Держава под зверем

– Кто в Америке в том мире был во второй половине двадцатого века самым популярным президентом?

– Вы, – тут же последовал ответ с моей стороны.

– А следующим?

Вот тут я, не подумав, брякнул:

– Джон Кеннеди.

И вот теперь этот ирландский красавчик в нарушение их же законов сидит на нашей правительственной трибуне недалеко от своего президента и с помощью мощного бинокля наблюдает за последними минутами подготовки к старту.

Экран показал крупным планом лица экипажа с поднятыми забралами гермошлемов. Одновременно ярчайший огонь появился в самом низу космического корабля. Медленно, совсем медленно на пышущих жаром реактивных столбах начал подниматься вверх первый в нашем мире пилотируемый корабль.

– Поехали! – сверкнул своей знаменитой всему миру улыбкой командир экипажа Валерий Павлович Чкалов.

Марк Галлай тоже улыбнулся и помахал рукой.

Медленно? Это только первые секунды. На глазах ускоряясь, корабль скрылся в голубом небе. Семь минут и связь с экипажем восстановилась. Взлет прошел штатно. Десятки станций космической связи и десятки же кораблей в океане обеспечивают круглосуточную связь с орбитой. Наши и американские, французские и британские, японские и немецкие. Весь мир принимает участие в этом грандиозном проекте! Всего трое суток проработал первый экипаж на орбите нашей планеты. Пятьдесят один виток вокруг Земли. На экранах телевизоров старт «Восхода-1» и телетрансляции с борта корабля крутились без перерыва. Когда через три дня космический самолет пошел на посадку, весь мир затаил дыхание. И вздохнул свободно, только когда на посадочной полосе Звездного раскрылись оба тормозных парашюта многоразового спускаемого аппарата.

Кампанию по обсуждению новой Конституции мы развернули всего через два дня после возвращения наших первых космонавтов с орбиты. На фоне мировых празднеств она прошла почти незаметно. Что, соответственно, мне и требовалось. Осенью на референдуме девяносто два процента населения Советского Союза из имевших на тот момент право голоса сделали меня единоличным диктатором на одной четвертой части суши нашей маленькой планеты. Отныне и до тех пор, пока я сам не приму решение об уходе со своего поста, назначив предварительно своего преемника. По сути, у нас теперь абсолютная монархия. Вот только свою Наташеньку или кого другого из своих будущих детей – есть у нас с Галинкой планы по увеличению нашей семьи – я никогда и ни за что на это место не поставлю. Обязательно найдется кто-то значительно более самоотверженный и достойный на этот высокий пост. Тем более что у нас в ближайшее время, как утверждают специалисты Синельникова из одного из его многочисленных закрытых институтов, должно появиться аппаратно-медикаментозное средство для выяснения самых подсознательных чаяний человека. А так как те же специалисты утверждают, что этот комплекс будет абсолютно безопасным для здоровья, то мы введем его обязательное использование для всех военных и гражданских высших чиновников державы при проведении ежегодной переаттестации. Будут только три исключения, свободные от этой процедуры и, соответственно, от самой переаттестации. Я, Берия и Егор Синельников. Уж самим-то себе мы верим и так. Коррупции у нас в державе точно не будет. Собственно говоря, сейчас у нас этой проблемы на верхних эшелонах правительства Советского Союза и так не существует. Приличные зарплаты на всех уровнях государственной власти и огромные социальные льготы (ну а как же без них?) являются достаточным препятствием для взяточничества. Слишком велик риск потерять все и вся из-за каких-то денег. С другой стороны, перестраховка никогда не помешает.

– А злоупотреблений не будет? – спросил Лаврентий Павлович. – Ведь с помощью этого комплекса можно много лишнего узнать.

– Нет, конечно, – немедленно парировал Егор, – ведь бригада, обслуживающая аппаратуру, сама будет подвергаться аналогичной проверке. Только специалистами из другого ведомства. При этом заставить человека раскрывать какие-то тайны нельзя. Только то выяснится, что он сам согласен сказать. Но вот то, что обследуемый что-то скрывает при ответе на конкретный вопрос, будет ясно немедленно.

– Ладно, – согласился Берия, – уговорил. Что у нас с «Глубиной»?

Мы недолго думали, выбирая название для сверхсекретного проекта. Сотни ученых и инженеров уже воссоздали аппаратуру пробоя и круглосуточно пытаются выйти на связь с тем первым для нас с Синельниковым параллельным миром. Увы, против математики не попрешь. Вероятность методом перебора случайно нарваться на необходимые коэффициенты слишком мала, чтобы надеяться в ближайшие годы на что-то. Но люди упорно работают. С другой стороны, мы еще окончательно не потеряли надежду, что там все-таки все образуется и Викентьев сам свяжется с нами. Это ведь у нас здесь прошло почти четыре с половиной года с момента потери контакта. Там-то всего один с мелочью.

Мы достаточно часто собираемся и по много часов проигрываем операцию по военному перевороту в Российской Федерации.

Сбор компромата с помощью «следоскопа», выборочная ликвидация отдельных чинов, которые больше всего запятнали себя продажей достижений Родины, затем Верховный главнокомандующий там подпишет приказ о смещении министра обороны, начальника Генерального штаба и назначении новых. Тех, которые уже будут на стороне заговорщиков. – Берия не боится крови. Понятно, что без нее не обойтись. Без террора власть не захватить. Но ведь в результате страна заживет лучше, значительно свободней.

– Вот так вот возьмет и подпишет? – удивляется Светка.

– Ну куда же он денется? – ухмыляется Синельников. – Жить захочет – подпишет.

– А почему надо начинать именно с министра обороны и начальника Генерального штаба? – спрашивает моя жена. Зрит в корень, но как же объяснить ей сущность психологии офицера?

– Понимаешь, Галина Викторовна, – берет на себя тяжкий труд Берия, – какая бы армия ни была, ее командиры всех уровней дают присягу Дают присягу защищать страну и выполнять приказы. Поэтому, если командование отдаст приказ подавить переворот, хотя возглавлять его будут настоящие патриоты, делающие все для блага Родины, приказ будет выполнен. А вот если восстанием будут руководить в том числе генералы, обладающие хотя бы видимостью легитимности… Вот в этом случае офицеры сами поддержат переворот. Кто идет в военные училища? В первую очередь – именно патриоты. Те, у кого душа за Родину болит. Даже если кто-то из них успел разочароваться в той действительности, все равно под держат. Просто захотят быть на стороне победителей.

– А начальником Генштаба надо будет поставить командующего военно-морским флотом, – высказал свое мнение я, – кажется, вполне вменяемый и честный адмирал.

– Почему не министром обороны? – это уже Светлана.

– Потому что министр обороны там – хозяйственник, – усмехнулся Егор, – гражданский, занимающийся материально-техническим обеспечением армии, но никак не военным руководством. Даже один из трех ядерных чемоданчиков находится не у министра обороны, а у начальника Генерального штаба.

– Все так далеко зашло? Все делается по примеру тамошних заокеанских друзей? – удивился Лаврентий Павлович.

– Увы, – вынуждены были согласиться мы с Синельниковым.

В этом мире, несмотря на то что ядерное оружие находится под контролем ООН, отдать приказ на его применение могли только три человека – мужчины, разговаривающие сейчас.

«Союз» у нас взлетел только весной сорок пятого. Причем именно взлетел со сверхзвукового носителя на высоте двадцать девять километров от уровня моря. Туполев, Петляков и Мясищев свое обещание выполнили и самолет для стратосферного старта сделали. Космическая программа понеслась просто вскачь! Всего два сверхтяжелых самолета-носителя и девять космических многоразовых аппаратов под них. Два пассажирско-исследовательских с восемью ложементами, три транспортника с двумя пилотами и бортинженером, остальные – беспилотные грузовики. Впрочем, на стапелях Звездного было заложено еще шесть кораблей. Космические специалисты ООН считали, что и этого будет мало. Не обошлось, увы, без потерь. Валерий Павлович, командир нашего первого экипажа, Мюллер и Ричардсон погибли после доставки очередной партии груза на МКС «Орбита-3». Пожар и разгерметизация на «Союзе-2» во время вхождения в плотные слои атмосферы. Плакала вся планета. Мы переименовали город Оренбург в Чкалов[76]. Огромный памятник героям космоса стоит перед штаб-квартирой ООН в Крыму. Американцы поставили свой памятник в Ванкувере (штат Вашингтон), где Валерий Павлович приземлился на АНТ-25 в тридцать седьмом году. Тем более что бортинженер «Союза-2», Дональд Ричардсон, несколько лет служил на военной базе в Ванкувере. Немцы поставили свой памятник в Мюнхене, откуда был родом Ганс Мюллер – второй пилот погибшего космического корабля. Международный центр подготовки космонавтов в Ставрополе теперь тоже носит имя Чкалова. Впрочем, в нем занимается больше подводников, чем летчиков. Они, как выяснилось, психологически лучше годятся для работы на орбитальных станциях. А космонавтов нам не хватает. Несмотря на то что общее количество людей, побывавших в космосе, уже перевалило за пару сотен человек, требуется все больше и больше. По планам «Космос-ООН» в сорок седьмом она станет экономически выгодной корпорацией. Первые, самые большие прибыли принесла программа глобальной спутниковой навигационной системы ГЛОНАСС. Практически все штурманы за пару лет оказались без работы и вынуждены были переучиваться. С новой аппаратурой с обязанностями штурмана теперь играючи справляются вторые пилоты или рулевые морских судов. Производства сверхчистых полупроводников уже начали постепенно перемещаться на орбиту нашей планеты. Там их получать выгоднее. В декабре летим на Луну. Пора уже осваивать наш естественный спутник.

76

В нашей истории Оренбург носил это имя с 1938 но 1957 год