Страница 97 из 135
Второй этап боя начался после того, как в 12 час. 40 мин. батарея, в зону которой вошел французский линейный корабль «Шарлемань» и другие, открыла по ним огонь,{1141} а в 13.10.{1142} уже неприятель начал ответную стрельбу по батарее №10, которой пришлось принять на себя главную тяжесть боя с французскими кораблями, сосредоточившими на ней огонь своих орудий, «…подавляя множеством ядер».{1143}
Как ни странно, русским помогло то, что теоретически должно было мешать. Пороховой дым, которым окутались корабли, поднимался вверх и расползался по морю. Он был такой, что, говоря словами очевидца: «…на близком расстоянии человека рассмотреть было невозможно».{1144}
Артиллеристы противника не могли наблюдать за падением снарядов и корректировать свою стрельбу. Артиллеристы же береговых батарей успели пристреляться, кроме того, корректировать стрельбу им несколько облегчали вспышки выстрелов корабельных орудий. Достигнув попаданий, русские повели огонь с максимальной скорострельностью.{1145}
Батарея с первых минут боя стала наносить тяжелые повреждения французским кораблям. Особенно пригодились две бомбовые пушки, которые еще до начала событий пытались усовершенствовать. Их переставили с обычных лафетов на элевационные станки, названные Бабенчиковым «неуклюжими ящиками», надеясь увеличить таким образом, стрельбу, придав еще и угол возвышения 45 град. «…Дальность получилась удивительная, кажется, верст пять, если не больше, но возможность попасть в цель и, следовательно, употребить с пользой в действительном бою эти орудия, сделалась столь же удивительной, если не вовсе немыслимой».{1146}
Через час положение на батарее усложнилось, брустверы оказались сильно разрушенными и постепенно все меньше укрывали расчеты артиллерийских орудий, увеличивая потери.{1147}
А теперь давайте представим: по батарее вели огонь больше половины линейных кораблей французской эскадры. В том числе «Шарлемань» (45 орудий), «Марсель» (43 орудия), «Монтебелло» (60 орудий), «Алжир» (43 орудия), «Фридланд» (63 орудия), «Маренго» (43 орудия) действовали ТОЛЬКО по батарее №10. Не нужно страдать любовью к математике, чтобы увидеть: количество орудий любого из этих кораблей было больше чем на батарее. А еще «делили» между собой батареи №10 и Александровскую «Наполеон», «Баярд», «Генри IV», «Сюффрен», «Валми», «Жан Барт» и «Виль де Пари».
Правда, русским было не до перечисления этих шумных наименований: «…сколько именно — мы не считали, потому что было некогда, да и ни к чему».{1148} Но это только первая часть проблемы. Вторая, что большая часть французских кораблей сосредоточила свой огонь на левом выступающем фасе. Таким образом, если и было среди береговых батарей место, где шансы для выживания были минимальными, то оно находилось именно там.
Вдобавок, Лайонс, прорвавшись с флагманским «Агамемноном» почти к линии заграждения, начал поражать северный фланг батареи залпами из 40–45 орудий одного борта.{1149} На этом фоне сухопутная французская батарея на мысе Херсонес казалась самой незначительной из проблем. Таким образом, уцелеть у батареи №10 шансов было мало. Не побоюсь возвышенных фраз, если и были в этот день герои — это ее артиллеристы в числе первых из них.
Первым попал под огонь «Шарлемань». Его 45 орудиям русские противопоставили целых …4 орудия левого выдающегося закругленного фаса батареи. В том числе те самые «…с отрезанными до половины средними лафетными брусьями с подъемными винтами и их матками».{1150}
Линейный корабль начал подходить к берегу, изготавливаясь к стрельбе. Чтобы снизить вероятность попаданий, его несколько раз поворачивали к берегу кормой или носом. На русских эти маневры особого впечатления не производили. Им было просто не до того: «Предвидя бой на близкую дистанцию, нужно было установить под орудия бруски и клинья, заменявшие отрезанный винт. Работа эта отняла у нас столько времени, сколько необходимо было кораблю для приближения на 450–500 саж. от батареи в таком направлении, что против него было можно стрелять с батареи №10 только из трех 1-пуд. единорогов и одного 1/2-пуд., предназначенного для обстрела Карантинной бухты».{1151}
Интересное, конечно, соотношение 45 к 4. Но пока русские суетились у орудий, «Шарлемань» получил подкрепление в виде еще одного линейного монстра — «Марселя» из-за носа которого высовывался бушприт буксировщика — парохода «Панама». Теперь соотношение стало еще «веселее»: 85 к 4.[34] Против «Марселя» (40 или 43 орудия) пушек не было.
Вскоре своим ходом появился 120-пушечный «Монтебелло», начавший продольно простреливать батарею. Против 50–60 орудий одного его борта батарея сумела противопоставить целых 7 пушек левого фаса, действовавших с дистанции 525–550 саж. А потом линейные корабли пошли непрерывной колонной, и считать их перестали. На батарее разразился вулкан, в котором артиллеристы не покидали орудий, продолжая вести непрерывный огонь по неприятелю. Дошло до того, что в какой-то момент из-за снарядов, десятками врезающихся в батарею, выделенные для доставки зарядов и ядер чины не могли пройти к складу снаряженных боеприпасов. Не придумав лучшего, русские прибегли к экспромту, снарядив пушки бывшими под рукой пустотелыми гранатами, в которых вместо порохового заряда был обычный песок. Бабенчиков говорит, что их готовили для использования из этих самых бомбовых пушек с переделанными станками, как ядра для стрельбы на максимальную дистанцию. Ими стали стрелять по «Шарлемани» и… попали. Одно из этих «ядер» французы нашли после боя на палубе линейного корабля, что позволило сделать вывод о критическом положении в крепости с порохом.{1152}
Еще одним свидетельством развитой инженерной мысли русских морских артиллеристов стал «мгновенно придуманный ими ускоренный способ стрельбы, избежав накатывания».»
Само по себе накатывание и повторная наводка орудия занимала много времени и значительно снижала темп стрельбы. Артиллеристы, чтобы избежать этой процедуры, «…не подкладывая же гандшпигов; достигали того, что откатившееся орудие само собою, по собственной тяжести, накатывалось на место к брустверу по наклонным рельсам поворотной платформы так скоро, что №1 с банником успевал лишь вскочить на крону бруствера и в туже секунду начать банить орудие. За ним всходил №2, подававший заряд и снаряд, по досылке которых орудие было уже совершенно готово к выстрелу, потому что оно, находясь на месте, наводилось во время самого заряжания. Через это достигалась возможность делать выстрелы весьма часто, так что в минуту, или даже скорее, успевали делать по выстрелу все четыре орудия, а в 6 часов времени было сделано от 240 до 300 выстрелов каждым из этих орудий».{1153}
Бой продолжался. Самый «вкусный» кусок пирога доставался флагману, ставшему на якорь в 100–150 саж. от «Монтебелло». «Виль де Пари» и «Жан Барт» расположились перед фронтом батареи и должны были с расстояния 500 саж. действовать на фронт, продольно простреливая левый выступ. В действительности они занимались Александровской батареей.
34
Бабенчиков, добавляет еще и 2 носовые пушки парохода «Панама», но это, пожалуй, лишнее. (Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Под ред. Н. Дубровина. Вып. III. СПб., 1872 г. С.371).