Страница 17 из 19
– Я думаю, ты заметил, как постарела Софи, – продолжила мисс Донкастер.
Гарт удивлялся силе собственного гнева. Отчасти ярость коренилась в тех временах, когда Гарт был испуганным маленьким мальчиком, а тетя Софи – одним из оплотов его мира. Он осторожно и вежливо возразил:
– Честно говоря, на мой взгляд, она ничуть не меняется на протяжении всего времени, что я ее знаю.
Острый носик дернулся. Мисс Донкастер вновь фыркнула.
– Ты не слишком-то наблюдателен. Софи превратилась в развалину…
После чего она немедленно перешла от недопустимо крайних взглядов борнского священника к некомпетентности доктора Эдвардса («Его собственная жена – инвалид, и вряд ли это можно счесть хорошей рекомендацией»), к упадку нравов среди современной молодежи, недвусмысленно приводя в пример миссис Моттрам, а затем к общему неудовлетворительному состоянию всего и вся. Гарт вновь услышал про тройняшек – «верх непредусмотрительности». И про предосудительное поведение юного Подлингтона, который женился на Люси Пинкотт и получил военную медаль, за что – мисс Донкастер не знала, но награда, несомненно, оказала на молодого человека разрушительное воздействие. Приехав домой на побывку, он приветствовал ее на церковном дворе самым неподобающим образом: «Хей, мисс Донкастер, как делишки?» А Люси, повиснув у мужа на руке, так и таращилась, как будто никто на свете раньше не получал медаль. «А теперь, не угодно ли, его вот-вот повысят! Просто ума не приложу, куда катится мир!»
В это мгновение мисс Софи спасла Гарта – она подозвала племянника, чтобы представить доктору Эдвардсу. Краем глаза он увидел, как Дженис протягивает бисквиты мисс Донкастер и немедленно попадает в плен.
Когда чаепитие окончилось, Гарт решил проводить Дженис.
– Я и забыл, какая она мегера, – признался молодой человек. – Интересно, что она теперь говорит о нас?
Дженис, которой строго-настрого велели не приписывать серьезных намерений праздным молодым людям, думающим лишь о развлечениях, прекрасно себе это представляла. Она слегка – и очень мило – покраснела, когда ответила:
– Что я деревенская дурочка, которой вскружили голову, а ты – ловкий обманщик.
Что-то в словах девушки позабавило Гарта – притворно суховатая интонация или нарочито сдержанная искорка. Он расхохотался и сказал:
– Неужели она тебя предупредила?
– Предупредила.
Он продолжал смеяться.
– Мисс Донкастер – настоящий музейный экспонат.
Дженис, к его удивлению, вспыхнула.
– Тогда жаль, что ее не запрут в музее!
Пристукивая ногой по земле, она смотрела Гарту в глаза.
– Тебе легко смеяться! Здесь живешь не ты, а я!
Прежде чем он успел заговорить, она продолжила:
– Ты что-нибудь узнал насчет вторника? Ты целую вечность с ней говорил.
– Это она со мной говорила. И я ничего не узнал. А ты?
Дженис как будто засомневалась.
– Я не хотела задавать вопросы, потому что могла случайно спросить то же, что и ты. Тогда она решила бы, будто мы что-то затеяли, и оповестила весь Борн. Но я узнала, кто был у них во вторник вечером, хотя…
– Кто?
– Буш.
– Фредерик Буш?
Дженис кивнула.
– Он пришел, чтобы снять полки с чердака и повесить в гостиной, – он берется за всякую мелкую работу. Мисс Мэри Энн хотела, чтобы ее фарфоровый сервиз стоял на виду, а не в шкафу в столовой. Мисс Донкастер вволю наговорилась, потому что страшно злится на Пинкоттов из-за Эрнста Подлингтона. А поскольку миссис Буш – урожденная Пинкотт, то, разумеется, у Буша руки не тем концом прилажены. Мисс Донкастер сказала, он провозился с полками вдвое дольше необходимого и закончил только в половине восьмого, что было очень неудобно, поскольку они собирались ужинать. А мисс Мэри Энн болтала не умолкая – чертовски эгоистично и неблагоразумно с ее стороны, она ведь прекрасно знает, что из-за этого плохо спит, а раз она плохо спит, то и Люси Эллен не высыпается. А виноват, конечно, Буш.
– О господи, – произнес Гарт.
Глава 14
Гарт медленно шел обратно. Добравшись до деревни, он предпочел короткий путь по Церковному проулку.
Битое стекло убрали. Как только Гарт задумался, кто бы это мог быть, из Мидоукрофта показался Сирил Бонд.
– Я тут хорошо поработал. Я скаут, вот и подумал: ну а вдруг кто-нибудь порежется? Тогда я собрал стекло и бросил в канаву. Так что я совершил хороший поступок.
Гарт засмеялся. В мальчишке было нечто безыскусное.
– О да.
Сирил подошел ближе.
– Вы были на дознании?
Гарт кивнул.
– Ну и чего?
Сирил говорил как настоящий уроженец лондонского Степни[3].
– Решили, что мистер Харш покончил с собой.
– Почему?
– Потому что его нашли в церкви запертым, а ключ лежал в кармане.
Сирил презрительно усмехнулся.
– Наверное, у кого-то был другой ключ, мистер.
– Да, целых три. Один у священника, второй у церковного сторожа, мистера Буша, и третий у мисс Браун, которая играет на органе. Все учтено.
– Да ну, – сказал Сирил. – Ничего они не понимают, эти на дознании. Я бы им много чего сказал, если бы захотел. Только разве они послушают? Черта с два, я ведь не священник, не церковный сторож и не мисс Браун.
Гарт прислонился к стене, сунув руки в карманы и поинтересовался:
– А что бы ты им сказал?
Сирил подошел ближе.
– Кое-что про ключ.
– То есть?
– Ей-богу, я не вру. Скауты не врут. Иногда, конечно, это неудобно, но вообще хорошо, потому что люди тебе верят. Понимаете?
Гарт кивнул.
– Так что насчет ключа?
Мальчик переступил с ноги на ногу.
– Может, не стоит говорить…
– Если ты действительно что-то знаешь…
– Не сомневайтесь, знаю.
– Тогда, полагаю, ты должен рассказать.
Сирил задумался. За полтора счастливых часа, прошедших после чаепития, он, судя по всему, постарался максимально вывозиться в грязи. Колени у него были в глине, руки по локти сплошь в пятнах, лицо измазано. Тем не менее стоял он с серьезным и вполне заслуживающим доверия видом.
– Если я скажу, то потом не смогу взять слова обратно?
– Не сможешь.
– А если у кого-нибудь будут неприятности из-за того, что я скажу? А если будет суд, мне придется повторить это перед судьей?
– Да.
– И моя фотография попадет в газеты? Ого. Будет о чем написать домой. – Его лицо засветилось от предвкушения и тут же вновь помрачнело. – Только, наверное, у меня самого будут неприятности.
– Почему?
Сирил подошел еще на полфута.
– Потому что мне велят быть дома в полвосьмого. Надо поужинать и вымыться, а в восемь я вроде как должен лежать в постели.
Он многозначительно подчеркнул «вроде как».
– Но так бывает не всегда, правда?
– Ну да… Я моюсь и иду к себе…
– Но не обязательно ложишься спать?
Сирил опять заерзал. Гарт рассмеялся.
– Ладно, ладно, я понимаю. То есть во вторник ты не лег спать?
Упрек на лице Сирила сменился чем-то необычайно похожим на ухмылку.
– И что же ты делал? – поинтересовался Гарт.
Сирил пнул землю так сильно, что чуть не разорвал ботинок.
– У меня будут неприятности, – напомнил он.
– Возможно. Но лучше признавайся. Так что же ты сделал?
Сирил снова взглянул на него искоса и ответил:
– Я вылез из окна.
– Как?
Мальчик необыкновенно оживился.
– Видите вон то окно сбоку? Это моя комната. Если вылезти на подоконник и повиснуть на руках, можно спрыгнуть на крышу над библиотекой. Там недалеко толстая ветка. Надо как следует ухватиться, а потом переставлять руки и сползти наземь. Я сто раз вылезал, и меня ни разу не застукали.
Гарт подумал: «Непростое предприятие». Он сомневался, что сумел бы проделать нечто подобное в возрасте Сирила, но кивнул:
– Итак, ты слез по дереву. Что же было потом?
– Ну, я немного поиграл в индейцев. Подполз к дому, как будто это форт, и окружил его со всех сторон. Неплохо придумал, а?
3
Рабочий район Лондона.