Страница 4 из 59
Я глянула на затягивающуюся на глазах рану, на баул с мясными деликатесами и нарочитым отсутствием одежды, обратно на рану…
Мать твою, да этот парень – оборотень!
Глава 2
Не дразните собак, не гоняйте кошек
Я примостилась на краю кровати и уставилась на спящего оборотня, чувствуя себя полной дурой. Несколько лет я проработала врачом для многочисленной стаи Долины Полумесяца в нескольких милях отсюда, на юго-западе Аляски. И если можно назвать увольнением поспешное бегство посреди глухой ночи, то я недавно уволилась.
Да, оборотни – это реальность. Они живут среди нас, людей, относительно обычной жизнью, работают на обычных предприятиях, время от времени перекидываются в огромных волков и охотятся на ничего не подозревающих лесных зверьков. Но не только вервольфы могут менять обличье. Во времена моего проживания в стае я встречалась с вермустангами, вермедведями и даже с таким недоразумением, как верскунс по имени Гарольд. Да и вообще, если в природе существует какой-либо зверь, всегда найдется человек, который сможет в этого зверя перекинуться. Рыбы и земноводные по ряду причин в это число не входили.
Оборотни под предводительством альфы, в случае с Долиной Полумесяца это была альфа-самка, жили обособленно, например, в многоквартирном доме или в трейлерном городке – все зависело от финансовых возможностей стаи. Жизненно важные решения утверждал вожак: от выбора партнера до специальности и колледжа, в котором молодняку предстояло учиться. Во всем учитывались интересы клана.
Как ни удивительно, но приходилось признавать, что эти твари, во-первых, действительно существуют, во-вторых, теперь они – мои пациенты. Помню, у меня появилось стойкое ощущение, что я переела галлюциногенных грибочков, когда Мэгги впервые перекинулась передо мной.
Моя ученая натура до сих пор со скрипом принимала такую паранормальщину. Для себя я постаралась объяснить этот феномен скорее как некий генетический бонус, нежели как магию или волшебство, хотя можно вообще об этом не задумываться, до тех пор, пока на третьем десятке лет не столкнешься со стаей эксцентричных верфольфов. Но со временем я поняла, что лучше уж жить среди оборотней с нестабильной физической формой, чем среди людей с нестабильной психикой.
Я запрыгнула на кровать, заметив, что лежащий парень даже не пошелохнулся. Здорово. Здорово, сбежав из одного из самых больших поселений оборотней в Северной Америке, очутиться в захудалом отеле с их раненным соплеменником. Только мне с моим ущербным счастьем мог выпасть подобный маловероятный шанс оказаться долбанной Красной Шапочкой.
Могла ли мой бывший босс, Мэгги Грэхем, послать за мной этого здоровяка? Он действительно походил на обитателя стаи Мэгги – темный, грубо слепленный, прекрасный и – как бы выразилась моя бабуля – здоровый, что твоя оглобля. Я лечила оборотней стаи от всех болячек, начиная со свиного гриппа и заканчивая подозрительными колотыми ранами, вызванными «возней с дикобразами». Этого вервольфа я никогда раньше не видела. Ни за что не забыла бы никого с подобной внешностью, тем более оборотни редко уходят далеко от стаи. Они генетически запрограммированы охранять и охотиться на своей территории. За четыре года, что я прожила в Долине, мы ни разу с ним не встретились – неужели он мог так долго где-то разгуливать? Нет, нет и нет!
Да, собственно, какая разница? Я не собиралась оставаться тут надолго, чтобы вести задушевные беседы.
Я вздохнула. Оборотень он или нет, все равно нельзя позволить ему тут дрыхнуть с кровавой необработанной раной. Порывшись в сумке, я достала пластырь, бинты, бактерицидный спрей и перекись. Ванная оказалась на удивление чистой – увы, это было единственно светлое пятно в сегодняшнем кошмаре. Намочив под теплой струей губку, я протерла окровавленный бок и заметила, что рана затянулась до размеров монетки. Все-таки входное отверстие достаточно глубокое, чтобы обработать его лишь бактерицидным спреем, поэтому пришлось залить рану перекисью, подхватывая стекающие струйки полотенцем. Парень зашипел, извернулся, но потом, не приходя в сознание, рухнул обратно на кровать. Наконец я прыснула спреем и наложила перевязку.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к физиологии оборотней и скорректировать под нее свои медицинские знания. С одной стороны, удивительная способность к регенерации уменьшала объем работы, с другой – быстрое заживление зачастую приводило к неправильному сращиванию костей. Необработанные поврежденные кожные покровы затягивались, оставляя внутри грязь и инфекцию, что вело к заражению.
Помимо лечения ран, в мои обязанности входило наблюдение и фальсификация документов об одновременных десятках случаев беременности. Оборотни были до смешного плодовиты. Мэгги к тому же велела мне наблюдать пожилых членов стаи. Верфольфы старели намного медленнее, чем люди, но все равно страдали высоким давлением и прочими сопутствующими проблемами, хотя во всю от них отмахивались, называя их человеческими и утверждая, что к ним это не относится. Вообще-то, метаболизм оборотня так быстро сжигал калории, что казалось попросту невозможным контролировать их диету, количество потребленной соли и холестерина. Попробуйте сказать семидесятилетнему оборотню, который горазд съесть за один присест трех жареных цыплят, что он должен следить за своими триглециридами. Отреагирует он быстро и весело – побежит к своим приятелям поведать, что ему снова наплел забавный доктор.
Первый мой случай и жуткую панику я не забуду никогда. Это была борозда, которую оставил коготь гризли на милом идиоте Самсоне, кузене Мэгги. Конечно, рана сама бы затянулась в течение суток, но несколько стежков сократили бы это время. Увидев располосованный, словно над ним поработал Фредди Крюгер, тыл Самсона, я поначалу замерла, не понимая, куда тут нужно воткнуть иглу.
Ситуацию исправил именно сам пациент, оглянувшись через плечо:
– Эй, док, хватит пялиться на мою задницу, и заштопайте меня уже.
С этими словами лед в моем сознании тронулся, позволив расслабиться и сделать первый стежок.
Возможность снова практиковать вернулась ко мне благословенным даром. До жизни в долине я понимала, что имею определенный талант к медицине, но особого вдохновения не ощущала. Я зарабатывала вполне приличные деньги, у меня хорошо получалось успокаивать и лечить пациентов, разбираться в загадочных диагнозах, но я не просыпалась по утрам с мыслью «Ах, какая я счастливица!». А в долине я радовалась каждому новорожденному, оплакивала каждого покойника и с удовольствием помогала каждому вервольфу в этом промежутке – между рождением и смертью. В стае мне открылось мое предназначение, я чувствовала себя так, словно надо мной не висел риск разоблачения, и я понимала, что те немалые деньги, которые родители потратили на мое образование, не пропали втуне. У меня появилось место в жизни, я чего-то стала добиваться.
У меня сложилась репутация: хотя я не могла позволить себе сблизиться с соседями, но заработала их уважение и почтение. Народ, приветствовавший меня по утрам, не знал, что у меня на душе, но все же ценил.
Смогу ли я добиться такого отношения сейчас, когда покинула стаю? Скорее всего, я проведу остаток жизни, работая по таким заведениям, как магазин Эмерсона, где люди хоть и добродушные, но занятие наискучнейшее, поэтому мне следует радоваться, что наконец-то мои навыки и образование хоть кому-то пригодились.
Через пару часов с парнем все будет в полном порядке. С другой стороны, разве можно упустить такой редкий шанс заработать растяжение связок, пытаясь разложить эту гору мускулов на кровати? После нескольких попыток мне удалось, протащив парня под мышки, закинуть его голову в район подушки. Глядя, как мерно поднимается его грудь, я почувствовала чудовищную усталость, а опустив глаза, заметила на рукаве своей рубашки кровавое пятно размером с кулак.