Страница 4 из 6
Спустя почти шестьсот лет, в 1547 году, Ольга была канонизирована и причислена к лику равноапостольных святых — так именуют святых, чье служение уподоблено по значению апостольскому.
Мы не знаем об Ольге многого, не знаем даже, сколько она прожила: по одним источникам ей ко дню смерти было далеко за семьдесят, по другим — не исполнилось еще и пятидесяти. Мы не знаем, существовало ли у нее после гибели Игоря то, что принято ныне называть личной жизнью, или все без остатка силы она отдавала государственным делам, а на склоне лет — служению религии. Но мы знаем главное — немного найдется в мире правителей, сумевших сыграть в жизни своих стран роль, подобную той, которую сыграла Ольга в жизни Русского государства.
Русская, восхитительная дева, или Жена двоеженца
Версия первая, поэтическая. Никто ничего не успел понять. Расставив верных людей у ворот, он прошел в ее покои. Она не знала о цели его приезда, не ожидала его и даже, может быть, почти забыла о нем — или заставила себя забыть, — но, едва взглянув в его глаза и перемолвившись с ним несколькими словами, быстро оделась. Еще несколько минут, и они уже мчались в карете. Многочисленная челядь и соглядатаи опомнились с опозданием, и погоня вернулась ни с чем. А они прибыли в его дом и тотчас отправились в домовую церковь, где не то угрозами, не то посулами он уговорил священника обвенчать их.
Версия вторая, прозаическая, но с элементами поэзии, — именно она упоминается в исторических трудах. Он похитил ее на королевской охоте. Только происшедшее вряд ли можно назвать похищением, поскольку она знала обо всем заранее, сама направила коня в условленное место, где он в нетерпении поджидал ее, и они помчались быстрее ветра. Хватились ее слишком поздно, но это не имело никакого значения — погоня им не грозила, ведь их роман был секретом Полишинеля.
Версия третья, прозаическая. Она неспешно собрала вещи, несколько раз самолично проверив, все ли упаковано в сундуки, взяла с собой верных слуг и просто переехала к нему (впрочем, историки все равно называют это побегом). И обвенчались они не сразу, а несколько месяцев спустя, уже в следующем году, и не пришлось уговаривать священника, и из венчания не делали тайну, и все обставили, насколько это было возможно в их ситуации, торжественно.
Первые две версии — типичные, много раз обыгранные в мировой литературе романтические сюжеты. Третья версия, несмотря на свою прозаичность, отсутствие погонь, похищений и растянутость действия во времени, претендует на оригинальность. Дело в том, что он был женат и, не имея возможности получить развод, но ведя ее под венец, становился двоеженцем, и она знала об этом и соглашалась на брак, который по законам любой страны — что ее родины, что его — не мог быть признан действительным. Но любовь оказалась сильнее — ведь она, как сообщает французская хроника, «питала исключительное расположение» к своему венчанному, но тем не менее незаконному мужу.
Действующие лица этой истории — граф Рауль де Крепи де Валуа, потомок Карла Великого, один из знатнейших французских вельмож, и Анна Русская, дочь Ярослава Мудрого и внучка первого шведского короля Олафа Шётконунга, вдовствующая королева Франции и опекунша малолетнего сына-короля Филиппа, красавица с волосами, по преданию, цвета золота. Места действия — город Санлис в сорока километрах к северу от Парижа (впрочем, в те времена в Санлисе располагалась резиденция французских королей, а Париж был захудалой деревней в сорока километрах к югу от Санлиса) и замок Мондилье, принадлежавший графу Раулю. На дворе стоял XI век, а если точнее — обвенчались граф Рауль и Анна Русская в 1063 году.
Как тяжело, наверное, было Анне решиться на этот поступок. Всего два года, как умер король Генрих I. Она только-только привыкла к роли вдовы. Покойного мужа-короля она увидела впервые едва ли не перед самым венцом, в Реймсе, где 19 мая 1051 года и состоялось бракосочетание. Он предстал перед юной невестой значительным, склонным к полноте стариком. По понятиям того времени Генрих и в самом деле считался мужчиной в возрасте — ему перевалило за сорок, и он был чуть ли не втрое старше Анны, которой по одним данным ко дню свадьбы исполнилось пятнадцать, по другим — семнадцать лет. Она вряд ли любила своего мужа, но с ним было надежно — король, человек суровый, но справедливый, умело ограждал свою русскую жену от любых неприятностей.
Генрих, до которого, по словам средневековых хронистов, «дошла слава о прелестях принцессы, дочери короля Руси», сватался к Анне дважды — первый раз в 1044 году, когда она была еще совсем девочкой, но получил отказ. Причиной отказа, впрочем, стал не юный возраст предполагаемой невесты, а политические устремления Ярослава Мудрого, желавшего в то время, как сообщает немецкий хронист Ламберт Ашафенбургский, выдать Анну за немецкого короля, звавшегося, по совпадению, тоже Генрихом.
Однако к 1048 году ситуация изменилась, и спустя четыре года после первой неудачной попытки согласие Ярослава на брак с французским королем было получено. Сама свадьба, однако, состоялась еще через три года, из которых почти год заняла доставка будущей королевы во Францию по абсолютному бездорожью тогдашней безлюдной и заросшей вековыми лесами Европы. Ехали довольно витиеватым караванным путем — через Краков, Прагу и Регенсбург.
Одна из повозок везла собственную библиотеку Анны — русская княжна получила хорошее образование, знала греческий и латынь (она и французский, по прибытии на новую родину, выучила довольно быстро!), и это в то время, когда не каждый из французских вельмож умел прочитать свое имя. Как гласит легенда, вместе с библиотекой Анны во Францию прибыло Реймсское евангелие — церковно-славянская пергаментная рукопись, на которой несколько веков подряд приносили присягу при вступлении на престол французские короли[3].
Это был династический брак, и любовь для него не имела никакого значения. Судьба Анны оказалась всего лишь разменной монетой в большой политической игре. Но Генрих, за которого она вышла ради государственных интересов теперь уже такой далекой, но все равно родной Руси, был ее главной защитой и опорой в чужой и поначалу показавшейся такой неприветливой стране. Они прожили вместе девять лет и произвели на свет четверых детей: Филиппа[4], Эмму, Роберта и Гуго[5]. Жить без Генриха ей стало намного труднее, хотя девять лет не прошли даром — она понемногу притерпелась к здешним обычаям: с чем-то смирилась, а что-то искренне полюбила — в этом ей помогли природный такт и восприимчивость ко всему новому.
А ведь поначалу Франция показалась ей местом не самым пригодным для жизни. «В какую варварскую страну ты меня послал, — писала она отцу вскоре после свадьбы. — Здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны». Но при дворе своего разочарования не показывала — наоборот, всячески старалась следовать местным привычкам. Поэтому ничего удивительного, что у французских современников об Анне установилось доброе мнение, и оно понемногу начало распространяться по Европе. Сохранилось письмо к ней Папы Николая II. «Слух о ваших добродетелях, восхитительная дева, — писал Папа, — дошел до наших ушей, и с великою радостью слышим мы, что вы выполняете в этом христианском государстве свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом».
Что касается обязанностей, то еще при жизни короля Анна получила право участвовать в решении важных для страны дел и ставить подписи на государственных документах, а такое позволялось немногим королевам. На сохранившихся манускриптах рядом с монограммами[6] Генриха I стоят ее подписи — чаще на латыни, но есть и кириллицей: Ана Ръина (то есть Анна Регина — королева Анна).
3
Первая часть Реймсского евангелия (название дано по месту хранения в Реймсском соборе) написана кириллицей, вторая — хорватской глаголицей. В XVIII — XIX веках мнение о принадлежности манускрипта к библиотеке Анны Русской было весьма популярным. Однако современные исследователи полагают, что Реймсское евангелие было написано значительно позже смерти Анны Русской и привезено во Францию императором «Священной Римской империи» Карлом IV в XIV веке.
4
До Анны имя греческого происхождения Филипп не употреблялось в Европе. Но после того как этим именем был назван ее первенец, будущий король Франции, оно стало стремительно распространяться и сделалось родовым в нескольких правящих европейских династиях.
5
Гуго I (V) Великий (1057–1102) — один из вождей Первого крестового похода, во время которого прославился выдающейся храбростью. Умер от ран, полученных в бою. Дочь Гуго — Изабелла (ок. 1081–1131) является предком всех, начиная с Малкольма IV, королей Шотландии, давших на английском престоле начало династии Стюартов, от которых трон перешел к состоявшей с ними в родстве Ганноверской династии и затем по прямой через королеву Викторию к Виндзорам. Таким образом, малая толика крови Анны Русской текла и течет в жилах всех монархов, правящих Великобританией последние четыреста с лишним лет.
6
Некоторые отечественные горе-историки приняли эти монограммы за кресты, каковыми обычно «расписывались» неграмотные люди (у Генриха I монограмма и впрямь была в виде креста), из чего делался вывод, что французский король не владел элементарной грамотой. Это, по их мысли, должно было подчеркивать превосходство Анны над окружавшими ее французами.