Ликвидаторы (Устранители)

В связи с тем, что мысли мои были заняты думами о Бет и Логане, а тут ещё этот диковинный пес, стоящий на задних лапах, и моим мальчишки, прибежавшие из загона, чтобы полюбоваться им, и притягивающие взгляд достоинства юной прелестницы, то, полагаю, меня вполне можно извинить за то, что я не обратил внимания не её лицо — которое к тому же было все это время частично отвернуто от меня, так как она пыталась успокоить своего взвившегося на дыбы пса. В конце концов ей удалось заставить его снова опустить передние лапы на землю, но только псу это не доставило никакого удовольствия, и он жался к её ногам, дрожа всем телом и поджав хвост терпеть не могу трусливых собак, особенно вот таких узкомордых. Конечно, порода породой, но все-таки в собачьей голове должно оставаться хотя бы немного места и для мозгов.

— Мэт, — сказала Бет, обращаясь ко мне, — познакомься, это мой… мой муж. Ларри, это Мэт Хелм.

Наступил ответственный момент, и у меня больше не было времени таращить глаза на юных девиц или их диковинных собак. Передо мной стоял Логан. Мак описал его довольно точно: это был худощавый, жилистый человек в полевой военной форме защитного цвета. Типичный англичанин с пышными усами пшеничного цвета и пронзительным взглядом голубых глаз из-под белесых бровей. Он оказался старше, чем я себе представлял: на вид ему можно было дать лет сорок с небольшим. Вообще-то, мне следовало быть готовым к этому, принимая во внимание тот факт, что у него был двадцатилетний сын. А ранние браки у англичан не получили большого распространения.

Он протянул мне руку. Этот жест не являлся жестом дружелюбия или признаком какого-то особого расположения ко мне; это было лишь формальное приветствие, диктуемое правилами хорошего тона вне зависимости от возможного расхождения во взглядах между гостем и хозяином.

— Я очень много слышал о вас, мистер Хелм, — сказал он при этом.

— Да, — отозвался я. — Хотя, возможно, предпочли бы слышать меньше.

Помедлив самую малость, он улыбнулся.

— Возможно, — согласился он.

Ну вот и познакомились. Создалось даже впечатление, что при желании, подкрепленном некоторым усилием со стороны каждого из нас, мы вполне могли бы достичь взаимопонимания. Мы стояли напротив, оценивающе разглядывая друг друга, и мне стало ясно, что имел в виду Мак, сказав, что Логана производит впечатление человека, способного постоять за себя. И дело было даже во внешности, а в той ауре, что окружала его. Я пытался убедить себя в том, что это всего лишь мои фантазии, или же дело в том, что, как и большинство людей нашего поколения, Логан в свое время служил в армии или же был на войне. Но, с другой стороны, очень многие мужчины, носившие военную форму и принимавшие участие в боевых операциях, не любят вспоминать об этом и до сих пор питают жгучее отвращение к военной дисциплине. Логан же явно не входил в их число.

Он хотел ещё что-то сказать, но тут Бет схватила его за руку.

— А эта псина не кусается? — спросила она, указывая на собаку, распластавшуюся на земле наподобие медвежьей шкуры, положив голову между лап и явно страдая от приступов стыдливости, в то время, как мои мальчишки гладили её, почесывали за ухом и засыпали вопросами её хозяйку.

— Да, — донесся до моего слуха голос девушки, — они могут развивать довольно большую корость. А на пересеченной местности могут обогнать даже гончую.

— Вот это да!

Взволнованный вопрос Бет вызвал у Логана усмешку.

— Дорогая, я не знаю, кусается эта псина или нет, — сказал он. — Но уверю тебя, мальчикам ничего не угрожает. Афганы вообще не агрессивны, а этот, похоже, довольно застенчив даже для своей породы.

Бет все ещё смотрела в ту сторону. И на её лице снова появилось выражение необычной суровости, чего я никогда прежде за ней не замечал.

— Зачем ты притащил сюда эту сучку?

— Это кобель, — сказал Логан. Я исподволь взглянул на него. Он оставался совершенно невозмутимым, и очевидно, в этом и заключался тонкий английский юмор.

— Я не имела в виду собаку, — отрезала она.

— Вот как? — все так же невозмутимо переспросил он. — А с ней я совершенно случайно встретился в городе. Она спросила о Питере. Ведь сама знаешь, они дружат с детства. А узнав, что он сейчас дома, она попросила разрешения проведать его. Я не мог отказать. Сама же знаешь, у девчонки было трудное детство, не повезло ей с родителями. Мы для неё всегда были второй семьей, которую она любила может быть даже больше, чем свою собственную. Мне не хотелось обижать её, пусть даже… А вот и Питер идет. Ты только посмотри на него: он даже причесался по собственной инициативе, без напоминаний с нашей стороны. Так что нам лучше пойти в дом и оставить детей в покое, у них свои дела. Кстати, мистер Хелм, что вы предпочитаете: коньяк или мартини?

— Я пью и то, и другое, — ответил я. — Все зависит от обстоятельств. За долгой беседой, на мой взгляд, предпочтительнее коньяк, а для короткого разговора по существу лучше всего подходит мартини. И если меня не подводит интуиция, мистер Логан, то сейчас самое время для мартини.

— Ну да, в общем-то, — согласился он.

— С вашего позволения, — продолжал я, — я присоединюсь к вам через несколько минут.

Он взглянул в сторону двери, в проеме которой показалась горничная-мулатка, ведущая за руку Бетси, наряженную по случаю моего приезда в новенькое платьице.

— Мы будем в гостиной, — сказал Логан и, решительно взяв Бет за руку, тактично удалился, уводя её с собой.

Я проводил его взглядом и подумал о том, что несмотря ни на что человек он, пожалуй, вовсе не плохой. А затем переключил все свое внимание на дочку, которая, как оказалось, не видела большой разницы между мной и Санта-Клаусом — ведь у Санта-Клауса есть борода, а у меня её нет. Когда же я вошел в просторную гостиную с высокими потолками, то в ней никого не было. Затем открылась дверь, ведущая, очевидно, в кабинет или просто проходную комнату, имеющую отдельный выход в общий коридор, и из неё вышел Логан. В руке он держал высокий стакан. Он указал на небольшой бар в углу, на котором для меня уже был приготовлен бокал с мартини. Я взял его и тут же отпил небольшой глоток.

— Обидно, когда вас не узнает собственный ребенок, правда? — рассеянно проговорил он. — Со мной тоже было такое во время войны. — Он поднял руку с бокалом. — Ну ладно, короче, ваше здоровье и так далее.

— Ваше здоровье, — отозвался я. — Я привез им кое-какие подарки. Так, безделушки из Европы. Надеюсь, вы не станете возражать.

— Нет, конечно же нет.

— А где Бет? — спросил я.

— Я попросил Элизабет удалиться ненадолго. Мне нужно кое-что вам сказать, мистер Хелм. И я подумал, что в её отсутствие это будет легче сделать.

— Конечно, — согласился я. — А как будем проводить переговоры — сидя или стоя?

Он сдержанно улыбнулся.

— Вы, наверное, считаете, что я чересчур официален? Но вы не стесняйтесь, садитесь. Я бы порекомендовал вам вон то большое кресло у окна. Вам там будет удобно. — Он указал мне на кресло, а сам направился к другому, стоящему напротив. — Мистер Хелм…

Я взял свой бокал с выпивкой, и отходя от бара нечаянно задел стойку, отчего фотоаппарат, так легкомысленно засунутый мною в карман брюк, пришел в соприкосновение с деревянной обшивкой, и звук от удара получился довольно громким. Я инстинктивно схватился за карман, желая убедиться в целостности камеры. Логан продолжал что-то учтиво говорить; но звук удара и мое резкое движение заставили его замолчать, и рука его стремительно взметнулась к лацкану надетой на нем куртки защитного цвета.

По идее этот жест требовал радикальных ответных действий с моей стороны. К счастью, встреча на дороге с вооруженным мальчишкой помогла мне обуздать свои рефлексы. Я застыл в ожидании. Его рука остановилась. Я сделал медленный, глубокий вдох, и уже не спеша сунул руку в карман, вынул из неё фотоаппарат и положил его на бар.

— Прежде, чем я уеду отсюда, мне бы хотелось сделать несколько снимков детей, — пояснил я.