Свободные

- Я считаю, что убийство – это слабость и одержимость. Достичь цели можно и без жертв, Андрей. И ты должен это понять. Браунинг не делает тебя неуязвимым. Он делает тебя калекой.

- Андрей? – неожиданно удивляется хриплый, слабый голос, и я растеряно оборачиваюсь. На земле лежит молодой парень, лет двадцати пяти с подбитым глазом и ярко-багровым пятном на шее. Он пытается привстать, но не может, от чего выглядит так жалко, что у меня сводит все тело. – Теслер? Серьезно? – он смеется. – Босс будет недоволен. Будет очень недоволен.

- Это ты, - шепчу я и подхожу к парню. Внимательно осматриваю его скривившееся от боли лицо. Наши глаза находят друг друга, однако незнакомец тут же закрывает их, будто не может стерпеть сильную мигрень. – Ты увел Соню с благотворительного вечера.

- Не понимаю, о чем ты.

- Где она? Куда вы ее увезли?

- Не знаю.

- Отвечай! – я усаживаюсь перед парнем на колени и впиваюсь пальцами в его твердые плечи. Слегка встряхиваю их и рычу, - что с ней сделали?

- Скорее, что с ней еще сделают.

Он начинает хихикать, кряхтя избитым ртом, а я разъяренно отскакиваю назад. Стискиваю зубы и перевожу взгляд на Теслера. Тот снимает маску. Лицо у него сосредоточенное и потное, будто он только что вернулся с утренней пробежки. Пару раз, выдохнув Андрей, протирает мокрый лоб ладонью и спрашивает:

- Что это значит?

- С каких это пор, ты ходишь с малолетками? – язвит мужчина. Приподнимается на локтях и морщится от новой порции боли. – Босс прикончит ее.

- Где девушка, о которой она спрашивает.

- Прикончит!

- Где та девушка?

- Он ее…

Теслер достает Браунинг. Целится прямо перед собой и рычит:

- Где она?

Незнакомец начинает смеяться. Прикрывает рукой избитые губы, прямой, длинный нос и заливается таким смехом, будто только что отпустил невозможную шутку. А меня пугает его реакция. Кто же улыбается, смотря в лицо собственной смерти? Почему он не дрожит? Почему не пытается спастись, убежать? Почему бездействует?

- Сын Босса ее хочет. А ты знаешь, что за этим следует.

- Где Соня? – вмешиваюсь я. Пытаюсь не смотреть в ледяные глаза Теслера и подхожу к незнакомцу, скрестив на груди руки. Он на меня не обращает никакого внимания. – Эй! – Я рассержено хмурю брови. – Отвечай!

- Ты хотя бы понимаешь, во что вмешиваешься? – скрипящим голосом спрашивает меня парень. Он оборачивается, и мне становится жутко страшно, словно этот человек догадывается о том, от чего зависит моя собственная жизнь. – Они следят за каждый твоим шагом. А ты такая же помеха, как и твоя подружка, которая уже вряд ли соображает. Это означает лишь то, что в скором времени, и тебя отправят туда же, если ты не начнешь играть по их правилам.

- Куда отправят?

- Развлекаться.

- Я не понимаю. Что с ней? Где Соня?

- Здесь, - он растягивает губы в безумной улыбке.

- В этом здании?

- В этом городе.

- Боже, скажи нормально! Где она? – я вновь присаживаюсь на корточки. Грубо хватаю мужчину за плечи и встряхиваю их так сильно, что он болезненно морщится. – Что с ней? Она жива? Почему Болконский ее похитил? Что ему нужно? Что…

Я запинаюсь на полуслове от того, что вижу перед собой нечто блестящее. Незнакомец скалится, резко подается вперед и вытягивает руку с тонким, сверкающим ножом, намереваясь проткнуть им мою шею. Хочу отскочить назад. Правда. Однако не успеваю даже моргнуть. Распахиваю глаза, слышу выстрел и чувствую, как в лицо ударяет теплый, слабый фонтан из алой крови. Меня парализует. Я полностью оседаю на земле, смотрю перед собой и пытаюсь осознать происходящее. Что это было. Что это было. Поднимаю руки. Касаюсь ими мокрых щек, шеи. Вижу дымку, исходящую из дыры в голове незнакомца, вижу лужу темно-красной жидкости под своими коленями, и перестаю дышать. Совсем.

- Зои! – меня поднимают с асфальта. – Посмотри на меня.

Не хочу смотреть. Закрываю глаза и стискиваю зубы с такой силой, что становится дико больно. Что это было. Что это было. Меня трясет. Я покачиваю головой, пытаясь убедить себя в том, что Теслер не прострелил лоб незнакомцу, желая меня спасти. И что кровь мужчины не летела мне в лицо. И его предсмертный вздох не пронесся эхом по переулку.

- Пойдем, иди сюда. - Андрей тащит меня куда-то в сторону. Протирает шероховатой тканью лицо, шею. Затем снимает с меня пальто, накидывает на плечи другую теплую куртку.

Я слышу, как он говорит с кем-то по телефону. Медленно открываю глаза и беспомощно оглядываюсь, желая найти опровержения тому, что только что случилось. Однако я вижу лишь грязное, кровавое пятно на каменной стене, вижу мертвого мужчину, его безвольные, бледные руки, и вижу собственное отражение в лобовом стекле матового автомобиля.

Теслер возвращается, ловко спрятав за спину Браунинг. Он хмурит лоб и осматривает меня так, будто я заболела чем-то серьезным. Наклоняет голову, тяжело выдыхает.

- Я хочу домой, - опередив его попытки заговорить, шепчу я. – Пожалуйста.

Он кивает.

Мы едем долго. Медленно рассекаем полупустые улицы, приводя в порядок мысли и чувства. Это сложно, когда в груди все пылает и горит, однако я стараюсь. Правда, стараюсь смириться с тем, на что когда-то осознанно решилась.

Люди советуют слушать свое сердце. Но они забывают сказать о том, что, порой, дорога, выбранная не разумом, полна извилистых опасностей и целого ряда испытаний, справиться с которыми несоизмеримо сложно. Они забывают сказать, что иногда эта дорога приводит туда, куда не следовало бы заходить. И они забывают сказать, что очень часто по воле сердца мы оказываемся именно там, откуда нельзя выбраться.

Андрей останавливается возле моего дома. Глушит мотор и следит за тем, как я слажу с мотоцикла. В какой-то момент я хочу, чтобы он уехал и оставил меня одну. Навсегда.

- Это произошло бы в любом случае, - тихо говорит он, приближаясь ко мне. – Я бы все равно убил его, Зои. Он видел мое лицо.

- То, что ты делаешь, это неправильно.

- Я знаю.

- Знаешь?

- Да. – Он стискивает зубы, и я вижу, как на подбородке выделяются его острые, прямые скулы. Хочу прикоснуться к ним, но вовремя одергиваю руку. Поправляю джинсы. Поправляю грязные волосы. – Ты не при чем.

- Наверно, - пожимаю плечами. – А, может, только я и виновата.

- Он бы убил тебя. Я не мог позволить этому случиться.

Дрожащими пальцами протираю лицо. Чувствую, как от рук пахнет кровью, и опускаю их вниз с такой силой, что сводит локти.

- Я пойду домой.

- Хорошо. – Андрей кивает. Делает шаг ко мне навстречу, однако затем останавливается и медленно отступает назад. Не знаю, как к этому относиться. Лишь смаргиваю с глаз пелену и направляюсь к дому. Вяло. Боясь собственных мыслей. Ощущаю взгляд парня, прожигающий мне спину, и чувствую дикую, безумную тягу, желание обернуться. Но не оборачиваюсь.

Кто слушает свое сердце? Кто осознанно обрекает себя на испытания, когда существовать, повинуясь логике, в разы проще? Зачем усложнять себе жизнь? Зачем идти в сторону темноты, когда совсем близко светлый и прямой коридор из привычных событий?

Я замираю перед дверью. Чувствую, как на глазах выступают слезы, и вдруг понимаю: слушая сердце, мы, действительно, усложняем себе жизнь. Однако возможна ли наша жизнь без этих осложнений? Ноги сами поворачивают назад. Я иду к парню, вижу, как он делает шаг ко мне навстречу, и порывисто прижимаюсь к нему всем своим телом, закрыв глаза и, наконец, ощутив себя в безопасности.

Люди советуют слушать сердце.

Однако кто сказал, что оно всегда подсказывает правильно?

ГЛАВА 19.

Я пробираюсь в комнату и тихо закрываю дверь. Руки до сих пор трясутся. Хочу пойти в ванну, смыть с них кровь, как вдруг замечаю на кровати чью-то огромную тень. Я вскрикиваю, испуганно включаю свет и растеряно отшатываюсь назад. Передо мной Саша. Уставший и злой. Он встает, нервно потирает пальцами глаза и спрашивает: