Покоряясь тебе

— Но мне это не надо. — Я покачала головой, стараясь вернуть себе самообладание. Возможно, если я буду держаться уверенней, он примет отказ?

Его губы тронула призрачная улыбка.

— Речь не о твоих желаниях, Грейс. Ты и не должна этого хотеть.

Я вновь едва не назвала его больным — нет, он точно псих! — но вовремя сдержалась.

— Тогда в чем смысл?

— В том, что я получу тебя. Во временное пользование. — Он говорил так обыденно и спокойно, будто мы разговаривали о чем-то вполне нормальном, о погоде или курсе валют, а не о том, что он хочет пользоваться мной определенное время.

И что это вообще значит? Какие отношения подразумевает это «временное пользование»?

— Я не понимаю.

Чего я действительно не понимала, так это почему я стою здесь и выслушиваю этот бред?

— Я хочу, чтобы ты стала моей собственностью, — четко артикулируя, словно разговаривая со слабоумной, пояснил он. — На время, один год. Взамен этого, я оставлю твоего отца в покое и верну закладную твоей бабушке. — Он передернул плечами. — Не плохой обмен, ты не считаешь?

Мои глаза стали огромными, как два блюдца. Он это серьезно — я должна на год стать его собственностью?

Нет, этот человек точно повернут на всю голову.

— Мистер Эллингтон… — я сделала паузу, чтобы не назвать его помешанным придурком и извращенцем. — Более нелепого предложения я не слышала.

— Грейс, по-моему, ты забываешь, что я знаю, где прячется твой отец, — с обманчивым спокойствием напомнил он. — И поверь, я могу быть очень жестоким. — Последнее слово он выделил, не мигая глядя в мои глаза. — Твоему отцу не понравится, если я заставлю его ответить за то, что он сбежал от меня. Тебе это не понравится, Грейс.

Он сделал шаг в мою сторону, проникая в мое личное пространство, и я только усилием воли не оттолкнула его.

— Как думаешь, Грейс, что будет с твоей бабушкой, если она лишиться своего дома?

Я вспомнила сморщенную старушку, которую любила больше всего на свете. Вспомнила, сколько всего хорошего она сделала для меня.

Бабушка стала для меня и отцом и матерью в одном лице. И сейчас она полностью беззащитна, ей не на кого рассчитывать. Если я не помогу ей, тогда кто?

Мои глаза наполнились слезами, и я отвернулась, смахнув их. Этот монстр не должен видеть, как легко он сломал меня.

— Зачем Вы делаете это? — Я с горечью посмотрела в бесстрастные глаза Адама Эллингтона. — Откуда столько жестокости? Вы ведь даже не знаете меня.

Он сделал еще один шаг ко мне, и теперь я могла чувствовать тепло, исходящее от его тела.

Я могла бы поклясться, что этот человек мертв и передвигается с помощью черной магии.

Нагнувшись к моему уху, он прошептал:

— Потому, что я так хочу, Грейс.

Он так хотел, вот и все. Хотел подчинить меня себе, и плевать, что это разрушит мою жизнь.

Я подумала о Дине, и мне захотелось завыть от отчаянья.

Что станет с нашими отношениями, если я соглашусь?

Стоп, неужели я всерьез думаю о том, чтобы согласиться?

Нет, я должна сказать, чтобы он убирался к черту со своим предложением. И тогда мой отец, скорее всего, будет мертв, а моя больная бабушка потеряет крышу над головой и окажется в отвратительном приюте для стариков, у которых нет ни гроша за душой. Или, что еще хуже — смерть сына ее уничтожит.

Я понимала, что у меня нет выхода. Единственный шанс исправить то, что натворил отец — согласиться на предложение этого монстра в обличье человека.

Я молила Бога, чтобы это оказался только ночной кошмар и я, наконец, проснулась, но, к сожалению — это была моя реальность.

— Я дам тебе время подумать, — внезапно смиловался Эллингтон, видя мои терзания. — До завтрашнего вечера, Грейс. И если ты не согласишься, последствия наступят тут же. — Он сделал короткую паузу, внимательно наблюдая за мной. Потом вздохнул и отступил, напомнив: — Завтра, Грейс. Я хочу услышать ответ завтра.

И после этого он ушел, оставив меня переваривать свое дикое, ужасное и пугающее предложение.

Нет, свой жестокий ультиматум.

Раздираемая злостью и негодованием, я долго торчала на холоде, кипя внутри и желая выплеснуть накопившийся гнев.

Как я могла влипнуть в такое дерьмо?! За что мне все это? Неужели мало паршивых вещей произошло в моей жизни?

Как вообще кто-то может предлагать другому человеку то, что предложил мне Эллингтон. В какое время мы живем?

О, этому ублюдку надо было родиться в девятнадцатом веке, дабы иметь у себя рабов.

Он, видите ли, хочет взять меня «во временное пользование»!

Нет, серьезно? Кто я, по его мнению, такая? Вещь, бездушный предмет, которому дела нет до того, что делает с ним хозяин?

Ох, я готова была завыть от ярости и… чувства отчаянья. Я знала, что должна отказать ему, но в таком случае он превратит наши жизни в кошмар.

Боже, я не хотела становиться игрушкой в руках этого страшного человека. Что он собирался делать со мной? Использовать меня как сексуальный объект для своих забав?

Фу! Меня затошнило и, испугавшись, что вот-вот вырву, я склонилась у края дорожки, глотая холодный воздух.

Одна только мысль, что он прикоснется ко мне, приводила меня в дикость, ну а о том, чтобы лечь с ним в постель…

Нет, лучше об этом не думать.

О том, чтобы сейчас вернутся в общагу, и лечь спать, не было и речи. Я точно не усну с атакующими мыслями в моей голове. И я не смогу удержаться и все разболтаю девчонкам, и конечно же, они начнут меня отговаривать, а мне и без того паршиво.

Поэтому, недолго думая, я отправилась в бар на территории студенческого городка. Несколько порций текилы помогут моим расшатавшимся нервам.

Сев за стойку, я заказала выпивку и, опрокинув первый шот, тут же потребовала второй. Я не часто пила, только иногда с девчонками могла позволить себе вина или пива на вечеринке. Но сейчас мне очень, очень надо было надраться.

— Ублюдок проклятый, — зло прошипела я, берясь за третий шот. Бармен странно на меня посмотрел, но я проигнорировала его. Я не стала извиняться и объяснять, что это не относилось к нему. В данный момент мне не было дела до нежных чувств других людей.

Меня шантажирует больной на голову урод, и хочет сделать меня своей комнатной собачкой — есть над чем подумать.

— Грейс?

Я повернула голову, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы идентифицировать личность парня, который ко мне подсел. Это оказался Бред, мы с ним ходили вместе на политологию. Он казался удивленным, но улыбался мне.

— Бред! Привет! — Я уже достаточно захмелела, чтобы мой голос звучал громче обычного. Я ударила кулаком в плечо парню и его глаза стали еще больше от моего неадекватного поведения.

— Ты напиваешься здесь в одиночку? — Парень огляделся, убеждаясь, что со мной никого нет.

Я в торжественном жесте подняла новую порцию текилы.

— Как видишь.

— Мм… У тебя все нормально? — Он склонился ко мне чуть ближе, с беспокойством заглядывая в глаза.

Вау, неужели ему не все равно? Мы, в конце концов, не были друзьями.

— Нет Бред, я в заднице. — Я широко улыбнулась и залпом проглотила очередной шот.

Который уже по счету?

— Я в полной заднице, — заплетающимся языком повторила я, подперев голову рукой.

— Если хочешь, можешь рассказать мне, — предложил парень, немного смущенно мне улыбнувшись.

О, такой милый! Он мне напомнил чем-то Дина. А вспомнив о Дине, мне захотелось заплакать. Из-за чокнутого Адама Эллингтона мои отношения с Дином закончатся, не успев начаться.

— Лучше выпей со мной, Бред. — Я жестом показала бармену повторить. — И ему тоже налейте.

В общем дальше я уже мало что помнила.

Обхватив рукой живот, внутри которого, очевидно происходило землетрясение, я каталась по кровати, периодически издавая стонущие звуки.

Ох, как же мне было хреново!

Ну, зачем, зачем я вчера так много пила?

Меня стошнило уже, наверное, раз пять. Земля кружилась перед глазами, и казалось, что если я вырву еще хоть раз, то лишусь своего желудка.