Вокруг Пушкина

Как выразить тебе, дорогой брат Дмитрий, мою призна­тельность за ту поспешность, с которой ты прислал нам деньги. Мы получили сполна всю сумму, указанную тобою, а милый господин Носов был так любезен, что выдал нам ее без всяких затруднений.

Я должна была бы начать письмо с того, чтобы поздра­вить вас с праздником, но я забыла и спешу сделать это сей­час. Примите же все трое мои поздравления и поверьте иск­ренности моих пожеланий вам полного благополучия. Что же сказать тебе особенно интересного? Ах, вот новость, ко­торая должна тебя заинтересовать. Одна из твоих красавиц ускользает от тебя, одна из тех по крайней мере, на которую ты имел какие-то виды. Маленькая Голынская (родственница Гончаровых) выходит за­муж за Икскюль. Не знаю, хорошую ли партию она делает, но все, что о нем говорят, не особенно благоприятно. И бу­дет очень жаль, если она когда-нибудь раскается в этом, так как она кажется очень доброй и милой, хотя, однако, не так красива, как ее сестра. И потом еще новость в отношении ее сестры Ольги, которая, как говорят, выходит замуж за Баль­зака(А.Н. ошибочно указала фамилию жениха). Как видишь, мы совсем олитературимся. Что ты по­делываешь сейчас? Не предполагаешь ли совершить неболь­шое путешествие сюда, это было бы очень мило с твоей сто­роны. Раз уж я сообщаю тебе новости, вот еще одна, но в другом роде. Свекровь Таши умерла на Пасхе; давно уже она хворала, эта болезнь началась у нее много лет назад.

И вот сестра в трауре; но нас это не коснется, мы выезжа­ем с княгиней Вяземской и завтра едем на большой бал к Во­ронцовым.

Если ты случайно имеешь намерение послать Кате ло­шадь, как она тебя просила, не будешь ли ты так милостив заменить мне мою бедную Ласточку, которая, как говорят, совсем никуда не годится. Я могла бы купить себе лошадь здесь, есть по 150 и 200 рублей очень красивые, но всё деньги; даровая дешевле. Прощай, нежно целую те­бя, а также моих ленивых братцев, которым я рассчитываю написать на днях.

Приписка на отдельном листочке

Пришли нам, дорогой Дмитрий, три дамских седла, уз­дечки и все, что нужно для трех лошадей. Мы их отдадим пе­ределать заново, и так нам будет стоить дешевле, чем ку­пить. Сделай это, пожалуйста, даже если ты не пришлешь нам лошадей. Но не задержи.

ПИСЬМО 30-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

25 июня 1836 г. (Каменный Острое)

Так как мне решительно нечего делать сегодня утром, дорогой Дмитрий, пожалуй, я поболтаю с моим шалопаем братцем, который все же мог бы за месяц, что он вдали от нас, подать признаки жизни, фи свинтус! фи неблагодарный,­ фи невоспитанный! После того доброго отношения, которое ему высказывали во время его пребывания в Петер­бурге — и не написать ни словечка; это самое меньшее, что ты должен был сделать, я полагаю, в отношении твоих сес­тер, которые были так великодушны, что забрали у тебя де­нег столько, сколько смогли. Я надеюсь, что твое путешест­вие было вполне благополучным. Рассчитываешь ли ты ско­ро вернуться в наши края? Приведет ли тебя к нам опять де­ло Усачева? Я видела на днях Жуковского, он мне сказал по поводу опеки, что Дашков ему обещал благополучный исход этого дела, хотя сказал, что это противозаконно. Я уплатила те два долга, что ты мне поручил заплатить, и получила от Петелина (по-видимому, один из заимодавцев Д.Н.) расписку, посылаю ее тебе. Вот, я думаю, и все твои поручения выполнены, хорошо ли я все сделала, мой повелитель, будь настолько благовоспитан и попробуй не от­ветить мне, толстяк.

Ну как, все ли ты нашел в порядке на Заводе, твои дела, бумага, контора и твои любовницы ?

Мы получили от Носова все деньги, что нам причита­лись, хотя он немного поломался, утверждая, что ты ему ве­лел эти деньги отослать в деревню. Пришли нам, пожалуй­ста, дорогой Дмитрий, письмо для получения денег 1 авгу­ста; я тебя прошу об этом за месяц раньше, потому что ты всегда запаздываешь, наши лошади будут голодать, а это их не устраивает. Любка чудо как послушна, она ходит превос­ходно, все находят ее очаровательной. Я чрезвычайно дово­льна Тропом, он действительно превосходный берейтор, моя лошадь стала совершенно неузнаваемой. Ты помнишь, какой у нее был тяжелый ход раньше. Так вот, теперь я де­лаю с ней решительно все, что хочу, и моя рука, которая все­гда опухала после верховых прогулок, теперь не чувствует ни малейшего утомления. Ласточка поправилась, и Саша уже несколько раз на ней ездила и ею, пожалуй, довольна.

Мы часто навещаем наших лошадок и довольны, как они со­держатся; мы так же, как и ты, узнаем, хорошо ли они вычи­щены и, если что-нибудь не в порядке, моем голову кучеру, который, впрочем, ходит за ними хорошо.

27 числа этого месяца состоятся крестины (младшей дочери Пушкиных Натальи), Тетушка и Мишель Виельгорский будут восприемниками. В этот же день Таша впервые сойдет вниз, потому что до сих пор Тетушка не позволяла ей спускаться, хотя она вполне хорошо себя чувствует, из-за страшной сырости в нижних комнатах. Вчера она в первый раз выехала в карете, а Саша и я сопро­вождали ее верхом.

Что поделывают Ваня и Сережа, эти скверные мальчики никогда не напишут нам ни словечка, выдери их за уши от меня, а потом поцелуй нежно, нежно. Скажи Сереже, что он должен бы приехать нас повидать, мы ждем его с нетерпе­нием. Целую тебя крепко. Таша просит передать тебе не за­быть прислать ей кучера, кучера, кучера; попроси у Сережи его повара, повара, повара, повара.

ПИСЬМО 31-е

ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

14 июля 1836 г. (Каменный Остров)

Надо признаться, что ты очень любезен, дорогой Дмит­рий, сколько времени прошло с тех пор, как ты уехал, а ты не подаешь признаков жизни, если не считать того, что не­давно прислал нам на почту письмо, в котором всего-навсе­го нацарапано несколько строк о том, что ты просишь ку­пить аршин Бог знает какого свинства для твоих невырази­мых; разве хорошо воспитанный молодой человек может поручать порядочной девушке подобную покупку? Что можно сказать: я скажу об этом Маминьке? О, испорченность 19 ве­ка, до чего же мы дошли: поручают барышням покупать пан­талоны, фи мерзкий, фи нахал, за кого ты меня принимаешь, будь у меня рука немного подлиннее, хорошая оплеуха была бы наградой за подобное оскорбление, ах, ах! Но по­любуйся великодушно, что значит сердце женщины, я мило­стиво простила дерзкого брата и, более того, я исполнила это повеление, оскорбительное для чести моего пола, пожертвовала последней копейкой, чтобы выполнить просьбу столь неприличную. Я вас прошу, однако, господин брат, не забываться так в отношении меня, потому что в другой раз я не буду пачкать себе руки такой гадостью, как ваши невыра­зимые, я истратила целый флакон одеколона после того, как прикоснулась к этой проклятой материи. Чтоб я еще когда-нибудь прикасалась к ней!

Где вы сейчас находитесь, все мои три любезных братца, где то место, которое укрывает ваши очаровательные осо­бы? Будем ли мы иметь удовольствие снова увидеть одного из трех? Как идет ремонт у Вани? Какие у него планы и что предполагает он делать, когда у него кончится отпуск? Пре­красный Серж, возвращается ли он скоро на службу и как его здоровье? Как твои дела? Есть ли какая-нибудь надежда на улучшение?

Что касается меня, то у меня великие проекты; мы с Са­шей недавно купили польский лотерейный билет и я рас­считываю выиграть самый большой выигрыш в 500 тысяч злотых. Что ты тогда скажешь? Вот уж тогда-то ты будешь за мной ухаживать, плутишка, и я ручаюсь, что ты будешь опа­саться вызвать мой гнев оскорбительными поручениями и приедешь наконец с вкрадчиво-лицемерным видом ухажи­вать за мной, так что если ты хочешь, чтобы я была добра к тебе, веди себя хорошо и никаких дерзостей в отношении фрейлины ее величества.

Да, кстати, вот и Хлюстин наконец женился, видно, он счастливее тебя. Но кто такая девушка, на которой он же­нился, фамилия мне как будто знакома, и все же я не могу вспомнить, где я ее слышала; эта особа богата или, может быть случайно, это брак по любви? Вещь довольно странная для Хлюстина, я не думала, что он такая воспламеняющаяся натура. Потому что едва только стало известно о его приез­де в Москву, как уже получили от него письмо с извещением о женитьбе.