Акапулько

Этим днем с визитом прибыла Саманта. Марселла посчитала это странным, так как Саманта, когда ей требовалась компания, обычно сама сзывала гостей на Виллу Глория. Не было никакого сомнения, что у Саманты что-то на уме: она определенно приехала, чтобы просить о какой-то услуге. Марселла на время подавила свое любопытство и шумно приветствовала гостью, предложив ей охлажденную сангрию[62]. Усевшись в гостиной друг напротив друга — по противоположные стороны небольшого инкрустированного столика из местных пород дерева, они начали обмениваться новостями: Саманта повествовала о своем путешествии в Европу, а Марселла знакомила свою подругу со всеми мало-мальски значимыми событиями, которые произошли за последнее время в округе.

Саманта подняла свой стакан и, не отпив из него, поставила обратно.

— Я хочу кое о чем с тобой поговорить, Марселла.

— О чем угодно, моя дорогая…

— Не знаю, с чего начать. Ну, ладно. Марселла, я дала себе зарок никогда не связываться ни с одним паразитом из тех, что пробираются в жизнь таких женщин, как мы.

— Как ты права! — А про себя Марселла подумала: «Интересно, куда она клонит?» Марселла мысленно предупредила себя, что нужно быть настороже, нужно обдумывать каждое произносимое слово, — и ободряюще улыбнулась подруге.

— До каких пор я буду все время платить? — воскликнула Саманта, но в голове ее не было жалости к самой себе. — Неужели я не заслуживаю мужчины, который был бы настоящим мужчиной, который бы обо мне заботился?

Марселла ждала. Ни один нерв не дрогнул на ее лице — это было лицо человека, которого абсолютно не заботят события, происходящие помимо ее воли. Почувствовав, что Саманта затрудняется продолжить свою речь, Марселла с заученной небрежностью дотронулась до своей рыжевато-коричневой шевелюры и показала в легкой улыбке ровные белые зубы.

— Ты заслуживаешь большего, — сказала она. — Мы обе заслуживаем.

Саманта скривила ротик в детской гримасе.

— Бернард сообщил, что мое финансовое положение далеко от идеального.

Марселла ощутила мимолетное удовлетворение. Она вспомнила свое поместье в пригороде Гаваны, убытки, которые она потерпела по милости того проклятого торговца дамскими туфельками, и почувствовала, что до некоторой степени отомщена теми трудностями, которые испытывает сейчас Саманта.

— Бернард в этих вещах хорошо разбирается, — ответила она.

— Он говорит, если депрессия на рынке сохранится еще некоторое время, дела могут стать даже хуже.

— Я не доверяю этому правительству, — призналась Марселла. — Инфляция уже здорово обесценила песо, и кто знает, к чему мы придем в дальнейшем. Да еще вся эта болтовня о помощи пеонам[63]. Вздор! Они не хотят, чтобы им помогали. У нищих мексиканцев просто нет честолюбия, куда им мечтать об улучшении своей судьбы. Я это знаю. То же самое было и на Кубе. Саманта, я предвижу день, когда мы будем вынуждены покинуть эту страну.

— О нет!

— Мне же пришлось бежать с Кубы, оставив там все свое имущество.

— Куда я денусь?

Марселла похлопала свою подругу по руке.

— Этого пока не случилось.

Саманта просветлела.

— Это верно, так что нет смысла предвосхищать столь ужасную перспективу, правда? Мы должны жить для настоящего, разве не так, Марселла? — Марселла с серьезным видом кивнула головой. — Давай я тебе лучше расскажу чем занималась в последнее время.

Марселла внимательно слушала: рассказ Саманты являлся или должен был являться тем обстоятельством, которое оправдывало ее столь неожиданный визит. Внезапно Марселле пришла в голову мысль, что этот визит каким-то, пока, правда, неизвестным, образом принесет выгоду и ей самой.

— Марселла — мне пришлось распустить половину домашних слуг!

— Как ужасно!

— И сдать внаем «Морскую Звезду».

— Идея Бернарда?

— Он настаивает на определенных ограничениях. Мой «роллс» и «сандерберд» пойдут на продажу.

— Бернард в этом разбирается.

— И еще… никаких… никаких приемов…

— Нет! Без приемов Саманты Мур жизнь в Акапулько станет такой безотрадной и скучной!

Саманта приняла официальный вид, выпрямилась на стуле и строго переплела пальцы — маленькая грудь подана вперед, и под мягкой тканью синей блузы угадываются очертания сосков.

— Пока еще нет, Марселла. Я много думала, серьезно размышляла, спрашивала себя и решила — я позволю себе устраивать в сезон только один прием. Всего один, не больше.

— Ага.

— Я представила эту мысль на утверждение Бернарду…

— Иначе зачем нужен финансовый чародей и друг в одном лице?

— Совершенно верно. Он одобрил, хотя и очень неохотно. Но тут есть трудности. Вот почему я и пришла к тебе, моя милая. За советом, твоим неоценимым советом.

— Все, что я смогу сделать…

— Ты должна сказать мне свое мнение, только сказать его честно.

— Обязательно!

— Будь критична до жестокости.

— Я не пощажу тебя.

— Хорошо. Я собираюсь начать новый сезон с грандиозного fête[64], щедрого, гостеприимного, зрелищного, такого, что соберет сюда моих друзей со всего света. Я хочу, чтобы люди с нетерпением ждали его, считали дни до него и помнили о нем спустя многие месяцы. Ты понимаешь, что я задумала, Марселла?

— Да, конечно. Ну и умница же ты!

— Ты правда так думаешь?

— Однако я могу представить ожидающие тебя трудности.

Выражение лица Саманты заметно изменилось — морщины и складки в уголках рта. Но вот неслышно зазвучал предупреждающий голос доктора Кенига, и лицо Саманты более или менее разгладилось.

— Какие трудности?

— Для того чтобы сделать такое событие непохожим на все остальное, оно должно быть непохожим.

— Будь уверена, я думала над этим, — резко ответила Саманта, потом заговорила мягче: — Что ты скажешь насчет костюмированного бала-маскарада?

— Боюсь, это банально само по себе. Нет, Саманта, ключ ко всему заключается в выборе темы для приема, его raison d’être[65].

— Бог ты мой, чего?

— Этот прием, да поможет нам Господь, должен полностью соответствовать, соотноситься что ли, с нашим временем, с нашей действительностью…

— Придумала! — вскричала Саманта.

— Да?

— Индейский маскарад. Да, костюмированный бал. Все наряжаются в мексиканских индейцев — всяких там ми стеков, ацтеков и все прочее. Будут местные танцоры, музыка… — Увидев сомнение на лице подруги, Саманта замолчала, потом спросила:

— Ты думаешь, это плохая идея..?

— Напротив, — хорошая.

— Но?

— Но мы же хотим чего-то необычного, правда?

— Да, — Саманта откинулась на спинку стула. — Ты права: я полагаю, что это на самом деле довольно-таки вульгарная затея.

— Да, тесен мир. Что ты скажешь, если твои индейские мотивы будут воплощены на более объемном холсте, реализованы глубже, шире, свяжут воедино прошлое, настоящее, даже будущее?!

— Марселла! Как ты заманчиво все описала!

Марселла наклонилась вперед, голос ее был тих и напряжен:

— История Мексики!

Саманта не знала, что говорить. Она промолчала.

— Приглашения разошли на свитках пергамента. Они должны быть написаны от руки, старым стилем. Каждый гость должен стать персонажем — неважно: реальным или вымышленным — из славной истории Республики. Кортес, Монтесума, Сапата, любые другие. Некоторые, наверное, захотят прийти вместе с друзьями, — они будут представлять историческую сцену, живую картину, отображающую какое-нибудь знаменательное событие в истории…

— Марселла!

— Тебе нравится моя идея?

— Я… Это колоссально!

Марселла сильно зажмурилась, и Саманта поняла, что ее подруга думает.

— Мы чуть не забыли об одной вещи, я вовремя поняла, о какой. — Ее глаза открылись. — «Приют для незамужних матерей».

62

Сангрия — освежающий напиток из вина и лимонада.

63

Пеон — наемный рабочий, батрак, поденщик в Южной Америке.

64

Fête — праздник, празднество (фр.).

65

Raison d’être — основательная причина, весомый повод (фр.).