Страница 3 из 15
Он еще пару минут что-то говорил, Энди машинально улыбалась, пока в конце концов Женевьева не заявила, причем очень громко:
– Мама, мы же опаздываем.
– Нам действительно нужно идти, Дэвид, – сказала Энди и исключительно из-за хорошего воспитания добавила: – Я обязательно посмотрю статью, о которой вы говорите.
– Конечно, рад был с вами поболтать, – ответил Гердлер.
Когда он вошел внутрь, Женевьева посмотрела ему вслед и, пародируя Богарта[5], прошептала:
– Что нужно сказать, мама?
– Спасибо, Жен, – улыбнувшись, ответила Энди.
– Не за что, мамочка.
– Ладно, – сказала Энди. – Я добегу до машины.
Она посмотрела в сторону парковки и обнаружила, что около водительской дверцы ее машины стоит красный фургон, и ей придется обежать вокруг.
– Я с тобой, – заявила Женевьева.
– Я сяду впереди, – тут же сказала Грейс.
– Нет, я…
– Ты сидела впереди, когда мы ехали сюда, таракашка, – напомнила ей Грейс.
– Мам, она назвала меня…
Грейс снова сделала вид, будто собирается ущипнуть сестру, и тут вмешалась Энди:
– Ты сядешь назад, Жен. Ты ехала впереди утром.
– Или я тебя ущипну, – добавила Грейс.
Они побежали под дождем, Энди в туфлях на низком каблуке, держа за руку Женевьеву, у которой были короткие ноги, и она не поспевала за матерью. Энди выпустила руку Жен, когда они оказались за фургоном «Эконолайн», наставила ключ на свою машину, нажала кнопку и за шумом дождя услышала щелчки электронных замков.
Наклонив голову, она пробежала между своей машиной и фургоном, Жен отставала от нее всего на шаг, и они почти одновременно потянулись к ручкам двери.
Энди услышала, как в фургоне отъехала в сторону дверь; почувствовала присутствие мужчины и движение у себя за спиной. Она повернулась, одновременно по привычке приготовившись улыбнуться.
Но услышала, как вскрикнула Женевьева, обернулась и увидела, как к ней приближается диковинная круглая голова с копной грязных светлых волос.
Она увидела испещренное морщинами лицо, слишком для них молодое.
Увидела зубы, слюну и руки, похожие на две дубинки.
– Беги! – крикнула Энди.
И в этот момент мужчина ударил ее в лицо.
Энди поняла, что он собирался сделать, но не смогла увернуться. Она отлетела к дверце машины и сползла по ней, не устояв на ногах.
Она не ощутила боли, только удар о машину и его кулак, почувствовала, как мужчина повернулся, кровь на коже, уловила вонь грязного шершавого асфальта, залитого водой, когда она упала на ладони, и на короткое мгновение в ее голове мелькнула безумная мысль, что она испортила костюм. И тут мужчина отошел от нее на шаг.
Энди снова собралась крикнуть: «Беги», но с ее губ слетел только стон, и она почувствовала – а может быть, увидела, – что мужчина направился к Женевьеве. Энди попыталась закричать, издать хоть какой-то звук, любой, но из ее носа тут же потекла кровь, и в лицо, точно обжигающий огонь, ударила волна дикой боли.
Она услышала пронзительный крик Женевьевы и попыталась подняться, но сильная рука схватила ее за воротник пиджака, и она оказалась в воздухе, а в следующее мгновение почувствовала удар о металл. Женщина снова сползла по боку машины, на сей раз лицом вниз, попыталась подобрать колени и услышала, как хлопнула дверца машины.
Манетт уже почти не понимала, что происходит, сдвинулась в сторону и увидела лежащую Женевьву, которая была в крови с головы до ног. Она потянулась к дочери, которая собралась сесть, и увидела, что у нее блестят глаза. Энди собралась ее остановить, и вдруг сообразила, что она перепачкана не кровью, а чем-то другим: и тут Женевьева, которая находилась всего в нескольких дюймах от нее, крикнула:
– Мама, у тебя кровь!..
«Фургон», – подумала Энди.
Они были в фургоне. Как только Энди это сообразила, она с трудом встала на колени, но ее тут же отбросило назад, когда фургон под визг шин вылетел с парковки.
«Грейс нас увидит», – подумала Энди.
Она попыталась подняться и снова упала – фургон как раз резко повернул налево и остановился. Водительская дверь открылась, внутрь пролился свет, и Энди услышала крик, потом в сторону скользнула боковая дверь, и мужчина зашвырнул в фургон Грейс. Она упала прямо на Женевьеву, причем ее белое платье было перепачкано ржаво-красными пятнами, похожими на краску на фургоне.
Дверь снова захлопнулась, и фургон с ревом выскочил с парковки.
Женщина с трудом, помогая себе руками, поднялась на колени и попыталась понять, что происходит: Грейс кричала, Женевьева плакала, обе были перепачканы чем-то красным. А еще она поняла по запаху и вкусу на губах, что у нее действительно идет кровь. Она повернулась и увидела крупного мужчину, сидевшего за рулем и отделенного от них металлической сеткой. Она крикнула:
– Прекратите это, остановитесь! Прекратите! Стойте!
Однако водитель, не обращая на ее крики ни малейшего внимания, завернул за угол, потом повернул еще раз.
– Мама, мне больно, – сказала Женевьева, и Энди посмотрела на дочерей, которые стояли на четвереньках.
На лице Грейс застыло грустное выражение побитой собаки; она словно знала, что когда-нибудь этот мужчина за ней придет.
Энди посмотрела на дверцы фургона в надежде отыскать возможность выбраться, но вместо ручек обнаружила надежно привинченные металлические пластины. Она перекатилась назад и изо всех сил ударила ногой в дверь, но та даже не дрогнула. Энди не сдавалась и продолжала упрямо бить по ней ногами, потом к ней присоединилась Грейс, за ней Женевьева, но дверь не поддавалась. Женевьева вдруг завизжала и никак не могла остановиться. Энди колотила ногами по двери, пока у нее не закружилась от усилий голова, и, задыхаясь, она повторила три или четыре раза, обращаясь к Грейс:
– Мы должны выбраться, должны выбраться, должны выбраться…
В этот момент мужчина на переднем сиденье начал хохотать, громко, как смеются дети на карусели, и его голос заглушил крики Женевьевы; этот жуткий смех в конце концов заставил всех троих замолчать, и они увидели в зеркале глаза похитителя, когда он сказал:
– Вам отсюда не выбраться. Я об этом позаботился. Я все знаю про двери без ручек.
Они в первый раз услышали его голос, и девочки отшатнулись, словно от удара. Энди с трудом поднялась на ноги, но ей пришлось наклонить голову в низком фургоне, и только сейчас она сообразила, что потеряла туфли и сумочку. Впрочем, она увидела сумочку на переднем пассажирском сиденье. Интересно, как она туда попала? Энди попыталась восстановить равновесие, ухватившись руками за металлическую сетку, и ударила ногой в боковое окно. Ее пятка попала в стекло, и оно треснуло.
Фургон тут же съехал на обочину, остановился, мужчина повернулся к Энди, поднял пистолет калибра 0.45 и злобно прорычал:
– Разобьешь мое гребаное окно, и я прикончу твоих гребаных детей.
Энди видела только половину его лица, но неожиданно ей пришла в голову мысль, что она знает этого человека. Только вот выглядел он иначе. Где она его видела? Энди снова опустилась на пол фургона, а мужчина взялся за руль, и фургон отъехал от тротуара.
– Разбей мое долбаное окно… – бормотал он. – Разбей мое окно…
– Кто вы? – спросила Энди.
Ее вопрос, казалось, разозлил его еще сильнее. Кто же он такой?
– Джон, – ответил он сердито.
– Джон, а дальше? Чего вы хотите?
Какой Джон? Черт возьми, какой Джон?
– Ты знаешь, какой, черт возьми, Джон.
У Грейс из носа шла кровь, в глазах застыл животный страх; Женевьева скорчилась в углу, и Энди безо всякой надежды спросила:
– Джон, а дальше?..
Мужчина оглянулся через плечо, и женщина увидела, что в его глазах вспыхнула ненависть; потом он поднял руку и стянул с головы парик из светлых волос.
Прошло полсекунды, и Энди выдохнула:
5
Хамфри Богарт (1899–1957) – американский актер, популярный в 1940–1950-х гг.