Страница 14 из 27
— Я вас уже видел. На площади перед ратушей. Вы тогда так странно изменялись…
Девушка удивленно на него поглядела.
— Изменялась?
Трассен смущенно поправил очки: «Значит, ей и в голову не приходит, что зависимость размеров от скорости — удивительное явление».
— А-а… Это вас задержал полицейский около бензоколонки? Вы, кажется, что-то кричали? — насмешливо спросила девушка.
— Я был поражен изменением цвета ваших волос золотых до фиолетовых.
Девушка улыбнулась и поправила выбившуюся из прически прядь.
— Какой же цвет вам больше понравился?
— Обыкновенный. Когда машина остановилась.
— К сожалению, мне больше не придется ездить на машине.
— Почему?
— Отца уволили с железной дороги и отобрали служебную машину.
— Почему уволили?
— Физики больше не нужны.
— Он физик?
— Был.
— Я тоже…
— Вы физик? Но… я вас не знаю…
— Я теперь работаю не по специальности…
— Кем?
— Поваром.
Наступило молчание.
— Я бы хотел вас увидеть снова, — сказал, наконец, Трассен.
— А сейчас вы торопитесь на кухню?
— Я тороплюсь на работу.
— Можно было бы найти занятие поинтереснее!
— Я готов заняться тем, чем вы пожелаете, — обещал Трассен.
Она засмеялась.
— Но мы даже не знакомы.
— Лео Трассен.
— Анна-Мари.
Она вытерла ладонью слезы со щеки и улыбнулась широкой мальчишеской улыбкой.
— Я очень редко плачу, — сказала она.
— Потеря машины, наверно, большое горе, — сказал Трассен. — У меня ее никогда не было.
— Разве дело в машине? Дело в том, — у нее задрожали губы, — отец больше никому не нужен… Вам этого не понять!
— Почему же? Я ведь тоже не нашел работы по специальности. Послушайте, у меня идея. Пойдемте вечером танцевать.
У Анны-Мари так просияло лицо, что Трассен понял: ее еще никогда не приглашали на танцы.
— Куда?
— Если не возражаете, в тот ресторан, где я работаю.
Анна-Мари заколебалась, но, взглянув на очки Трассена, кивнула и, торопливо попрощавшись с Лео, помчалась к универмагу «Десять лет в вагоне» покупать бронзовые туфли на гнутом каблуке.
ВЕСКЕ ПИШЕТ ДОНОСЫ ИЗ ГАММЕЛЬНА
На гаммельнскую почту начали поступать аккуратно заклеенные серые стандартные конверты с непонятным для почтовых чиновников адресом: «Берлин. Принц-Альбертштрассе, 5. Отдел сорок два». Конверты протягивал в окошко человек с бугристым лицом и слегка косящими глазами. Служащий покорно принимал серые конверты и наклеивал на них гаммельнские марки с изображением какого-то забытого всеми кайзера. Однажды почтовый чиновник попробовал было отказаться принять письмо с адресатом неизвестного города, но клиент отогнул борт своего пальто и, показав какой-то стальной значок, многозначительно спросил:
— Понятно?
Служащий недавно работал на почте и очень боялся признаться в том, что он чего-то не понимает. Поэтому он молча кивнул и продолжал принимать корреспонденцию от таинственного клиента. Конверты он аккуратно сдавал вместе с почтой, отправляемой сразу же на поезда, совершавшие вокруг Гаммельна рейсы с замедленным временем. Он знал, что корреспонденция возвратится на Центральный городской почтамт через полтора-два года. А там видно будет. В серых конвертах лежали подробные доносы о событиях, происходящих в городе, непонятным образом оказавшемся вне подчинения Третьему рейху. Доносы составлял Веске.
«Весьма срочно. Секретно. Доставить немедленно.
1. В течение двух недель вынужден бездействовать на территории города Гаммельна, оторванного от всех основных функций Третьего рейха. Хайль! В предыдущих донесениях мною описаны особенности местных условий, которые должны быть рассмотрены с точки зрения их существования в системе Третьего рейха. Вкратце повторяю анализ обстановки:
а) провинция Гаммельн не имеет постоянного немецкого времени, единого для всего местного населения;
б) жители, располагающие достаточными средствами для приобретения железнодорожного билета, отправляются в путешествие по окружной железной дороге и оказываются в условиях существования с иным временем, замедленным по отношению к календарю на городской почте. Таким образом, возвращаясь снова к месту жительства, они приобретают разницу в возрасте, 'по сравнению с их закрепленными согражданами (железнодорожные билеты выдаются без справки о расовой принадлежности и отношения к национал-социалистской партии);
в) наблюдение за уличным движением подтвердило, что здесь даже при малых скоростях проявляют себя так называемые «эффекты» теории относительности (изменение размеров тел и их массы в зависимости от скорости). Скорости передвижения в Гаммельне очень малы и, по слухам, не могут превышать некую величину, равную местной скорости света.
Разумеется, усилия фюрера и его доблестных отрядов заставят местных жителей двигаться с более высокими скоростями, достойными истинных немцев. Хайль!
2. Мною проведена разведка для выяснения причин полной изоляции гаммельнской провинции. В беседе с железнодорожным машинистом (см. донесение № 5) я узнал о законе превращения энергии в массу. Машинист сообщил мне о резком возрастании массы железнодорожных составов при увеличении скорости. Это, в свою очередь, требует огромного увеличения потребляемого топлива. Таким образом, ненормальное увеличение массы движущихся тел в Гаммельне требует такой затраты горючего, которое делает путешествие на сколько-нибудь значительные расстояния практически неосуществимым. Так мне удалось понять машиниста, несмотря на его нетрезвое состояние. (Все напитки — за счет моих личных денежных средств.) О срочном переводе сумм, необходимых для организации местной сети тайной полиции, я указывал во всех предыдущих донесениях.
Перехожу к наиболее важной части своего донесения…»
Здесь Веске не удовлетворился только шифром, а вывел текст особыми невидимыми чернилами. В заключение он просил начальство выслать ему полный комплект оружия, включая пулемет. Он сообщил, что успел захватить с собой только шестизарядный револьвер.
ВЕСКЕ НАХОДИТ ПОМОЩНИЦУ
Отправив очередное донесение, Веске пошел на вокзал. Там готовились к прибытию поезда.
— Повторяю — к платформе номер три прибывает экспресс в четырнадцать часов по вокзальному времени, — монотонно твердил унылый голос. — Встречающих просят не выходить из зала ожидания… Повторяю…
В зале ожидания царила суматоха. Спекулянты готовились к выгодным сделкам. Жены замазывали косметикой появившиеся морщины. Дети потели в нарядных костюмах. Сердца бились учащенно. Стрелка вокзальных часов прыгала через минуты. Буфетчик запер дверь и отправился за новой партией прохладительных напитков. Наконец послышался воющий гудок поезда. Он становился все тоньше и тоньше по мере приближения состава. И хотя гаммельнцы не ведали о существовании эффекта Допплера, они еще с детства привыкли по гудку определять, приближается или удаляется поезд. Встречающие бросились к дверям. Толстая женщина с потрепанной прической оказалась в первых рядах. Это была фрау Бункер, вдова железнодорожного контролера, местная спекулянтка. Узнавая заранее о прибытии пассажиров «из замедленного времени», она отлично сбывала им залежавшиеся товары гаммельнских магазинов. Сегодня она тоже рассчитывала на выгодную сделку. В дверях на перрон фрау Бункер охнула, остановилась. Кто-то с силой наступил ей на ногу, от боли у нее потемнело в глазах. Между тем этот «кто-то» поднес к ее лицу перстень с таким крупным драгоценным камнем, что у фрау Бункер задрожали колени, и она пошла за владельцем перстня, словно загипнотизированная.
— Сколько? — шепнула она.
— Договоримся,- ответил незнакомец.
Так состоялось знакомство господина Веске и фрау Бункер.
В Гаммельне не существовало тайной полиции. Все свое время полицейские посвящали регулированию уличного движения, а в условиях гаммельнских удивительных физических эффектов это требовало особой сноровки и внимания. И хотя такая роль полицейской системы в целом казалась Веске жалкой и недостойной германского государства, он решил пока довольствоваться помощью добровольных любителей тайной слежки за своими ближними. Первой энтузиасткой оказалась фрау Бункер. В ее доме и поселился бывший сотрудник отдела гестапо «номер сорок два», обладатель перстня с отлично сфабрикованным фальшивым брильянтом.