Отрава

Через секунду «Микки» отворила дверь и вошла в дом.

Подруга «Микки»... Это был здоровенный – шести футов с лишком росту и около ста килограммов веса белый мужчина в широченной енотовой шубе, в которой он казался еще крупнее, чем на самом деле.

«Откровенность», – говорила эта дама.

«Все это дерьмо и враки», – подумал Уиллис, записывая номер машины. Затем направился в сторону своего участка, чтобы напечатать отчет в трех экземплярах.

Глава 5

Апрель наступил совершенно неожиданно. До этого, казалось, город пребывает в осаде – мартовские ветры завывали, как военные трубы, под ногами лежал черный, как бы утоптанный множеством солдатских ног снег, небо было закрыто чем-то похожим на клубы порохового дыма, не пропускавшие солнечные лучи. Жители торопливо шли по улицам, упакованные в громоздкие теплые пальто и куртки, лица у них были красными от мороза, а настроение хуже некуда. Холод – это противник, заставляющий жителей, и без того не очень-то душевно открытых, еще сильнее замыкаться в своей скорлупе. Уиллис ненавидел холод. Он чувствовал себя потерянным во времени и пространстве, жертвой безжалостного врага, атакующего без всякого повода и причины, полного решимости уничтожить город и проглотить его жителей. Приходилось лишь мечтать о послаблении. Синоптики без конца обещали приближение теплого фронта со стороны Джорджии, но эти фронты так и не появились. С каждым днем все мрачней становились серые мартовские дни, холод – этот всюду проникающий, безжалостный, злобный враг – заставлял покорно себе подчиняться.

Но вдруг как-то сразу пришел апрель.

Неожиданно со стороны Старого волнолома задул легкий ветерок, насыщенный ароматами весны. Головы, привычно склоненные перед безжалостным врагом, стали постепенно подниматься к светлеющему небу, окоченевшие носы недоверчиво вдыхали теплеющий воздух, слезящиеся глаза моргали удивленно и недоверчиво. Были сброшены пальто. Незнакомые люди улыбались друг другу на улицах этого города. На окраинах города вдоль каменной ограды Гровер-парка нежным робким желтым и розовым цветом распустились кусты мимозы и кизиловых деревьев, являя собой контраст по отношению к грязно-неопрятным участкам еще не растаявшего снега.

Наконец-то наступил апрель.

И как раз в апреле, через два дня после Пасхи, на 12-м участке обнаружили труп.

Сосед покойного, вспомнив, очевидно, фильм «Свини Тодд», пожаловался управляющему домом, что из квартиры 401 исходит такой запах, будто там пекут пирожки из человеческого мяса. Полицейские из Службы спасения 911, приехавшие по вызову, тут же определили, что пахнет разлагающимся трупом. Проклиная теплую погоду, они приготовили мешок для тела у самых дверей в квартиру.

Покойный оказался Бэзилем Холландером, бухгалтером фирмы «Кайли, Бенсон, Маркс и Рудольф».

Детективов 12-го участка, которым было поручено вести дело, звали Сэм Кауфман и Джимми Ларкин (или просто Ларк). Ни тот, ни другой не знали, что два детектива в противоположном конце города занимаются расследованием дела об отравлении. Собственно говоря, Кауфман и Ларкин вообще не знали о существовании Кареллы и Уиллиса. Двух полицейских из отдела убийств, назначенных для выяснения обстоятельств дела, звали Мастрояно и Манзини. Они работали в Западном филиале отдела и весьма поверхностно знали Моногана и Монро, числившихся в Восточном филиале.

Моноган и Монро, которые прочли практически все отчеты детективов 87-го участка по делу МакКенно-на, по всей вероятности, знали, что среди допрошенных был бухгалтер по имени Бэзил Холлендер. Но они не имели никакого отношения к делу, которое расследовалось 12-м участком – ведь это был большой город. И в сущности, даже если бы их и вызвали по этому делу, то они вряд ли нашли бы между этими двумя смертями какую-либо связь. Но их не вызвали, поскольку географические границы между участками соблюдались полицейскими столь же свято, как и собственная безупречная репутация. Да и вообще Моноган и Монро были очень занятыми людьми, обожавшими неприличные анекдоты.

И поэтому лишь 2-го апреля, то есть на второй день, Уиллис случайно прочел об этом убийстве в газете.

До того времени он занимался поисками владельца черного «мерседеса», облаченного в енотовую шубу. Он позвонил в Службу движения, и ему сообщили, что этот номер принадлежит президенту фирмы по пошиву женского платья «Лили Фэшенз», администрация которой располагалась в центре города на Берк-стрит. Президента звали Эбрахэм Лилиенталь, отсюда (по мнению Службы движения) и название фирмы «Лили Фэшенз».

Однако, поговорив с мистером Лилиенталем по телефону, Уиллис выяснил, что машина была угнана в ночь на 23 марта и до сих пор еще не найдена. «А мистер Уиллис, наверное, звонит, чтобы сообщить о том, что машина нашлась?» Уиллис спросил Лилиенталя, не знает ли он кого-либо по имени Микки. «Что? – удивился Лилиенталь. – Микки? Вы что, издеваетесь надо мной?»

Затем Уиллис позвонил в отдел по угону машин, где ему сообщили, что машину угнали от бара для гомосексуалистов в Квартере, хотя Лилиенталь уверял, что навещал приятеля, живущего в том доме, добродетельного, как методистский проповедник, человека. Во всяком случае, машина до сих пор еще не найдена. И по мнению детектива из отдела по угонам машин, этот автомобиль теперь находится на автомобильной свалке, а все его детали продаются в разных частях этой огромной страны.

Когда Уиллис сообщил ему, что видел машину всего лишь вечером во вторник, детектив усмехнулся: «Так это был прошлый вторник, приятель, а сегодня уже среда». На сообщение же о том, что машину вел человек, которого, возможно, зовут Микки и который носит енотовую шубу, детектив из отдела угонов не без ехидства заметил: «Прекрасно, я проверю, не было ли почтовых переводов за енотовые шубы», – и повесил трубку.

По всему выходило, что эта так называемая «подруга» Мэрилин или сам был автомобильным угонщиком, или знал того, кто ворует машины. Уиллис уже собрался позвонить Мэрилин, не для того, чтобы проявить дружеское расположение, а потому, что у него появился к ней еще целый ряд вопросов. Но тут он прочитал сообщение о Бэзиле Холландере и вместо этого позвонил в 12-й участок.

Детектив первого класса Джеймс Ларкин, крупный мужчина лет пятидесяти с гаком, с рыжими, начинающими седеть волосами и бледно-голубыми, как бы выгоревшими глазами, был одет в белую рубашку с закатанными рукавами, мешковатые синие брюки и коричневые ботинки. Пиджак висел на спинке стула. Казалось, он очень обрадовался звонку Уиллиса.

– Если он ваш, можете его забрать себе, – с облегчением заявил он.

– Ну, я пока еще не знаю, есть ли какая-либо связь, – уклончиво ответил Уиллис.

– Даже если и нет, можете его забрать, – сказал Ларкин.

– Его отравили? – спросил Уиллис.

– Зарезали, – ответил Ларкин.

– Когда?

– Медэксперт предполагает, что примерно в воскресенье вечером.

– Значит, это будет...

– Пасхальное воскресенье. И до вчерашнего дня мы об этом ничего не знали. Вот тебе и первоапрельские шуточки. Парень, живущий на той же площадке, пожаловался управляющему домом на запах, тот вызвал Службу спасения. Дверь была открыта, они вошли без помех. Тело находилось в гостиной, Холландер был полностью одет, горло перерезано.

– Что за замок на входной двери?

– Пружинная защелка. «Микки Маус».

– В доме есть привратник или какая-нибудь охрана?

– Нет. А почему вы решили, что он ваш?

– Мой парень знал одну даму, с которой был знаком и ваш парень.

– Эта дама ходит с ножом?

– Не знаю.

– И что вы собираетесь делать, Уиллис? Можете поверить, я с удовольствием вам его отдам. Но если в результате начнется этакий пинг-понг между участками, то получится, что мы просто приобретем дополнительную головную боль.

– У вас уже есть какие-либо версии?

– Говорю же вам, его только вчера обнаружили. Пока опросили жильцов его дома и прилегающих домов, у нас также есть устное мнение медэксперта, но письменного отчета он еще не представил. Причиной смерти было повреждение сонной артерии очень острым инструментом. Время смерти я вам уже сообщил.