Герои не умирают

— Ты?.. Ты?.. Это ты?.. — при виде противника заносчивый дворянин отчего-то побелел еще больше, и рука его с оружием невольно опустилась.

— Да уж не боишься ли ты меня? — насмешливо вскинул брови незнакомец. — Доблестный рыцарь в расцвете лет, герой карательных набегов, гроза дикарей, первый фехтовальщик при дворе его величества, так? Или всё врут подхалимы?

— Ты не уйдешь отсюда! — свирепо прорычал дворянин сквозь зубы, и без предупреждения кинулся на врага.

Что произошло дальше, Найз понять не успел: брызнули в лучах заходящего солнца клинки, зазвенела сталь, метнулись навстречу друг другу фигуры бойцов… И совершено неожиданно одна из них отчего-то застыла на месте, накренилась, сложилась пополам, кулем повалилась на мостовую и осталась лежать.

Мальчик вздрогнул и сжался, дурное предчувствие охватило его и залило ледяной ртутью желудок…

— Честно говоря, я ожидал от тебя большего, — разочарованно произнес оставшийся в живых противник, вытирая клинок о плащ того, кому он больше не понадобится, и Найз глупо захихикал от радости.

Горячие булыжники поливал горячей кровью голубоглазый дворянин.

Покончив с эпитафией, незнакомец встал перед усопшим на одно колено, расстегнул камзол на его груди, пошарил и выудил маленький синий флакончик на белом шнурке. Вытянув пробку, он осторожно поднес пузырек к лицу и помахал ладонью, подгоняя волны запаха, поднимающиеся из узкого горлышка, к носу. Мальчик не понял, огорчил или утешил его результат, потому что зеленоглазый сначала поморщился, потом удовлетворенно кивнул и снова закрыл сосуд.

— Хм… так и думал… — пробормотал он, оборвал шнурок и спрятал флакон в карман.

Найз уже стоял за плечом незнакомца и с изумленным недоверием разглядывал распростершегося на дороге неизвестного рыцаря, такого самоуверенного и надменного еще несколько минут назад.

— Он… этот дворянин… совсем?.. В смысле, вы… вы его?..

— Похоже, да, — равнодушно отозвался незнакомец и снова засунул руку в окровавленный камзол своего злополучного противника. — Но главное, малый, что сейчас он наконец-то сможет с тобой расплатиться. Где-то тут он любил прятать кошелек… Ага. Вот. Держи, и ни в чем себе не отказывай.

Но кошель убитого не принес Найзу ничего, кроме огорчения.

— Он пустой! — вытряхнул он на ладонь два золотых кольца с большими красными прозрачными камнями и похожую брошь.

— Наверное, отдал всё за зелье… — предположил больше для себя, чем для обиженного слушателя незнакомец и одобрительно глянул на Найза. — Правильно. Связываться с продажей украшений или коня не советую: слишком легко отследить. Что в вашем благословенном городе делают с мальчишками, ворующими коней, или убивающими приезжих герцогов ради их драгоценностей?

Найз в ужасе подскочил.

— Но это ведь не я его!.. Это…

— Верно, это я, но кому будет охота доказывать? Есть краденое, есть продавец… Тут и сказочке конец. Поэтому отдай камни мне. И с рук перстни надо снять.

— Так вы… грабитель? — удивленно вытаращил глаза мальчик.

Незнакомец хохотнул.

— Берегись, иногда я могу быть очень обидчивым, — ухмыльнулся он. — Подумать только, принять меня за вульгарного любителя легкой поживы! Никогда еще в глазах окружающих я не падал так низко, малый!.. Нет. Я прихвачу их с собой и выброшу в реку с вашего замечательного моста. Пусть остальные думают, что его убили из-за побрякушек. Тем более что, в каком-то смысле, это действительно так.

— А зачем же тогда вы его… по-настоящему… убили? — смог, в конце концов, выговорить колючее слово Найз.

— Много будешь знать — вечно будешь спать, — отшутился зеленоглазый, сноровисто скручивая с большого пальца дворянина последнее кольцо — в виде головы тигра с оскаленной пастью, вырезанное из цельного желто-оранжевого камня с косыми черными полосами.

— Он — ваш враг? — не унимался Найз.

Зеленоглазый целенаправленно проигнорировал вопрос, спрятал трофейные драгоценности, и извлек из кармана поношенных холщовых штанов свой кошелек.

— Ну, что ж, — пожал он плечами. — Если бедный самонадеянный Танар с тобой так и не пожелал рассчитаться, то это сделаю я.

— Но вы-то мне ничего не должны!

— Да как это не должен? — усмехнулся незнакомец. — Ты дал мне хороший повод, самый лучший лет за семь, как минимум, а это чего-нибудь да стоит. За сколько вы с ним сговаривались?

— Пять тигров, — мальчик со стыдом вдруг осознал, что за последние несколько минут напрочь забыл и про дядю Лимбу, и про не купленное лекарство, и про упрямого аптекаря…

— Ско-олько?!.. — с веселым изумлением вытаращил глаза незнакомец. — Ну, у тебя и расценочки, малый! Зачем тебе такая груда денег? Будешь давать в рост?

— Нет, вы меня не так поняли… Я не такой… Я вовсе не жадный… Просто мне очень надо… — смутился, густо покраснел и стал сбивчиво оправдываться перед зеленоглазым Найз. — Мне нужно снадобье заказать… для дяди… для моего дяди! Он сильно болен!

— Ну, раз для дяди, — насмешливо хмыкнул, будто не поверил ни единому его слову незнакомец и стал развязывать кошелек. — Эх, провались земля и небо!.. На, держи свои пять серебряных, да поспеши — аптекари тоже люди и спать хотят.

Дважды повторять этот совет Найзу было не нужно — не успел зеленоглазый договорить, как мальчик уnbsp; — Похоже, да, — равнодушно отозвался незнакомец и снова засунул руку в окровавленный камзол своего злополучного противника. — Но главное, малый, что сейчас он наконец-то сможет с тобой расплатиться. Где-то тут он любил прятать кошелек… Ага. Вот. Держи, и ни в чем себе не отказывай. же вскочил на ноги и скрылся в дверях аптеки.

Ее хозяин, как предсказал незнакомец, впервые за весь день и впрямь демонстрировал человеческие черты. Зевая во весь рот, он гасил пламя горелки, и при виде третьего явления Найза едва не подавился собственным языком.

— Это опять ты?! — возмущенно упер он руки в бока. — Ты что — тупой?! Не понял, что я тебе…

— Я деньги принес. Все. Пять тигров, — сурово проговорил мальчик и ровным столбиком выложил пять серебряных монет перед носом толстяка. — Лекарство должно быть готово через час.

— Тигров? — переспросил аптекарь, подхватил верхнюю монету двумя пальцами, поднес к лампе и принялся вертеть ее так и сяк. — Это не тигры, парень, а какая-то гельтанская деньга… но серебро настоящее, не волнуйся. Я такие сегодня уже видел. С этого и надо было начинать. А сейчас иди, погуляй. Через час будет готово.

* * *

За окошком уже почти стемнело, и Найз зажег старую лампу, неказистую и дышащую на ладан, как и вся немудрящая обстановка домика Лимбы, не исключая сам дом и его хозяина.

Снадобье помогло, и старик лежал теперь на неопрятно расправленной кровати спокойно, дыша хоть и слабо, но ровно.

— Спасибо тебе… малый… — прошептал Лимба, не открывая глаз и не поворачивая головы.

— Я думал, вы спите, дядя Лимба.

— Нет… успею скоро… высплюсь… Не жилец уж я на этом свете… Заждался меня Святой Радетель… Почитай, двадцать лет уж, как ждет…

— Да что вы, дядя Лимба! С этаким-то лекарством вы еще послезавтра на парад съездите! И на следующий! И еще! Я вас сам в карету подсажу, и провожу до площади, если вы упасть боитесь!

— Съезжу… — горько усмехнулся старик. — Съезжу… Прости меня, Найз… Прости старого обманщика… напоследок…

— Обманщика?..

— Да… Ведь не был я ни на каком параде… никогда… И из дворца за мной… ни разу… не приезжали… Кому я там нужен… Там на руках носят только тех, кто выжил… по праву… тогда… чьи имена… на стене…

Старик отвернулся к окошку, умолк и замер, будто, наконец, и впрямь заснул.

Найз после минуты потрясенного молчания потер виски, мотнул головой, будто отгоняя страшный морок, натужно сглотнул, откашлялся пересохшим вдруг горлом и тихо, еще тише, чем говорил до этого Лимба, прошептал:

— Значит… Вы никогда… не были… там?.. И Фалько не знали?.. И всё, что вы рассказывали… это…

Голова Лимбы повернулась к мальчику, словно ее дернули за невидимую нить, глаза распахнулись, и старая боль брызнула из них в пропитанную дешевым вином, снадобьями и нищетой комнатушку.