Семь цветов радуги

Последние три буквы часто повторялись на таблице. «Что они обозначают?» Вадим старался разгадать тайну этих букв. «Особое конструкторское бюро», расшифровал он привычное по институту сочетание букв. — Нет, это не то! «Объединенные курсы бригадиров»? Не подходит!..»

— Угощайтесь, — быстро входя в комнату, сказала Ольга. Она поставила на стол стеклянную вазочку. В ней лежали продолговатые зеленые ягоды, похожие на вишни.

Багрецов с равнодушным видом отошел от графика, взял ягоду и стал ее рассматривать. Сквозь тонкую зеленую кожицу просвечивали черные семечки.

— Не бойтесь! — подбодрила его Ольга. — Попробуйте!

Вадим решительно отправил «зеленую вишню» в рот. Сочная тающая мякоть с сильным ароматом приятно защекотала нёбо.

— Амброзия — пища богов, — сказал техник, пробуя еще одну ягоду.

— Актинидия, — поправила его девушка. — Родилась в уссурийской тайге, Мичурин сделал из нее новую ягодную культуру. Он утверждал, что актинидия может вытеснить виноград. Скоро у нас в Девичьей поляне каждый колхозник будет есть эту «пищу богов», как вы назвали мичуринскую актинидию.

— Но позвольте, — возразил Багрецов. — Я хоть в этом деле и ничего не понимаю, однако с детства привык считать, что плоды появляются после цветов.

— У вас неплохие познания в ботанике, — насмешливо заметила Ольга.

— Благодарю, — в тон ей ответил Вадим. — На лианах я видел только цветы. Когда же успели созреть ягоды?

Девушка опустила голову, чтобы скрыть улыбку.

— Ягоды будут к осени.

— А эти? — Багрецов указал на вазочку. — Неужели они остались еще с прошлого года?

— Нет, ягоды актинидии очень плохо сохраняются.

— Тогда… — вопросительно начал Багрецов, — откуда же эти?..

Ольга встала из-за стола.

— Попрошу передать этот сверточек вашему товарищу, — сказала она, взяв с письменного стола заранее приготовленный маленький пакетик. — Пусть и он попробует нашу актинидию.

Вадим недовольно замолчал. Почему Ольга скрывает, откуда появились эти спелые ягоды? Он снова взял одну из них и, задумчиво подбрасывая на ладони, сказал:

— Мой товарищ будет очень доволен этим подарком. Несмотря на то, что он все свое детство прожил в деревне, конечно, ему никогда не приходилось встречаться с такими чудесами.

— Это все пустяки, вы еще и не то увидите! Приезжайте к нам на будущий год, — проговорила девушка. Она опустила голову, с сожалением рассматривая свои поломанные ногти и царапины на руках.

— Если бы вы знали, сколько у нас дел…

— «И маленьких, и средних, и больших», — в тон ей сказал Вадим. Простите, это я Маяковского вспомнил…

Девушка молчала.

— Оля, — робко обратился к ней Багрецов, — простите, что я вас так называю, только по имени… Мне хотелось выяснить довольно любопытное явление. Мой друг был вчера взволнован встречей…

— С кем?

— Видите ли… — замялся Багрецов, — в этом виновата девушка.

— Или я ничего не понимаю, — насмешливо заметила Ольга, — или?.. Вы когда приехали?

— Вчера.

— И в этот же вечер ваш друг стал интересоваться нашими девчатами?

— Не судите Бабкина слишком строго. Я тоже никак не могу забыть эту девушку, которую встретил вчера на холме.

— Какая же она?

— Очень похожа на вас, — отчеканил Багрецов. — Я не успел рассмотреть, потому что она неожиданно исчезла.

Девушка внимательно посмотрела на техника, как бы стараясь прочесть в его глазах, что он еще скажет, затем вежливо осведомилась:

— Исчезла? Каким же образом?

— Вот об этом я и хотел у вас узнать.

Ольга взяла в рот актинидию, поморщилась, словно от оскомины, и сказала:

— Приходите сегодня в наш клуб, — на бревна.

ГЛАВА 4

«ЧЕРТЕЖ МЕЧТЫ»

И у нас

и у массы

и мысль одна

и одна

генеральная линия.

В. Маяковский

На улице, где должен строиться клуб, уже лежали кирпичи и бревна. Молодежь почти каждый вечер, особенно в субботние и воскресные вечера, собиралась сюда повеселиться. На березу подвешивали лампочку, включали радиолу, и над полями неслись вальсы и польки. На вытоптанной, как ток, площадке кружились пары.

Вадим пришел в «клуб на бревнах» поздно. Весь вечер он дожидался Бабкина, который после обеда куда-то исчез.

Скучно было Багрецову. Его словно не замечали. Девчата смеялись, перешептываясь между собой. (Стеша права: в Девичьей поляне девушки на редкость хороши.) Парни держались обособленной кучкой. Их действительно оказалось немного. Никому не было дела до приехавшего московского гостя.

Он сидел на бревнах и чертил прутиком по земле. Хрипела радиола: видимо, позабыли сменить иголку. Кружились девушки. Их легкие платья трепетали, как крылья мотыльков.

«ОКБ»… «ОКБ»… — чертил на земле Багрецов.

Лампочка мигала. «Ежедневная порция энергии предназначалась таинственному «ОКБ». Что бы это могло значить?» — размышлял Вадим. Он вспомнил, что по графику, вывешенному на стене в комнате Ольги, электростанция работала по несколько часов в день только для «ОКБ». Значит, это что-то очень важное.

— Приглашайте девушек, Вадим Сергеевич, — услышал он знакомый голос.

Это была Стеша. В первый момент Багрецов не узнал ее. Уж очень странным ему показался контраст между босоногой девчонкой, с косичками, в вылинявшем коротком платьице не по росту, и «великолепной красавицей», которая сейчас стояла перед ним. На ней было ярко-зеленое блестящее платье, черным лаком сияли туфли на высоких тонких каблуках.

— Садитесь, Стеша, — обрадованно предложил он. — Мне нужно у вас многое узнать.

Осторожным движением девушка подобрала платье и села рядом с Багрецовым.

— Стеша, скажите, у вас в колхозе партийная организация есть?

— Сейчас очень маленькая, потому как почти никого здесь не осталось из старых коммунистов, кроме председателя нашего колхоза Анны Егоровны Кудряшовой и Никифора Карповича Васютина. — Она по обыкновению быстро затараторила: Никифор Карпович на фронте был сильно ранен. Думали, не выживет, но он крепкий оказался. Теперь работает инструктором райкома, а живет больше всего у нас. В каждое дело вникает, все насквозь видит. Говорит нам: «Вы комсомольцы — сила. Докажите». Помогает во всем, сам вроде комсомольца, такой же неугомонный. Электростанцию нашу знаете?

— На холме? Видел…

— Опытная, — важно заметила Стеша. — Такой нигде нету. Это Никифор Карпович уговорил какой-то там институт поставить ее на пробу в наш колхоз.

— Вот как? — удивился Багрецов и подумал, что, быть может, и метеостанция, ради которой они сюда приехали, тоже поставлена в этом районе по просьбе Васютина. Впрочем, зачем колхозу нужна эта метеостанция, если все показатели принимаются и расшифровываются только в Москве?

— Еще один вопрос, Стеша, — обратился к ней Вадим. — Что это такое? — он прутиком указал на вычерченные им буквы.

Девушка нагнулась, словно стараясь лучше рассмотреть буквы, затем искоса взглянула на гостя.

— Не пойму, о чем вы спрашиваете, — нарочито небрежным тоном проговорила она, моргая коротенькими ресничками. — Это загадка, что ли?

— Может быть, вы поможете мне се разгадать? — оказал Вадим, внимательно наблюдая за девушкой. Он почувствовал, что она не хочет объяснить смысл этих букв. Вдруг за ними и скрывается таинственное исчезновение Ольги вчера на холме. А что это была она, теперь он не сомневался. Почему Стеша замалчивает то, что ей безусловно известно? Неужели и она и Ольга считают, что есть основания не доверять московским техникам? Что за тайна кроется в Девичьей поляне?

— А скажите, откуда вы взяли эти буквы? — спросила Стеша, взглянув на Багрецова.

— Из графика на стене, — едко заметил Вадим.

— Тогда я отгадала.

— Что же это означает?

— «Обыкновенные Крупные Буквы», — Стеша рассмеялась и вскочила с бревен. Идемте танцевать.

Вадим вежливо отказался. Он чувствовал себя обиженным.