Старый мертвый свет

   К моему удивлению, Семен и Ваня уже не спали. При тусклом свете огонька свечи их бледные лица вызывали ассоциации с привидениями.

   - Димыч, это что, землетрясение? - дрожащим голосом спросил Ванька.

   - Не, парни, это большой звездец. Ядерная бомба, или ракета, фиг разберет, - я присел на уголок кровати, на которой еще пару минут назад беззаботно дрых Семен.

   - Американцы, что ли? Третья мировая? - Зачастил Ванька - бедняга, второй раз не дали по-человечески наклюкаться. - Или, может, метеорит?

   - Да откуда я знаю, может, это десятый пакет санкций, - раздраженно ответил я. - Ты мне скажи, сколько отсюда до города? Сорок километров?

   - До центра чуть больше пятидесяти, - подал голос Семен. - От окраины где-то около сорока, да.

   - Я, конечно, не эксперт, но мне почему-то кажется, что надо отсюда сваливать как можно шустрее, - сказал я. - Радиация поползет, не хотелось бы нахвататься.

   - Блин, а если везде так? - заканючил Ванька. - Куда ехать-то? Если уж Ижевск разбомбили, значит, гудбай Казань, Уфа, Пермь и что там у нас еще по соседству? Самара, Ульяновск, Челны. Некуда ехать, выходит.

   - Получается, всех наших нет, - Семен промолвил это таким отстраненным тоном, что у меня по спине побежали мурашки. Лучше б он начал орать и стенать, выть, что ли, только не надо вещать так замогильно, бессердечно.

   Окинув товарищей взглядом, я понял, что они так могут долго сидеть. Требовалось растормошить увальней, а то оба уже поплыли - Семен впадал в ступор, у Ваньки как-то странно перекосилось лицо и задергался левый глаз.

   - Так, парни, быстро встаем, собираем, что можем, кидаем в машину и едем. Я за рулем.

   - А куда едем-то?

   - Да, мать твою за ногу, хоть куда! - заорал я. - Если мы тут сейчас раскиснем, все помрем нахрен. А я вот еще пожить хочу! Вы, наверное, тоже, хоть сейчас и не совсем понимаете это. Давайте, давайте!

   Ванька и Семен послушно вскочили на ноги. Кроме того, они оба изрядно протрезвели от нежданных новостей, даже по глазам видно. Вот только от перегара так легко не избавишься, а жаль - ненавижу эту вонь, хоть и сам грешен.

   Я вернулся во двор, велев юным алкоголикам через полминуты быть в машине. Леха сидел все в той же самой позе, понурив плечи и прижав ладони к лицу.

   - Леха, дружище, вставай, уезжаем отсюда. Семен с Ванькой собираются, сейчас будут.

   Он не ответил. Я уже испугался, не хватил ли Леху сердечный приступ или что похуже, и пошел к нему, как он вдруг вскочил и набросился на меня, повалив на траву. В спину больно воткнулся какой-то здоровенный камень. Скорченное от ярости лицо Лехи оказалось в сантиметре от моего.

   - Сука, как же так?! Из-за тебя в город не попали, урод ты, понял?! Надо было прорываться! - проревел он. - Почему меня там не было?! Почему меня не было с ними?!!

   - Потому что не было, - отрезал я, уверенно глядя ему в глаза. - Мы не имеем права сейчас ныть, нашего города нет, страны, может, тоже нет. Что, теперь может дружно повесимся на ветке? Придурок, блин, нашел время истерики устраивать.

   - Я не хочу ехать, - по слогам процедил Леха, безумно таращась на меня. - Мне вообще все пофигу теперь. Пешком блин пойду в Ижевск, не дойду - так сдохну. Ничего не буду делать. Я, мать твою, один из вас всех ни с кем не попрощался.

   - Скоро ты сам с собой попрощаешься, дурень. Посмотри на небо, оно сейчас чистое, туч нет. А как только они появятся, здесь пройдет радиоактивный дождь, и это, боюсь, случится раньше, чем ты думаешь. Хочешь сдохнуть? Это что, поможет кому-то? Да отпусти ты меня уже!

   Леха немного разжал руки, железкой хваткой держащие меня за кофту.

   - Пошел на, - я отпихнул его, и он, не сопротивляясь, откатился в траву, прерывисто дыша.

   Я встал, немного отряхнулся и, пошатываясь и потирая крепко ушибленную спину, побрел к машине. Ключи по-прежнему были у меня. Место, в которое воткнулся чертов камень, само будто окаменело. Синячище намечается будь здоров, неделю на спине спать не смогу.

  Как же я боялся, что 'четверка' не заведется, но она завелась. Никогда еще для меня не был таким сладким тарахтящий звук мотора старого отечественного автомобиля. Времена быстро меняются, что поделать. В какой-то книге я однажды прочитал, что иномарки чувствительнее к ЭМИ, чем 'наши', в силу обилия электроники. Не знаю, правда это или мечта квасного патриота, но лошадка родом из Тольятти была готова к пути.

   Мы собрались достаточно быстро, даже Леха в конце концов взял себя в руки, причем без дополнительных уговоров. Уговаривать, собственно, было некому, Ванька и Семен помогали мне с погрузкой. Правда, выглядеть Леха лучше не стал и ни с кем не говорил, но это поправимо. Хорошо, что обошлось без сцен и мордобоя, сейчас я особенно хорошо это понимаю.

  Еду с собой брать не стали - мной овладела паранойя, что она вполне могла впитать в себя какой-нибудь яд или радиацию, и разумные доводы Семена не действовали. Да уж, чем сидеть без дела в социальных сетях и играть в экспертов по геополитике на форумах, надо было изучать ОБЖ. Сейчас бы хоть примерно представляли себе степень опасности.

  Наконец, уселись, захлопнули двери и тронулись в путь. Проезжая мимо бытовки-магазина, я притормозил, но, поколебавшись секунду, перебросил ногу на крайнюю правую педаль. Пятый член экипажа нам ни к чему, простите.

   - Предлагаю пока ехать в сторону Казани. По дороге свернем в какую-нибудь деревню и спросим, что и как. Может, только нас разбомбили.

   - Мне почему-то кажется, что это свои же и бросили бомбу, - предположил Семен, потягиваясь и гремя костями. - Никогда бы не поверил, что у Америки хватит духу. Они только в кино такие крутые, а на деле даже от доходяг типа Северной Кореи шарахаются.

  - Если это Штаты, тогда копченый и вправду стал копченым, - вынес вердикт я. - У нас же есть эта, как ее, мертвая рука. Задушила гадов, надеюсь.

  - Ладно, все равно скоро разберемся, - махнул рукой Семен, навалился головой на стекло и задумчиво уставился в черноту за окном.

   Даже в эту минуту он оставался впечатляюще спокойным. Ну, или его эмоции были спрятаны где-то совсем глубоко. Во всяком случае, никаких признаков стресса или расстройства разглядеть было невозможно, выражение лица Семена оставалось бесстрастным. Кроме того потустороннего тона, что я слышал в доме, Семен с тех пор ни разу никак не выказал подавленности или тревоги. Он был собран, сосредоточен, немного бледен, но не более.

   - Да, в общем-то, без разницы, какой мудак это сделал, это ж ничего не меняет, - подал голос Ванька. - Едрена вошь, мне что-то вообще не верится. Вот так - раз, и готово.

   - Мы еще долго ничего не поймем, - пробурчал вдруг Леха и снова утих, нахохлившийся, как попугай.

  Я закурил, и моему примеру последовали все, кроме Семена, к его неудовольствию - он ненавидел запах сигарет, а еще больше ненавидел ждать нас, пока мы устраиваем перекуры.

  Здорово быть молодым, до чего же прекрасно. Адреналин взрывает кровь, и ты ничего не боишься. Ты можешь идти, бежать и сражаться, пока не оставят силы, а они не оставят. Будь я лет так на десять-пятнадцать постарше, точно бы съехала крыша, потому что мигом начал бы думать, оценивать, анализировать и присвистывать от того, какой же унылый расклад нам достался. А так - жми себе на газ, гони туда, не знаю куда, слушай ветер и травись дешевым табаком. Подумать о произошедшем еще успеется.

   3. Страшная правда

   В ту ночь далеко уехать не удалось. Выбравшись на шоссе, мы преодолели не больше сорока километров, а затем были вынуждены свернуть в какой-то маленький поселок, названия которого даже не успели прочесть. Мы испугались заполыхавшей вдалеке фарами-прожекторами колонны грузовых автомобилей (военных, как предположил Леха), которые шли нам навстречу, и тут же юркнули в так удачно подвернувшийся съезд.

   Я был уверен на все сто процентов, что нас заметили, просто, видимо, смысла преследовать белый жигуленок не было. Мы лихо пронеслись по деревенской ухабистой дороге под жалобный скрип подвески и свернули на последнюю улицу, упирающуюся в густые заросли леса. Я быстро заглушил двигатель и выключил фары.