Страница 24 из 131
Когда-то давным-давно, в прошлой жизни (не по времени, мировоззренчески), они уже теряли своих. Две их напарницы чуть не погибли на полигоне. Выжили, но Совет их списал, признав непригодными. То есть, они как бы живы, но их нет. Потому, что остались в ТОМ мире, за воротами. А ТОТ мир — совершенно иной, очень далек от этого. Эрида и та ближе.
Так что можно сказать, они их потеряли. И как рассказывали девчонки, делясь секретами, чувство потери, тех, кто прошел с тобой самые сложные два года жизни… В общем, понадобилось несколько лет, чтобы восстановиться после потрясения. Да и то за разговорами они частенько их вспоминают.
Теперь и я мог погибнуть. Не вернуться совсем. Как изменится их жизнь после этого? Как им вести себя дальше?
Не знаю. Но знаю, что они очень, просто невероятно были рады моему возвращению, как и тому, что со мной все в порядке. По отношению к чужим таких чувств возникнуть не может.
Чужим… А ведь прошло каких-то три месяца! После Плаца, моей выходки на нем и нашего с ними примирения. И уже такие успехи! И если с Сестренками более-менее понятно, я тесно работаю с ними по поводу недуга Мии (в сотрудничестве с Катариной, конечно, но перед клонами консультации с Лока Идальгой не афиширую), с Паулитой тоже — мы с нею очень похожи, и между нами с первого дня пролетела непонятная до сих пор искра, то остальные — явный показатель…
…Чего? Не знаю. Но я готов убить за этих девчонок. И убью, если понадобится.
Смеясь, шутливо переругиваясь и непрерывно болтая, валились в каюту. Девчонки усадили меня на кровать Мии, рассевшись вокруг. Кассандра с загадочным и одновременно торжественным видом осталась стоять. Воцарилась тишина.
— Хуан, мы это… — Она хотела продолжить, но слишком сильно волновалась и сбилась. — В общем, тебе сегодня исполнилось девятнадцать лет…
Пауза. Итальянка собиралась с силами, впервые в жизни примеряя на себя подобную роль — поздравлять мальчика. Причем не чужого, а своего. Я молчал, сделав выразительное лицо, пытаясь не сбить ее с настроя.
— В общем… Мы долго думали — не знали, что можно подарить мальчику такого возраста. У нас ни у кого не было прецедентов. Так что не обессудь, если что. Мы старались.
Она открыла шкаф над своей тумбочкой и вынула… Гитару.
Я почувствовал, что челюсть моя гораздо ближе к земле, чем ей положено. Протянул руки и аккуратно взял ее, нежно, будто сокровище.
Красивая. Очень красивая! Красная, с черной узорной каймой, покрытая лаком. В общем, сложно объяснить словами; чтобы оценить красоту подобных вещей их надо видеть. Но мне понравилось.
Завершающим штрихом гитары на обратной стороне корпуса был выгравирован… единорог. Точнее, единорожиха — симпатичная такая улыбающаяся девочка-единорог с длинными пушистыми ресничками и по-детски наивными глазками. От изображения веяло сказкой и добротой.
— Нравится? — глянула через плечо Роза.
Я, взяв гитару вертикально за гриф, внимательно разглядывал рисунок. М-да, это нечто!
— Ты рисовала?
— Угу. — Подбородок Розиты опустился мне на плечо. — Но композицию мы все придумывали, я только изобразила. Так что это от всех нас.
— Класс! Отпадная коняшка!
Девчонки выдохнули с облегчением и заулыбались, все, как одна. Видно, действительно, боялись не угадать. Только как можно не угадать с такой вещью?
— Ну, чего сидишь, сыграй что ли? — поддела Паула.
Я кивнул. Положил инструмент на колено, обнял, будто величайшую ценность и провел рукой по струнам. Раздался мягкий мелодичный звук — у тех гитар, что держал в руках раньше, звук не шел с этим ни в какое сравнение. Взял несколько аккордов.
— ЗдОрово! — произнес вслух.
— Мы не знали, умеешь ли ты играть, — взяла слово Гюльзар. — Но если и не умеешь, научишься.
— Ага, ты всем надоел уже своей музыкой, — улыбалась Кассандра. — Вот мы и подумали: хватит чужое слушать, давай, сам играй.
— Вон, значит, как подумали… — Я перевел глаза на Паулу и слегка сощурился. Совсем-совсем легонько. Девчонки, наверное, и не заметили. Но Паулита заметила и отвернулась. И, кажется, немного покраснела. Ладно-ладно, не красней, просто некому больше. Но, вероятно, дебаты были жаркие, как и истерики: "Ничего не можем придумать!"
— И правильно подумали. Спасибо, девчонки! — воскликнул я и обвел всех глазами. — Нет, не умею играть. Пытался учиться, так, пару аккордов взять могу, не более. Это не игра, баловство…
— …Тем более, время для учебы будет — жизнерадостно закончил я. — Вряд ли Мишель выпустит меня теперь в город до окончания обучения.
Кажется, кто-то даже рассмеялся. Но почти все опустили или отвернули головы — сочувствовали, но помочь не могли.
— А еще мы на стол накрыли, — продолжила отчет Роза. — Когда узнали, что тебя заберут и привезут.
— Да, мы заранее готовились, продукты принесли, — подхватила ее сестра. — А тут раз — и тебя нет!
— Ага, и мы не стали готовить. Да и какой стол, не до того было!
— Оливия отзвонилась, сказала, что привезет тебя, — пояснила Кассандра. — Тогда мы решили, что надо все-таки подготовиться. Не обессудь, скромно, но сам понимаешь…
Я понимал. Умницы! Даже стол накрыть успели! Золото, а не девочки!
— Потому и ошивались в игровой? — усмехнулся я.
— Ну да. Оттуда к выходу ближе. Чтоб тебя перехватить… — сдала всех Мия. На нее шикнули, бросили косые взгляды, я же улыбнулся.
— У вас получилось. Честно. Обескуражен. Несмотря ни на что, это, наверное, сегодня один из лучших моих дней рождения! И уж точно самый памятный.
Все засмеялись. Энергия, которая сковывала всех, начала рассеиваться.
— Пошли? — ткнула в плечо Роза. — Торт вкусный! И еще остался. Вчера испекли, до того, как…
Я вздохнул.
— Что бы я без вас делал!
"А Оливии все-таки лучше проставиться!" — закончил внутренний голос.
Счастье длилось не долго — по-человечески посидеть и попраздновать нам не дали. Хотя, торт, действительно, оказался волшебным.
— Хуанито, зайди, — произнесла Капитошка в ухо, когда я ответил на вызов.
— Срочно? Нужно именно идти? — уточнил я.
— Как хочешь. — Я почувствовал, в ее голосе иронию. — Но связь тебе могу дать только отсюда.
— Связь? — Я напрягся. — Мама? Случилось что?
— Нет, не мама. Но видимо случилось. — Эта гадина улыбалась. Я чувствовал.
Из груди вырвался вздох. Кроме мамы сюда мне мог звонить только один человек, и не сказать, что я жаждал его слышать.
— Сто восемь вызовов, Хуанито! — воскликнула теперь уже майор Ортега. — Мои девочки устали ей отвечать вежливо, так и хотят послать. Я не даю, но чувствую, еще немного, и они нарушат прямой приказ. Так что торопись!
Из моей груди вновь вырвался вздох.
— Розита, Мия, прошу прощения, но торт откладывается. — Осмотрел остальных напарниц. Те понимающе кивнули. — Сейчас приду. — Это я уже Капитошке.
— Сто восемь неотвеченных, — повторила сеньора Ортега, когда я вошел. Она меня запустила в диспетчерскую, хотя во время тревоги посторонним тут находиться как бы нельзя.
— Понял уже. — Кивнул. — Давай линию.
Она нажала на одну из виртуальных кнопок завихренного сбоку большого визора — то есть линию уже настроила, пока я шел. На том конце раздались гудки.
— Не забывай, все прослушивается и записывается, — привычно озвучила она. Я промолчал.
— Привет, — произнес, когда гудки на том конце закончились. — Звонила?
— Привет. — Какое-то задумчивое это "привет". — Да, звонила. Как ты? У тебя все в порядке?
— В общем, да, — хмыкнул я. Судя по интонации, в порядке ли я Марину интересовало меньше всего. — Из камеры уже выпустили, в драке не пострадал.
— Драке? — Она удивилась. — Ты участвовал в погромах?
Видно, у меня было такое лицо, что Капитошка прыснула в кулак.
— Немножко. Так, пришлось кулаками помахать. Не спрашиваешь, как я после этого?
— А разве с тобой что-то может случиться? С тобой-то?