Герои не умирают

Эта мысль, простая, но страшная, снова заставила мальчика сбиться со счета. Он хотел спросить у Тигра, что тот думает, и не замечал ли где-нибудь пленных — но увидел пот, льющий с лица, ритмично вздувавшиеся мускулы на голых руках, сжатые от напряжения губы, сосредоточенно полузакрытые глаза — и прикусил язык.

С корабля что-то закричали.

Им?

Мальчик вскинул голову, но заметить кого-либо на фоне мешанины из снастей, почти сливавшейся с ночным небом, было невозможно. Оставалось только надеяться, что окликали не их. Просто один пират вздумал что-то громко сказать другому. Или…

Тот же голос рявкнул с высоты нараспев что-то непроизносимое нормальными людьми — и в нос лодки вонзилась стрела.

Фалько выругался — тихо и без апломба, точно ждал этого. Найз побледнел и съежился, забыв все цифры разом, будто ожидал, что с секунды на секунду станет мишенью для десятка барзоанских арбалетчиков. Но вместо второй стрелы с кормы долетел всего лишь новый окрик, требовательный и раздраженный. Мальчик глянул на Тигра: что делать? И тут гардекор поднял голову и, не замедляя ни на мгновение ход их судна, выкрикнул что-то в ответ.

По-барзоански.

Найз изумленно моргнул, думая, что ослышался:

— Что… вы сказали?

— Не тебе… не отвлекайся… — сквозь стиснутые зубы пробормотал Фалько.

— Но это был не эрегорский язык!

— Не может быть! — фыркнул гардекор и сурово зыркнул на мальчика: — Сколько… времени… прошло?

— …десять, двадцать, тридцать!.. — лихорадочным заговорил пацан, со стыдом соображая, сколько секунд или минут он потратил на пустяки — и сколько у них осталось. — Тридцать один, тридцать два…

С борта долетел новый окрик — правда, уже не гневный, скорее недоуменный.

Фалько поднял голову, снова проорал что-то певучее и быстрое, и зыркнул на Найза:

— Готов?

— Сорок один… сорок… да!

— Будем проходить мимо шлюпок… — стараясь не сбить дыхание, заговорил он, — втяни голову в плечи. Сделай испуганное лицо. Сбрасывай у носа. Останавливаться не буду. У следующего… сбрасывай две. Сразу у кормы. Плавать умеешь?

— Да! — соврал от неожиданности Найз.

— Нырять?

— Д-да…

— Сбросишь последнюю — сразу ныряем. Плывем от берега прямо. Не выныривай… пока не станет невмоготу. Вынырнул — снова ныряй. Понял?

— Но почему от берега?! И в лодке нам…

— Понял?

 — сквозь стиснутые зубы прорычал Фалько.

Мальчик проглотил рвущиеся возражения и кивнул.

Чтоб выполнить указание Тигра по части лица, много усилий ему прикладывать не пришлось. Кожей чувствуя на себе взгляды всех пиратов, где бы они ни находились, очень просто было представить себя в толпе рабов или проткнутым стрелой подозрительного часового. А когда лодка приблизилась к месту разгрузки и до слуха мальчишки долетели барзоанские слова, то ощущение приближающейся стрелы стало почти невыносимым. Вот-вот, еще секунда, еще мгновение, и… И как будто простого страха смерти было мало, в голову пришла самая жуткая мысль: —

«Мы не успеем!»

Спохватившись, что бросил счет, Найз попытался начать хотя бы с того места, где остановился, но тут они поравнялись со шлюпками у борта галеаса. Судорожно сглотнув сухим горлом, мальчик изобразил на лице высшую степень ужаса, поднял руки, закрывая ими голову — и, не в силах преодолеть любопытство, исподтишка скосил глаза на пиратов.

Под разгрузкой стояло две шлюпки. Одна только подошла, проседая едва не до края бортов под тяжестью трофеев. Вторая уже была почти пустая: шестеро барзоанцев — гребцов и грузчиков — привязывали последние мешки к свисавшим с борта веревкам и весело перекликались между собой. В тусклом свете фонарей Тигра было не отличить от настоящего пирата: все были с непокрытыми головами, коротко стрижены, на всех надеты одинаковые зеленые кольчуги на голое тело и наручи из такого же металла — какие Тигр позаимствовал у одной из последних своих жертв, хотя назвать пиратов жертвами не поворачивался язык. «Они же не знали, что встретят здесь Фалько», — неожиданно проскочила мысль, полная гордости и тепла, и Найз улыбнулся, беззаботно разрушая образ маленького испуганного раба. И хоть остались пираты, осталась перспектива плавания и даже ныряния, остались арбалетчики, выцеливающие их с борта, но на душе у мальчишки сразу стало необъяснимо спокойно.

Фалько здесь. Фалько с нами. А если Фалько с нами — кто против нас?

Со шлюпок долетел новый выкрик, и мальчик прикусил язык. Гардекор коротко ответил что-то, но пират, окликнувший их, не унимался. К нему присоединились другие. Новые вопросы — один за другим — посыпались словно град, и тишина, воцарившаяся вдруг на галеасе и шлюпке, резанула по ушам больнее, чем рев сотен голосов.

— Кажется… сейчас будет… весело… — шало ухмыльнулся Фалько. — Эй, не уснул?

Найз пристыженно вскинул взгляд — и вовремя. Выдернув пробку, он торопливо перевалил бочку через борт. Та нырнула, грузно всплыла у форштевня, и мальчик увидел, как вокруг нее стало медленно расползаться яркое бирюзовое пятно.

«Раньше оно не светилось…» — с холодком в душе подумал Найз и глянул на Тигра. Тот, словно прочитав мысли, нахмурился:

— Дозревает? Скоро начнет… разлагаться? Или как они… объясняли?

Сердце мальчика пропустило такт:

— Мы должны успеть! Скорей!

— Подтолкни, — фыркнул гардекор.

Найз вспыхнул, наклонился, чтобы подкатить оставшиеся бочонки, а еще больше — скрыть конфуз… и стрела, просвистев там, где была его голова, с мерзким дребезжанием впилась в борт.

— Лежи! — прохрипел Фалько. — Стрельбище открывается!

— А вы?

— Как только найду… гребца на замену… сразу присоединюсь… к тебе, — серьезно кивнул гардекор, и Найз почувствовал, как губы его растянулись в невольной улыбке.

Он соскользнул с банки, растянулся на настиле, подтянул к себе одну бочку, вторую, ослабил пробки, чтобы выдернуть их можно было без усилия — и замер, точно неподвижность могла уберечь от барзоанских арбалетов.

Фалько греб, налегая на весла что было сил, но тяжелая неповоротливая лодка не была предназначена для гонок — тем более, не с одиноким уставшим гребцом.

— Посмотри… где они… — надрываясь, прохрипел гардекор.

Мальчик приподнялся и выглянул из-за борта. Барзоанская шлюпка была клозах в двадцати от них и быстро настигала. Шестеро гребцов, работая веслами без особых усилий, сокращали расстояние между ними с каждой секундой.

— Совсем рядом! — отчаянно выкрикнул Найз, оглянулся…

Корма третьего галеаса нависала черной горой всего в десятке клозов впереди.

— Пробки вынь… рубаху сними… и прыгай… — натужно скомандовал гардекор, вкладывая последние силы в давно проигранную гонку.

Преследователи поравнялись с ними и, не ухватись Найз за край банки, резкий толчок борта о борт швырнул бы его на настил. Трясущимися руками он вытянул последнюю пробку, перевалился через борт и шлепнулся в теплые волны залива, краем глаза успев заметить, как Тигр, вырвав весло из уключины, напал на пиратов.

Вода, черная и плотная, сомкнулась над его головой, заливая рот, глаза, уши… Ужас, испытанный совсем недавно, вспыхнул заново — но на этот раз заставляя неистово молотить руками и ногами.

Вверх, вверх, вверх!..

Вода закончилась неожиданно: тело его почти по грудь вырвалось из ее объятий, и он, не веря и не понимая еще, принялся хватать ртом воздух, колотя руками по волнам. Несколько секунд спустя мальчик успокоился, осознал, что если просто перебирать руками и ногами, то можно если не плыть, то хотя бы не тонуть — и получил первую возможность осмотреться по сторонам.

Лодки покачивались теперь на волнах почти у самой кормы галеаса, почти не видные в его тени. На них, сверкая клинками, мельтешили темные фигуры. Человека с веслом было не разглядеть, но если шел бой, значит, Тигр был жив.

Взмахнув руками, кто-то упал.