Машина времени (сборник)

Я встал и осмотрелся. Какая-то колоссальная фигура, высеченная, по-видимому, из белого камня, неясно вырисовывалась в тумане позади рододендронов. Но все остальное нельзя было разглядеть.

Трудно передать мои ощущения. Когда град стал ослабевать, я наконец-то рассмотрел белую фигуру. Она была громадна: серебристый тополь едва достигал ее плеча. Беломраморная, она представляла собой нечто вроде крылатого Сфинкса, но крылья были не прижаты к телу, а распростерты, и вся фигура словно парила в воздухе. Пьедестал, как мне показалось, был сделан из бронзы, покрытой густым слоем медной зелени.

Лицо Сфинкса было обращено в мою сторону. Его незрячие глаза как будто следили за мной, а на губах скользила тень улыбки. Он был сильно попорчен непогодой, и это производило неприятное впечатление, точно Сфинкс был поражен какой-то болезнью.

Я стоял и смотрел на него, может, полминуты, а может, полчаса. Он то отдалялся, то приближался – в зависимости от того, усиливался или уменьшался град. Когда же я отвел от него глаза, то увидел, что завеса из града стала гораздо прозрачнее, а небо посветлело, обещая, что скоро выглянет солнце.

Я снова окинул взглядом белую фигуру, как будто присевшую для прыжка, и внезапно почувствовал всю отчаянную смелость моего путешествия. Что предстанет передо мной, когда рассеется туманная завеса? Какие перемены могли произойти с людьми? Что, если всем овладела жестокость? Что, если в этот промежуток времени человеческая раса потеряла свой прежний облик и превратилась в нечто нечеловеческое, отталкивающее и подавляюще сильное? Еще, пожалуй, примут меня за какое-нибудь первобытное дикое животное, более страшное и отвратительное своим сходством с людьми. Я могу показаться им поганой тварью, которую нужно немедля истребить…

Вскоре я различил еще какие-то грандиозные силуэты: огромные здания с затейливыми перилами и высокими колоннами, покрытые лесом склоны холма, неумолимо наползающие на меня сквозь редеющую туманную завесу.

Я почувствовал панический страх и как сумасшедший бросился к Машине времени, напрягая все усилия, чтобы привести ее в порядок.

Тем временем солнечные лучи пробились сквозь грозовые облака. Серая туманная пелена растаяла подобно одеянию призрака. Надо мной в яркой синеве летнего неба кружились и исчезали темные клочья разорванных туч.

Огромные здания были видны теперь вполне отчетливо. После бури на стенах остались сверкающие в солнечных лучах дождевые капли и градины.

Я чувствовал свою беззащитность в этом странном мире. Вероятно, так чувствует себя птица, когда над ней парит ястреб. Мой страх возрастал, он почти граничил с безумием. Но я собрался с духом, стиснул зубы и изо всех сил начал работать над Машиной. В конце концов Машина уступила моему отчаянному натиску и повернулась, но при этом сильно ударила меня по подбородку. Положив одну руку на кресло, а другую на рычаг, я стоял, тяжело дыша, чтобы снова взобраться на сиденье.

Надо заметить, что вместе с мыслью о возможности быстрого возвращения домой ко мне вернулось и мужество. Я стал осматриваться кругом с бóльшим любопытством и с меньшим страхом перед миром отдаленного будущего.

В круглом отверстии, находившемся высоко в стене ближнего дома, я разглядел группу человеческих фигур в роскошных мягких одеждах. Они тоже видели меня: их лица были обращены в мою сторону.

Потом я услышал звуки приближающихся голосов. Сквозь кусты, окружающие Белого Сфинкса, я увидел головы и плечи бегущих людей. Один из них выскочил на тропинку, ведущую прямо к лужайке, где я стоял со своей Машиной. Это было маленькое существо – ростом фута в четыре, одетое в пурпурную тунику, подпоясанную кожаным кушаком. На ногах – сандалии или туфли (я не мог хорошенько рассмотреть). Ноги были обнажены до колен, а голова не покрыта. И только тут я обратил внимание на то, насколько теплым был воздух.

Этот маленький человек произвел на меня довольно сильное впечатление: он был очень красивым и грациозным, но чрезвычайно хрупкого сложения. Нежный румянец, покрывавший его лицо, напомнил мне наиболее изящный вид болезненной красоты – красоту чахоточных, о которой все мы так много слышали. При взгляде на это существо я сразу успокоился и убрал руки с Машины.

В Золотом Веке

Через минуту мы уже стояли лицом к лицу – я и это хрупкое создание будущего. Он смело подошел ко мне и засмеялся прямо мне в глаза. Это полное отсутствие страха в нем поразило меня. Потом он повернулся к двум другим таким же существам, следовавшим за ним, и заговорил с ними на каком-то странном, но очень нежном и певучем языке.

Между тем подошли и другие, и меня окружила маленькая группа из восьми или десяти изящных созданий. Один из них обратился ко мне.

Не знаю почему, но мне пришло в голову, что мой голос слишком резок и груб для них. Поэтому я только покачал головой и указал на свои уши. Он сделал шаг вперед, остановился в нерешительности и, наконец, дотронулся до моей руки. В тот же миг я почувствовал, как еще несколько маленьких щупальцев слегка коснулись моей спины и плеч.

Очевидно, они хотели убедиться, что я действительно существую. Судя по их поведению, пока бояться было нечего. Более того, в этих хорошеньких маленьких человечках чувствовалось нечто такое, что внушало доверие, – какая-то грациозная мягкость, детская непринужденность. К тому же все они казались очень хрупкими, поэтому я, конечно, мог бы моментально разбросать их в стороны, как маленькие кегли.

Тем не менее я все-таки невольно погрозил им, как только увидел, что их маленькие розовые ручки ощупывают мою Машину. К счастью, я вовремя вспомнил о возможной опасности, а потому, перегнувшись через стержни, отвинтил рычаги, приводящие Машину в движение, и положил их в карман. Затем я повернулся к человечкам, чтобы попытаться найти с ними общий язык.

Вглядевшись в лица незнакомцев более пристально, я заметил некоторые особенности их нежной красоты – красоты дрезденского фарфора. Их волосы, одинаково курчавые у всех, резко оканчивались у шеи и щек. Не было ни малейшего намека на какую-нибудь растительность на лице; уши казались необыкновенно миниатюрными; рот был маленький, с ярко-красными, скорее тонкими губами, а подбородок остроконечный. Глаза – большие и кроткие, но – пусть вы сочтете это самомнением – я совсем не заметил в них признаков того интереса к себе, на который вправе был рассчитывать.

Поскольку они не делали ни малейшей попытки к общению со мной, а всего лишь стояли вокруг меня и, улыбаясь, переговаривались между собой нежными воркующими голосами, я сам заговорил с ними.

Сначала я указал на Машину времени и на себя. Затем, не зная, как лучше выразить понятие о времени, я протянул руку к солнцу.

Тотчас же одна изящная хорошенькая фигурка, одетая в пурпурную и белую ткань, повторила мой жест и попыталась изобразить что-то вроде громыхания грозы.

Я на минуту остолбенел, хотя смысл жеста был вполне ясен. Внезапно мне в голову пришел вопрос: а может, эти создания просто глупы? Наверное, вам трудно понять, насколько эта мысль поразила меня. Я всегда полагал, что люди эпохи восемьсот второй тысячи лет должны оказаться далеко впереди нас в науке, искусстве – во всем. И вдруг один из них задает мне вопрос, свидетельствующий о том, что его умственный уровень нисколько не выше умственного уровня нашего пятилетнего ребенка! Ведь он спросил меня, не свалился ли я с неба во время грозы!..

Впрочем, это вполне соответствовало их внешнему виду, хрупкому телосложению и нежным чертам лица. Меня охватил приступ разочарования. На мгновение я подумал, что напрасно создал Машину времени!

Кивнув, я указал на солнце и так здорово изобразил гром, что человечки вздрогнули, отскочили от меня на шаг, склонили головы. Затем один из них засмеялся и подошел ко мне с гирляндой из очень красивых, но неизвестных мне цветов; эту гирлянду он надел мне на шею. Тут все радостно зааплодировали, стали бегать, рвать цветы и, смеясь, засыпали меня этими цветами с головы до ног. Вы, никогда не видевшие ничего подобного, даже представить себе не можете, какие нежные и удивительные цветы создала культура бесчисленного множества лет!

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.