В чужом доме

— Ну, а пока я тебя не вышвырнул вон, ты, надеюсь, не рассчитываешь, что я буду тебя даром кормить. За работу, быстро!

Хозяин и хозяйка отступили в сторону, чтобы пропустить Жюльена. Он шел медленно, но, поравнявшись с ними, прыгнул вперед, и пинок господина Петьо едва коснулся его.

В цеху все уже работали. Мастер бросил на Жюльена строгий взгляд. Хозяин, вошедший следом, спросил:

— Вы уже в курсе, Андре?

— Да.

Морис вышел из цеха, держа в руках большой ящик.

— Ступай вместе с ним, болван! — крикнул хозяин. — Поможешь Морису принести яйца, предпочитаю, чтобы ты не торчал у меня перед глазами… Но если будут битые, берегись!

Ребята спустились в погреб. Подойдя к чанам, где хранились яйца, Морис сказал:

— Ну, старик, по-моему, эту взбучку ты заслужил!

Жюльен засучил рукава куртки, собираясь погрузить руки в ледяную и липкую воду.

— Да, господин Петьо, верно, выгонит меня, — пробормотал он.

— Ну, сильно сомневаюсь. Ведь я в конце месяца ухожу. Отец на меня рассчитывает, и хозяин отлично знает, что я не задержусь ни на один день; Эдуар еще не совсем освоился, так что вряд ли господин Петьо станет тебя сейчас увольнять. К тому же у тебя есть контракт, а то, что ты угодил в канал с таким тяжелым грузом на багажнике, не может служить основанием для увольнения.

— Ну а то, что я уходил?

— Когда уходил?

— Да этой ночью, черт возьми!

Морис опустил яйца, с которых стекали капельки молочно-белой воды, в ящик, потом оперся рукой о край чана и, нахмурив брови, посмотрел на Жюльена.

— Черт побери, — пробурчал он. — Значит, этот негодяй проболтался?

— Надо думать!

— Когда он предложил хозяину поехать вместе с ним, у меня на минуту мелькнула такая мысль, но потом я решил, что он не посмеет.

— Как видишь, посмел.

— Ну и что дальше?

Жюльен пожал плечами и снова стал доставать яйца из воды. Потом сказал:

— Что я могу тебе ответить?

— Эдуар — просто сволочь. Надо сказать мастеру, и он его проучит.

Жюльен немного поколебался.

— Нет, уж лучше я сам набью ему морду, — проговорил он.

— Это было бы забавно, но тогда тебя наверняка уволят.

— Плевать я хотел! — взорвался мальчик. — С меня довольно. С меня довольно.

Он почувствовал, что слезы подступают у него к глазам, и умолк. Несколько минут ученики работали, не говоря ни слова. Тишину нарушал только плеск воды: она вытекала сквозь планки ящика, стоявшего на доске, перекинутой через чан. Время от времени над их головами слышались шаги прохожего и мимо отдушины мелькала чья-то тень.

— На твоем месте я бы все рассказал мастеру, — заговорил Морис. — Если даже он сам ничего не станет делать, нужно, чтобы он знал. Нужно, чтобы он знал, какая дрянь этот Эдуар.

На лестнице раздались быстрые шаги.

— А вот и он, — шепнул Морис.

В погреб вошел мастер с кастрюлей в руке. Он подошел к небольшому бочонку, опустил туда руку, вытащил пригоршню фруктового сахара и высыпал в кастрюлю. Потом приблизился к ученикам, искоса взглянул на дверь и, понизив голос, торопливо сказал:

— Ты свалял дурака, Жюльен. Но как бы то ни было, а доносчика надо проучить. И с этим ты справишься. Хоть он на три года старше тебя, но сразу видать, что размазня… Надо только свести с ним счеты за пределами кондитерской и без свидетелей.

Жюльен повернулся к мастеру, но тот уже уходил, почти бегом, опустив голову, чтобы не удариться о сводчатый потолок, нависавший над выходом.

— Ну что я тебе говорил! — торжествовал Морис. — Я знал, что он будет на твоей стороне… Что ты собираешься делать?

Жюльен выпрямился и, посмотрев на товарища, отрезал:

— Уж не думаешь ли ты, что я струшу?

— Уверен, что нет.

Морис улыбался. Лицо его выражало неподдельное удовольствие.

— Черт побери! — вырвалось у него. — Хотел бы я посмотреть, как ты его вздуешь.

— Теперь надо придумать способ, как заманить его в укромное местечко, где не будет свидетелей.

— Да, это нелегко. Он будет остерегаться. На вид он не из храбрых.

Они немного помолчали, потом Морис заявил:

— Самое главное, чтобы никто не принял его сторону, если он решит жаловаться.

— Конечно.

— Так вот, я придумал: скажу ему, что вместе с приятелями из других кондитерских мы отправимся в Паскье, к девочкам. Ребятам я объясню, в чем дело, они придут. Мы заставим его надеть перчатки, ты его вздуешь, и никто не подкопается.

— А ты думаешь, он пойдет?

— Еще бы! Ведь он, хоть то место у него и подгнило, все время ищет девчонок.

Жюльен воспрянул духом. Впервые, после того как он свалился в канал, мальчик ощутил настоящую радость.

Они по-прежнему доставали яйца из воды. Не прекращая работы, Морис продолжал подробно разрабатывать план будущего поединка и выбирал местечко поглуше.

Когда ящик был наполнен, Жюльен поднял его. Морис с минуту помолчал, потом вполголоса спросил:

— Скажи пожалуйста, ведь я этой ночью ничего не слыхал. Правда, что ты вернулся в три часа?

— Да, около того.

— Был у девушки?

Жюльен кивнул.

— Кто она? Я ее знаю? Мне-то можешь сказать. Это, часом, не красотка с улицы Пастера?

— Нет.

— Тогда кто же?

— Обещаешь молчать?

Морис поднял руку.

— Клянусь, — сказал он, — ведь ты меня знаешь.

Жюльен еще немного поколебался, потом рассказал, где он был.

— Ну, старик, ты, я вижу, не теряешься, — заметил Морис. — Она чертовски хороша. Я и сам о ней подумывал, да не решался даже подойти.

Жюльен глубоко вздохнул. Теперь он больше не испытывал страха. Напротив, никогда еще он не чувствовал себя таким сильным.

56

Морис ловко все устроил. Встреча между Эдуаром и Жюльеном должна была произойти в понедельник вечером. Все три дня хозяева не разговаривали с Жюльеном. Клодина также избегала его. В воскресенье утром мамаша Раффен осыпала его бранью. Одна только Колетта бросала на него сочувственные взгляды, словно хотела сказать: «Держитесь твердо. Все это не по вашей вине». В понедельник утром, когда Жюльен был один во дворе, она даже открыла дверь, подбежала к нему и быстро шепнула:

— Я была в профсоюзе. Думаю, скоро кое-что произойдет.

Прежде чем он успел у нее что-либо спросить, Колетта исчезла.

Время текло медленно, работа шла своим чередом, все работали автоматически, повторяя движения, которые проделывали сотни раз.

Морис и Эдуар ушли тотчас же после закрытия кондитерской. Чтобы дать Жюльену время добраться до квартала Паскье, Морис предложил своему спутнику направиться навстречу другим к площади Флер. Оставшись один, Жюльен выждал несколько минут, тихонько приоткрыл дверь из комнаты и стал на цыпочках спускаться по лестнице. Хозяева еще сидели в столовой. Проходя мимо, он услышал, как они подсчитывают дневную выручку. Он проскользнул в конец коридора и быстро вышел на улицу. Назавтра был вторник, день полного отдыха, и он мог располагать своим временем. И все-таки ему не хотелось попасться на глаза госпоже Петьо: он боялся, что она найдет предлог задержать его. К тому же, раз он не уехал к родителям, он тем самым оставался под присмотром хозяев.

Жюльен спустился по откосу бульвара, перешел через мост и направился влево, по дороге, идущей вдоль канала Карла V. Еще не стемнело, и тут было много гуляющих. Несколько лодок медленно направлялись к плавучей пристани. Жюльен шагал размеренно, глубоко дышал, стараясь по возможности размять мускулы. Вскоре он достиг маленького деревянного мостика, переброшенного через речку. Он остановился. Здесь уже не было гуляющих. Железнодорожная насыпь отбрасывала густую тень. Речушка журчала меж камней и поблескивала в лучах солнца. Мальчик вздохнул всей грудью. Было свежо, и приятно пахло водой. Кто-то шел под железнодорожным мостом. Жюльен вскарабкался на откос, отделяющий речку от канала. Темный силуэт человека, шедшего по берегу, выделялся на фоне неба. В руке у него были какие-то шары, висевшие на веревочках. Жюльен разглядел боксерские перчатки и свистнул. Человек ответил и махнул свободной рукой.