Не время Людей

— Здравствуй дед!

— Олежка? — голос деда в наушниках звучал именно так, как сохранила его память. — Слава богу, «скорая» успела! Я тебя не вижу, что-то с глазами, я вообще ничего не вижу. Странное чувство. Как будто погрузился в сумерки, в немую тишину и в неописуемое согласие. Нет ни тела, ни боли, ни чувств.

— Нет, дед, «скорая» не успела.

— А я не умер? Я помню удушье, сильную боль.

— Ты умер, дед.

— Плохая шутка, внук. И что это, тот свет? Загробное царство? Где апостолы Петр и Павел? Где ворота рая, или уж там геенна огненная? Я — материалист, но здесь нет ничего! Полная пустота, в которой сейчас слышится только твой голос. Простейшее начало, молчащая пустота.

— Да, тут с тобой не поспорить.

— Подожди, а ты, получается, тоже умер?

— Пока нет, дед, но скоро ожидаюсь. Это все научные штучки. Впрочем, одна хорошая новость у меня для тебя есть — душа все же существует. А теперь об остальном, — и Олег вкратце попытался рассказать о ставшем ему известным устройстве мира.

— Да, дела, внук. Вроде получается, что и душа у меня есть, а не рай, не ад ее не ждет?

— Да, дед, в лучшем случае, учитывая твою специализацию, управление какой-нибудь автоматической чертежной машиной. Но вряд ли после программирования твоя душа это осознает.

— И долго я здесь жду своей очереди?

— Да уж двенадцать лет.

— Странно, а для меня здесь времени вообще не было. Наиширочайшая пустыня, гладкая и неизмеримая. Как будто только что с бабкой «скорую» вызывали.

— Уже радует, дед, что не мучаешься. Только, скорее всего, ты своей очереди на чертежную машину вообще не дождешься. Как я отключусь, так для тебя время снова и остановится.

— А ты, значит, до всего этого дорвался? Спасибо, что не забыл, навестил, если это можно так назвать.

— Да, получается, что на какое-то время я тут главный. Правда по всему выходит, что скоро пополню местную коллекцию экспонатов, может, будем с тобой в соседних ячейках обитать. Кто знает, возможно, это и есть бессмертие?

— Каким-то не таким я представлял себе смысл собственного существования. Если уж нет души, так и ладно, пожил. А если есть — то и предназначение у нее должно бы быть более возвышенным, что ли.

— Вот затем я тебя и навестил. Хочу посоветоваться. Понимаешь, пока я еще не расстался с собственным телом, у меня имеются некоторые возможности. И я задумал раздолбать здесь все к чертовой матери.

— Смело, и ты решил спросить у меня, как я себя при этом буду чувствовать?

— Примерно. Понимаешь, здесь ведь хранилище на несколько десятков миллиардов ячеек. Здесь все наши гении, таланты.

— Сомневаюсь, наверняка здесь только посредственности, вроде меня. А гении и таланты сидят в музыкальных шкатулках и давно утратили индивидуальность.

— Может и так, но убить несколько миллиардов душ мне тяжело. Я не уверен, что это для них будет лучше.

— Почему убить, Олежка? Вот скажи, а у этих ценирцев есть душа? Куда она направляется после смерти?

— Понимаешь, тяжело это объяснить, но у них две концепции, по которым получается, что ни бога, ни того света не существует. Так что с вопросом души у них полная непонятность.

— Но ведь мы с тобой теперь точно знаем, что душа у нас есть?

— Это да.

— Тогда, может, и остальное, вроде того света, существует, просто наши души туда попасть не могут, перехватываются по дороге.

— А может и нет, дед, может вообще ничего нет. Улетучится душа, да и разложится на какие-то свои составляющие.

— Может и так, да только мы, получается, ничего не теряем. Для меня здесь итак ничего не было. И перспектив никаких.

— Ну как же, вот я заглянул.

— Приятно, но если кто и заглянет, то, скорее всего, ценирцы. И вряд ли просто поболтать. Внук, в такой ситуации нам абсолютно нечего терять! Даже и не сомневайся. Делай то, что задумал.

— Спасибо, дед. Знаешь, как рад я был тебя услышать. Ты так рано умер, мне столько раз тебя не хватало…

— Ничего, рад был поговорить, а может, даст бог, еще и увидимся. На самом деле, если сейчас кто и может для нас что-то сделать, так это ты сначала, а Бог — потом. Прощай.

— Прощай, дед, — Олег отключился, снял виртуальный шлем. По щекам его обильно текли слезы. Рядом, на столе, ждал своей участи Инк Занга. Сжавшийся и жалкий, едва посмотрев на Олега, он, казалось, пытался стать еще более жалким и незаметным. Сейчас, в первую минуту, Олег готов был убить его одним быстрым движением руки. Но сдержался.

— А сейчас мы поговорим о том, что происходит, когда необходимо освободить ячейку, например, для другого информационного носителя! — и Олег с силой хлопнул кулаком по столешнице.

Теперь операцией по поимке землянина Янг решил руководить лично. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он еще раз вырвался на свободу. В крайнем случае, Янг был вполне готов его уничтожить. Только не еще один прокол, жертвы, беспорядки. Когда труп Олега не был обнаружен в прошлый раз, Янг приказал обыскать не только место катастрофы, но и все дно в русле реки на удалении до двухсот метров от утонувшего авто. Ничего так и не было найдено, но кто же мог выжить, находясь за рулем машины, которая изрешечена пулями, подожжена, взорвана, да еще и утоплена в реке! Тем более, что все спутники, направленные на место операции, после падения машины в реку, живого землянина больше не зафиксировали. Не фиксировали они его, что удивительно, и сейчас, хотя сканировали здание Накопителя на всех доступных приборам диапазонах. И это сильно затрудняло операцию.

Но сейчас Янг никуда не спешил. Он оцепил здание парка полицией, усилив каждую двойку полицейским роботом, в парке, среди деревьев и кустов, занимали оборонительные позиции армейские подразделения общей численностью около батальона, сейчас сооружавшие повсюду заграждения, чтобы не допустить прорыва землянина на каком-либо виде транспорта. Вокруг самого здания Накопителя располагался спецназ, имелись даже две группы, тренировавшиеся исключительно на Земле, и потому прекрасно знакомые с методами земных спецназовцев. Все эти силы сверху прикрывались штурмовыми вертолетами, а для первого прорыва только что прибыли штурмовые роботы. На всякий случай Янг имел даже план подземных коммуникаций — из Накопителя под землей не прокладывалось ни одной трубы диаметром более двадцати сантиметров. Янг привлек лучших командиров, и даже сформировал резерв численностью около батальона, оснащенный быстрыми боевыми машинами. На штурм пойдут только роботы и спецназ, остальные — на подстраховке. Землянину просто некуда деться. Впрочем, как некуда было ему деваться и в прошлые разы. Вот почему душу Янга грызли сомнения и предчувствия, он в очередной раз томил руководителей подразделений перепроверками плана и медлил отдавать команду на штурм. Он даже хотел поговорить с Олегом, предложив ему сдаться, но это стало бы окончательным подрывом собственного авторитета в глазах военных и полицейских начальников, итак тяжело переживавших позор провалов предыдущих операций и захват Накопителя. Но время нельзя тянуть до бесконечности, через пару часов наступит вечер, а потом — обычная для Цениры темная летняя ночь. Она может увеличить шансы землянина, и Янг решился.

Первыми сработали пушки, направленные каждая на свое окно здания Накопителя. Никто не знал, где точно находится землянин, поэтому не рисковали. Персонал учреждения, в этом все руководители операции сходились, уже давно мертв. Поэтому в каждое окно залетали усиленные комбинаторные гранаты ослепляющего, оглушающего и удушающего действия. Свет, пробившийся из окон здания, несмотря на царившее вокруг царство солнца, оказался так ярок, что на секунду озарил все вокруг мертвенно белым сиянием фотовспышки гигантского фотоаппарата, ослепив глаза Янга несмотря на защитный шлем. Визг, на этот раз четко оптимизированный под привычный землянину диапазон частот, заставил Янга и ближайших руководителей, которых он видел, скрючиться, охватывая руками шлем в бессмысленной рефлекторной попытке таким образом заткнуть уши. Все здание заволокло красиво клубящимся молочного цвета дымом, как будто ненадолго спустившихся с небес облаков, и тут же ко входу рванули три тяжелых штурмовых робота, обвешанные броней. Первый из них имел спереди таран и клиновидное приспособление, похожее на ковш бульдозера, на втором имелся огнемет, а третий, оснащенный скорострельной пушкой и двумя пулеметами крупного калибра, прекрасно различая все сквозь дым, начал стрельбу еще издали, держа под огнем фойе главного входа все время, пока группа приближалась к нему.