порция розг, и очередное, новое правило, на закуску.

— Воспринимай наказание достойно, с мужеством, никогда не проси отсрочки и помилования, — учил отец, воздавая по заслугам своему отроку. И так, до тех пор, пока правило не срывалось с дрожащих губ Рика.

Когда последний удар оставил на спине юноши глубокую алую борозду, он шмыгнул носом и покорно одернул рубашку.

— Теперь ты понял свою ошибку? — поинтересовался мистер Лиджебай.

— Безусловно, — соврал сын. На этот случай воспользовавшись еще одним правилом отца. Правда, истолковал он это самое правило, достаточно превратно. Только родителю знать об этом было совсем необязательно.

Недовольно поморщившись, Рик все‑таки прогнал прочь тягостные воспоминания. Сейчас он практически избавился от свода ограничений мистера Джейсона — старшего, а стало быть, стоило навсегда позабыть и обиды, которые он терпел ни один год.

Закрыв дверь на засов, юноша вернулся в библиотеку, перебирать старые книги — целое состояние, которое можно продать, подарить, или на худой конец растопить камин. Одна беда. Из головы никак не выходил странный визитер, желавший заполучить неведомую книгу отца. Стоило ли ему верить? Хорошие деньги за стопку пустых страниц. Рик усмехнулся: очередной обман, на который он не попадется ни за что на свете. Наверняка гостя интересовало совсем другое — к примеру, старые чертежи отца или коллекция оружия.

— Мистер Невежа. Мистер Жуткий невежа, — состроив рожу, недовольно произнес юноша. — Шиш тебе, а не книги! Лучше сожгу их все, чем отдам такому пройдохе как ты…

Откинув один из фолиантов в сторону, Рик зло уставился на тесненные золотом обложки, которые немой стеной взирали на своего нового хозяина.

— Что вылупились?! — рявкнул юноша.

Ответа не последовало. Книги не привыкли слышать человеческую речь, здесь, в храме тишины. Легкое шептание, сбивчивые мысли, сокровенные мечтания — да, но только не пронзительный крик. Нет. Злость, отчаянье и иные эмоции были им чужды. Они не любили столь рьяных проявлений человеческих чувств.

Не выдержав, Рик схватился за корешки нескольких книг и потянул их на себя. Огромная полка затрещала. Сухое дерево, потревоженное крепкой юношеской рукой, больше не могло сдерживать тяжелые страницы истории. Стеллажи накренились и с грохотом повалились.

Он кинул вызов — и они откликнулись.

Книги, словно отчаянные воины ринулись в атаку, ударяя возмутителя спокойствия по голове, спине, рукам. Острыми уголками, тяжелыми обложками, хлесткими страницами — они навалились на Рика со всех сторон. Он только беспомощно защищался, больше не высказывая в их сторону пустых оскорблений.

Последняя книга больно саданула бедолагу в висок и, упав, раскрыла страницы, будто поверженная птица крылья. Рик дрожа и проклиная себя за несдержанность, не сразу решился поднять голову и осмотреть место недавнего сражения.

Полки, упершись в стену, грозно нависали над головой, а удовлетворенные минутной схваткой толстенные фолианты валялись на полу, создавая впечатление каменного плато.

Картина ужасала. Сотни томов, с укоризной взирали снизу вверх на нерадивого сына. Его отец никогда не позволил бы себе такого; он никогда не отнесся бы к ним таким варварским образом, потому как всегда соблюдал правила. И ничего с ним не случалось. Тихая и размеренная жизнь приносила ему одно удовольствие.

«Он не стал бы кричать в библиотеке! Не разрешил злости руководить им. И это не случайный запрет! Это табу!»

Голос отца эхом возник у него в голове и мгновенно исчез.

— Хватит, я все понял! Простите… — устало произнес Рик, обращаясь к книгам.

Монотонное жужжание и навязчивые мысли мгновенно прекратились. Бумажные воины, получив желаемое извинение, больше не собирались учить его прописным истинам.

Сделав осторожный шаг к двери, юноша внезапно остановился. Среди вороха пузатых томов, его внимание привлекла совсем новая, кожаная обложка, сквозь которую тянулась красная нить дешевого переплета. Но ни это было главным. Главным оказалось то, что развернутые страницы были абсолютно пусты. Коснувшись книги, юноша вздрогнул. Когда сквозняк заставил лист перевернуться: из глубокой грифельной пелены на Рика уставились огромные с прищуром глаза.

Карандашный набросок выглядел очень реалистично. Вобрав в себя все: страх, одиночество и безумие он пугал и одновременно притягивал к себе. И если бы Рик увидел его пару дней назад, он решил, что последние дни жизни его отец провел в агонии странных ведений. Но сегодня, он взирал на рисунок иначе. Вызывая дрожь в сердце, из карандашного тумана на него смотрели глаза мистера Невежи.