Главный подозреваемый

– Пресса из кожи вон лезла, чтобы пробраться в офис, мистер Болитар, – сообщила Синди. Она любила формальный стиль. – Пара репортеров даже пыталась выдать себя за перспективных клиентов из Национальной ассоциации спорта.

Майрон не удивился.

– Я предупредил охрану, чтобы смотрели в оба.

– Звонило много клиентов. Они беспокоятся.

– Если снова позвонят, соедини меня с ними. Остальные подождут.

– Да, мистер Болитар.

Не хватало еще отдать честь. Синди протянула ему пачку отрывных листочков:

– Вот утренние звонки.

Майрон начал просматривать записки.

– В порядке информации, – продолжала Синди. – Сначала мы говорили клиентам, что вы уехали на один-два дня. Потом – на одну-две недели. Потом стали придумывать разные форс-мажорные обстоятельства: проблемы в семье, помощь больному клиенту и тому подобное. Но многим это надоело.

Майрон кивнул.

– Есть список тех, кто от нас ушел?

Синди уже держала его в руках. Она протянула ему листок, и он направился в свой кабинет.

– Мистер Болитар…

Он остановился.

– Да?

– С Эсперансой все будет нормально?

Опять этот детский голосок, словно принадлежащий кому-то другому: как будто сидящее перед ним чудовище проглотило ребенка и теперь тот молит о помощи.

– Да, Синди. С ней все будет хорошо.

– Вы ей поможете, правда? Даже если она не хочет?

Майрон слегка кивнул, но, заметив выражение лица Большой Синди, понял, что этого мало. Он добавил:

– Да.

– Хорошо, мистер Болитар. Это будет правильно.

Больше сказать было нечего, поэтому он вошел в свой кабинет. Майрон отсутствовал в нем шесть недель. Странное чувство. Он трудился в поте лица, чтобы создать свое агентство («МБ пред»: «Эм» значит Майрон, «Би» – Болитар; «пред» – представительство; клевое название, правда?), а потом взял и бросил. Просто бросил. Свой бизнес. Своих клиентов. Эсперансу.

В офисе произошла перестройка: отрезали часть конференц-зала, чтобы устроить кабинет для Эсперансы, но в комнате еще не поставили мебель. Значит, Эсперанса пользовалась его кабинетом.

Майрон сел за стол, и тут же зазвонил телефон. Некоторое время он не брал трубку, разглядывая «клиентскую стену» с фотографиями спортсменов, которых представляла «МБ». Его взгляд остановился на Клу Хейде. Снимок запечатлел его перед броском в круге подачи: он стоял в напряженной позе, подавшись вперед, со вздувшейся за щекой табачной жвачкой и, прищурившись, следил за знаком своего товарища, которому вряд ли собирался следовать.

– Что ты натворил на этот раз, Клу? – спросил он.

Фото промолчало, и, наверное, так было к лучшему. Но Майрон продолжал смотреть. Он вытаскивал Клу из стольких передряг, что в голове невольно вертелся вопрос: а если бы не уехал на Карибы, может, удалось бы вытащить его и из этой?

Бесплодные размышления – уж в чем в чем, а в этом Майрон всегда был силен.

Большая Синди включила внутреннюю связь.

– Мистер Болитар!

– Да?

– Вы сказали, чтобы я соединяла только с клиентами, но на линии Софи Майор.

Софи Майор была новым владельцем «Янкиз».

– Соедини.

Он услышал щелчок и сказал «алло».

– Господи, Майрон! Что у вас творится?

Софи Майор никогда не любила пустую болтовню.

– Я как раз пытаюсь с этим разобраться.

– Твою секретаршу обвиняют в убийстве Клу Хейда!

– Эсперанса – мой партнер, – поправил он, сам не зная зачем. – И она никого не убивала.

– Я сижу тут с Джаредом.

Джаред – ее сын и генеральный соуправляющий клуба «Янкиз». Приставка «со» означает «я ничего не смыслю в бизнесе, потому что меня пристроили сюда по блату», а имя Джаред – что он родился после 1973 года.

– Нам надо что-то объяснить прессе. – Софи вздохнула.

– Не уверен, что могу чем-то помочь, миссис Майор.

– Вы говорили, с Клу все в порядке, Майрон.

Он промолчал.

– Наркотики, пьянство, загулы, проблемы, – продолжала Софи Майор. – Вы сказали, все в прошлом.

Майрон уже начал оправдываться, но потом передумал.

– Лучше, если мы поговорим об этом при личной встрече, – предложил он.

– Мы с Джаредом сейчас вместе с командой в Кливленде. Прилетим домой сегодня вечером.

– Как насчет завтра утром? – спросил он.

– Мы будем на стадионе, – ответила она. – Ровно в одиннадцать.

– Я приеду.

Майрон дал отбой. Большая Синди немедленно соединила его с клиентом.

– Майрон слушает.

– Где вы были, черт возьми? – послышался в трубке голос Марти Тауэя, защитника «Викингов».

Майрон набрал побольше воздуха и произнес импровизированную речь: мол, все в порядке, я вернулся, дела идут отлично, на носу выгодный контракт, куча рекламных предложений, беспокоиться абсолютно не о чем и бла-бла-бла.

Но Марти был тертый калач.

– Майрон, какого дьявола? Я пришел в «МБ пред», потому что не хотел иметь дело со всякой шушерой. Мне нужен настоящий крутой босс. Понимаете, о чем я?

– Конечно, Марти.

– Эсперанса – милая девушка и все такое. Но она – не вы. А я нанял вас. Вам понятно?

– Марти, я уже дома. Все будет хорошо, обещаю. Кстати, вы будете в городе ближайшие пару недель?

– Через две недели мы играем с «Джетс».

– Отлично. Тогда встретимся на игре, а потом вместе пообедаем.

Повесив трубку, Майрон сообразил, что совсем отстал от жизни и уже не помнит, прошел ли Марти в профессиональную лигу или только выставил свою кандидатуру на драфт.

В следующие два часа звонки шли непрерывным потоком. Большую часть клиентов удалось успокоить. Некоторые артачились. Но никто больше не ушел. Конечно, толком он ничего не уладил, однако кровь уже не хлестала из раны, как раньше, а текла тоненькой струей.

Большая Синди постучала и открыла дверь.

– У нас проблемы, мистер Болитар, – произнесла она.

В комнату хлынул жуткий, но хорошо знакомый запах.

– Какого дьявола… – начал Майрон.

– Прочь с дороги, чертово отродье! – рявкнул кто-то за спиной Синди.

Майрон попытался разглядеть, кто это, но Большая Синди заслоняла ему обзор, словно солнечное затмение. Наконец она отступила в сторону, и в кабинет ворвалась та самая парочка копов в штатском, которую они видели в суде. Старший, лет пятидесяти с лишком, с мутным взглядом и физиономией человека, которому осточертело все на свете: один из тех типов, которые всегда выглядят небритыми, даже если только что побрились. Рукава плаща едва доходили ему до локтей, а на ботинках красовалось больше вмятин и морщин, чем на бейсбольном мяче после матча. Второй был помоложе, но, как говорится, без слез не взглянешь. Майрону он напомнил увеличенные снимки педикулеза, которые печатают в медицинских справочниках. Молодой коп щеголял в светло-сером костюме с жилеткой – прямо-таки полицейский-денди! – и пестром галстуке в духе «Луни Тьюнс», модном году так в 1992-м.

Крепкий запах начал оседать на стенах.

– Обыск, – пробурчал старший. Он не жевал во рту сигару, хотя она просилась ему в рот. – И не надо орать: «Вы не имеете права». Мы сотрудничаем с Майклом Чэпменом, Северный Манхэттен, если что не так, звоните ему. А теперь уберите свою чертову задницу с кресла и не мешайте работать.

Майрон сморщил нос:

– Господи, кто из вас надушился одеколоном?

Педикулезный коп покосился на напарника. Его взгляд ясно говорил: я готов лечь за товарища на амбразуру, но не вешайте на меня еще и этот запах. Понятное дело.

– Заткни пасть, – буркнул старший. – Меня зовут детектив Уинтерс…

– Правда? Мама назвала вас Детективом?

Глубокий вздох.

– …а это детектив Мартинес. Топай отсюда, умник.

У Майрона запершило в горле.

– Уинтерс, мой вам совет: никогда не пользуйтесь одеколоном для бортпроводников.

– Проваливай, остряк!

– Серьезно, как он называется? Жидкость для полировки?

– Да ты просто комик, Болитар. Когда я вижу таких шутников, всегда жалею, что они не развлекают тюремный персонал в Синг-Синг.