Страница 26 из 94
— Чандра, нам надо отсюда уходить!…
Чандра не слушал ее. И тут, к счастью для Лелы, точильщик на улице остановил свой станок и спрятал нож. Полуголый мальчишка-мехтар вбежал в ашхану. Быстрым взглядом окинув низкую комнату, он тотчас узнал Чандра и подбежал к нему.
— Чандра-Синг, иди скорее, — зашептал мальчишка, — к тебе издалека пришел человек с важными вестями. Он ждет тебя на улице Оружейников, на старом месте…
Чандра, заторопившись, пошел к выходу. Лела пошла вслед за ним. Она боялась оглянуться.
— О, Чандра, какой страшный старик!… Я так боюсь его! — уже выйдя на улицу, сказала она.
— Да, да! — сказал Чандра. Он всё заметил и тоже думал о старике-факире, но совсем по-иному.
Глава девятнадцатая
ВЕСТНИК ИЗДАЛЕКА
Чандра-Синг вел Лелу дальше, в восточную часть города. Они прошли тесными кривыми улицами, где навесы домов сходились над головой, по зловонным лужам, по переулкам, где даже днем было темно, сквозь невообразимую нищету и грязь индусского квартала Калькутты, и остановились у какого-то низкого каменного строения без окон, похожего не то на склад, не то на брошенную мастерскую. Внутри, в полутемноте, их дожидалось несколько человек. Один, немолодой индус в одежде крестьянина, весь запыленный, словно после долгого пути, с избитыми в кровь ногами, встал навстречу Чандра-Сингу.
— Привет тебе, Чандра! — сказал крестьянин. — Я принес вести из страны Двух Рек.
Он подал Чандра свернутый в трубочку листок плотной индийской бумаги.
Чандра-Синг прочитал молча, очень внимательно, потом сказал:
— Хорошо. Теперь расскажи мне, что ты сам видел и слышал, Ордар-Синг.
— Много видел и еще больше слышал, Чандра! — ответил крестьянин. — Большая война идет в нашей стране, в землях Доаба. Пятьдесят вольных полков вышли в поле, чтобы сразиться с солдатами королевы. Воды Ганга и Джамны уже потемнели от крови. Нана-саиб, раджа Битхурский, крепко запер британцев в Каунпуре. Генри Лоуренс, старый обманщик, брат Джона Лоуренса и сын змеи, надежно окружен в Лакнау. Жестокий Нэйл, генерал-саиб, убийца стольких индусов, пришел на помощь своим и уставил виселицами весь берег Ганга от Бенареса до Аллахабада. Недаром имя его на языке саибов означает «железный гвоздь». Но вся туземная пехота ушла от генерала, и старый боров Нэйл вязнет со своими пушками в непроходимой трясине…
— Добрые вести, Ордар-Синг! Рассказывай дальше!…
— Наш Дели стоит крепко. До двадцати тысяч крестьян и вольных сипаев уже собралось в крепости, и каждый день приходят новые и новые. Тяжкие беды терпят саибы под Дели.
— А большой саиб? Генерал над генералами? Ансон?
— Не дошел до Дели генерал Ансон, умер в пути.
— Пуля? — спросил Чандра-Синг.
— Холера.
— Хайза? Холера? Она опять пришла к вам, злая болезнь?
— Голод, — сказал Ордар-Синг.
— Голод. — Чандра-Синг кивнул головой.
Слишком много трупов плывет по Гангу. Слишком много людей умирает в стране, — голод. Оттого хайза, страшная болезнь — холера, снова, как семь лет назад, начинает шагать по полям Индии.
— Рассказывай дальше, Ордар-Синг!…
— Каждый день саибы собираются на совет. Сердца их печальны: стены Дели высоки и крепки, а больших пушек у саибов нет. Новый генерал-саиб просит помощи у своей королевы, но везти войска из страны ферингов кружной дорогой вокруг жаркой африканской земли — слишком долго, а ближним путем, через Красное море, не пускает египетский султан.
«Наши посланцы ходили в Пешавар и дальше, в патанские земли. Патаны в своих землях, в Афганистане разнесли слух, будто королева ферингов, Виктория-ханум, прислала письмо с приказом: всех мусульман в Индии обратить в христианство. Слух этот дошел до египетского султана, и египетский султан сказал:
«- Виктория-ханум обратит в христианство правоверных Индии, а потом начнет добираться и до правоверных моей страны. Пускай феринги привозят свои войска в Александрию, я поставлю пушки на берегу и не пропущу их войско через мою страну!… Так сказал египетский султан.»
Все засмеялись.
— Хорошо придумали афганцы! — сказал Чандра-Синг.
— Саибы хотели поссорить афганских мусульман с мусульманами Дели, а потом и тех и других — с индусами всего Доаба, — продолжал Ордар-Синг. — Лазутчиков засылали в город.
— Ну, и что же?
— Не разбили нашей дружбы саибы. О, сейчас у нас все заодно, по всей Верхней Индии, и мусульмане и индусы. «Разве у нас с вами не один Коран и не одна Кибла?» — говорят мусульмане афганских земель своим братьям, нашим мусульманам в Дели. — «Разве у нас не один враг и не один противник?» — говорят индусы мусульманам. «Один и тот же зверь терзает сердца детей и нашего и вашего народа. Вы говорите на языке урду, а мы на хиндустани, и всё же мы хорошо понимаем друг друга. Как охотники в деревне, став плечом к плечу, всей страной, мы должны устроить облаву на тигра и прогнать его из нашей земли».
— Хорошо говоришь, Ордар-Синг!… — сказал Чанд-ра. Он с улыбкой качнул головой.
— Очень злы саибы, — продолжал Ордар-Синг. — Они сами укрепили наш Дели, сами сложили, несколько лет назад, тысячи бомб и ядер в делийские подземные кладовые. Они видят, что им теперь ни силой, ни хитростью не одолеть делийцев. На последнем совете решили: просить Калькутту собрать большие пушки и повести орудийный поезд под стены Дели.
— Орудийный поезд? — сказал Чандра-Синг. Лицд его стало серьезно.
— Да, и этот поезд уже выходит в путь.
Хайдар, молодой мусульманин-оружейник, с красивым лицом, измазанным копотью, вступил в разговор.
— Все, что были тяжелые гаубицы у нас в Дум-Думе в пушечной мастерской, вошли в поезд, и много больших мортир из Вильямс-форта. Капитан Бедфорд поведет поезд, уже есть приказ.
— Каково прикрытие? — живо спросил Чандра-Синг.
— Королевские стрелки, человек пятьсот, орудийная прислуга вся наша.
— Так. Очень важная новость, — сказал Чандра-Синг. — Ты говоришь, поезд отправляется скоро?
— Да. Завтра или послезавтра. Приказ уже есть.
— Орудийный поезд не дойдет до Дели, — сказал Чандра-Синг. — Слишком далеко…
Чандра-Синг усмехнулся.
Все смотрели на него.
— Его остановят в пути, — договорил Чандра-Синг.
— Да!… Да!… — подхватили все. — Нельзя пропустить большие пушки к стенам Дели.
— Наши должны узнать. И узнать вовремя.
— Я пойду! — сказал крестьянин, принесший письмо.
— Нет. — Чандра-Синг поглядел на его босые ноги, избитые о дорожные камни. — Ты издалека пришел, Ордар-Синг, тебе надо отдохнуть. Ты, Хайдар?… Ты мне нужен для другого дела, в твоей мастерской… — Чандра-Синг перевел взгляд, и глаза его остановились на Леле.
Лела смело встретила взгляд быстрых серых глаз Чандры.
Чандра-Синг помедлил.
— Пойдет девушка! — сказал он. — Девушка сделает всё, что нужно.
— Пускай она будет осторожна! — сурово сказал крестьянин, принесший письмо. — Ходсон-саиб…
— А-а!… Тощий саиб? — раздались голоса. Даже здесь, в Калькутте, многие слыхали о нем.
— Ходсон-саиб сколотил недавно в наших местах секретный корпус и называет его: «Туземные разведчики». Не знаю, чем он платит своим разведчикам, — золотом или ложью, — только хитер тощий саиб; видно, мать его дружила с дьяволом. Люди Ходсона узнают, где что делается, и доносят ему.
— Изменники!…
— Сыны бесчестных отцов!…
— Намак-Харам!… Ломающие соль! — с презрением сказал Чандра-Синг.
«Намак-Харам» — ломающий братскую соль, нарушающий общую трапезу, изменник, — этим словом клеймили тех, кто продался англичанам.
— Они всюду! — сказал Ордар-Синг. — На базаре, на улице, в курильне, в бане, на мосту, на почтовой станции… Они узнают, кто куда идет и зачем. Они расспрашивают детей, женщин. Пускай девушка будет осторожна!
— От Бенареса ее повезут в лодке, — сказал Чандра-Синг.
Лодка ждала Лелу под прикрытием древесных ветвей, в стороне от храмов и людных мест. Лелу усадили под травяной навес, и, оттолкнувшись от берега, лодка пошла вверх по течению.