Страница 8 из 62
— Ну, ничего, неплохо, — сказал он, когда отзвучали «Упоительные вечера».
Больше всего ему понравился конец, где он идет в замедленной съемке по берегу водохранилища, пальто распахнуто — деятель-реформатор, Петр Первый, только жирный и маленький, а глаза печальные и мудрые.
«Типа за Россию болеет», — так это определила монтажер, когда клеила.
— Ну, это пока первоначальный вариант, — сказал Митя на всякий случай. — Все, конечно, будет дорабатываться, шлифоваться.
Монтажер переглянулась с Еленой и закатила глаза. Они обе знали, что работа, считай, кончена. Главные навороты будут пущены на титры: вот туда точно монтажер засунет все спецэффекты, доступные на этом пульте. Елена обратила внимание, что Митя странновато себя ведет: какой-то растерянный, не похожий сам на себя. «Может, неприятности?» — подумала она.
— Да, неполадок пока много, я вижу, — Лежаев решил показать, что тоже не лыком шит. — Но настроение схвачено. — Он вдруг приобнял Елену, привлек ее к себе. — Обижалась, поди? Я ведь ей, Митя, там вставил. В смысле, повоспитывал немного, — исправившись, он покраснел. — Она молодец, способная, этого не отнимешь. Но какая ленивая, слушай!
Митя ничего не сказал, только нахмурился. Елена снова подумала, что он размышляет о чем-то неприятном.
— Рассказывала она, как ее в гостинице ограбили? — спросил Лежаев, не отпуская Елену.
Митя кивнул. Елена ему все в подробностях изложила. Сказала, что была в деревне, ничего там не выяснила, зато напугала до смерти какую-то старуху, а та, видимо, в милицию нажаловалась. Рассказала и о краже.
«И что в бумагах было?» — удивленно спросил Митя.
«Ну, последний вариант истории о Викторе Семеновиче Антипове».
«Бесконечной истории о Викторе Семеновиче Антипове, — поправил он. — Ты бы уж дописала и точку поставила».
«Да я давно все дописала, Митя! Эта история уже совершенно меня не волнует! Ты что, считаешь, я сумасшедшая?»
«Сумасшедшая, не сумасшедшая, но зачем ты эту рукопись с собой взяла, если эта история тебя, как ты говоришь, не волнует?»
«Подруге хотела показать. Там она есть в качестве героини и даже под своей настоящей фамилией».
«Показала?»
«Нет. Увидев ее, я поняла, что она не поймет… Ей это неинтересно. Замордована она жизнью… Да хрен с ней, с рукописью! Выше себя не прыгнешь. Я вообще думаю, что мое призвание — это нормальные грамотные тексты к телевизионным сюжетам».
«Ну, не знаю… — Митя задумчиво постучал ручкой по столу. — Рукопись, конечно, случайно сперли. А вот не подставляет ли нас Лежаев?»
«Если бы это было с ним связано, моего водителя не допрашивали бы».
«А может, допрос был для отвода глаз? Чтобы Лежаев ничего не заподозрил? Он вообще-то ворочает серьезными делами, я имею в виду такими, за которые не то что напугать — убить могут. И приятели у него разные. Некоторых из них не дай Бог вечером в темном переулке встретить…»
— Ты что-то смурной сегодня, — сказал Лежаев и ободряюще пихнул Митю в плечо. Из-за этого и Елена чуть не упала, поскольку Лежаев качнулся вместе с ней. — Ну ладно. Я пошел. Это вы, лоботрясы, сейчас по домам разъедетесь, а у меня еще две встречи сегодня.
…Пока смотрели фильм, Елена заметила небольшой брак, поэтому и провела с монтажером эти лишние полчаса. Все-таки хотелось сдать фильм без накладок, тем более что хозяин наверняка будет показывать его на каждом семейном празднике. Собственно, для этого его и делали.
Она снова предупредила монтажера, чтобы красное лицо сделали бледным, и пошла к Мите.
Дорогу преградила секретарша.
— Дмитрий Евгеньевич занят, — пропищала она. — Просил никого не пускать.
— И меня не пускать?
— Как раз насчет вас предупредил особенно. — Глаза секретарши полыхнули злорадством. Елену она считала чересчур высокомерной.
Секретарша у них была так, для солидности. Она выполняла разные подсобные поручения, была на подхвате и даже места своего не имела. И тут нате — просил не пускать. Все, как у взрослых.
— У него кто-то сидит? — спросила Елена.
— Он. Просил. Не пускать.
«Может, ему на меня что-то наговорили? — подумала Елена. — Но не увольнять же он меня решил? Вчера вроде нормально расстались. И Лежаев был доволен… Нет, точно у Мити неприятности».
Зазвонил мобильный.
— Але?
— Ленчик, ты? — Это был брат. — Ты должна ко мне сегодня заехать. Не позднее шести.
— Почему? — удивилась она.
— Тебе будут звонить. Юля из Омска. Юля Ворошилова, наша сестра.
Елена машинально кивнула и тут же поняла, что фраза, которую он сказал, была абсолютно бредовой. Точнее, смысл в этой фразе был, но он соответствовал каким-то очень старым временам и обстоятельствам.
— Она будет звонить тебе? В шесть? — уточнила Елена.
— Ну да.
— У вас это так делается, с уведомлением? А я при чем?
— Она будет звонить тебе. А с уведомлением потому, что ты должна успеть приехать.
— Ты сам понял, что говоришь? Юля, у которой, кстати, есть домашний телефон, звонит тебе, чтобы ты нашел меня, также имеющую телефон и даже не один, и предупредил, что я должна приехать к тебе в шесть вечера, чтобы поговорить с ней, когда она тебе позвонит… Почему она не позвонит мне?! По одному из моих телефонов?!
— Я передаю то, что просила передать наша сестра Юля. Она сказала следующее: «Мне нужно срочно переговорить с Еленой. Пусть она придет к тебе не позже шести, я тебя наберу, и мы с ней поговорим».
— Понятно. Сейчас мы закончим наш сумасшедший разговор, и я ее наберу.
— Кстати, она сказала: «Пусть не вздумает звонить мне сама. Ни в коем случае! Ни при каких обстоятельствах!» Елена, что случилось?
— Ты меня спрашиваешь?!
Из двери высунулся Митя. Увидев Елену, он кивнул и тут же скрылся обратно.
— Так ты приедешь? — спросил брат. — Интересно же. Может, опять ее муж на бабки попал? Может, она просто денег просить будет?
— Сколько времени? — спросила Елена.
— Да уже пять.
Кипя от злости (Гриша жил в Алтуфьево), она побежала на парковку. Села в свой «мерседес», вырулила к шлагбауму. Охранник помахал рукой, когда она выезжала.
Дороги были забиты. Въехать в бок могли буквально каждую секунду. Машинально она отметила, что перламутровая «девятка» слишком уж точно повторяет ее маневры, словно боится упустить «мерс» из виду. «Для полноты сегодняшнего дня мне не хватало только подставы на дороге» — сердито подумала Елена. Машина у нее была не застрахована. «Девятка» перестроилась в крайний ряд, видимо, собиралась поворачивать. «Никогда не надо думать плохо о людях, — Елена облегченно вздохнула. — Вот и наша Юля — хорошая девушка. А то он сразу: „Денег будет просить“».
До Алтуфьево она добралась в пятнадцать минут седьмого. Открыла дверь Гришина жена Анжела с не-Гришиным ребенком на руках. Существовал еще и Гришин ребенок, но он жил с не-Гришиной женой. Вместо того чтобы поздороваться, Анжела зевнула. Только она закрыла рот, зазвонил телефон. Звонки были короткие, междугородние.
— Да, пришла, — сказал Гриша. — Как дела-то? А, понял. Сейчас позову.
— Лена? — Юлин голос доносился сквозь ужасные шумы и хрипы. — Ты меня слышишь?
— Очень плохо. Юль, давай я тебе перезвоню.
— Не надо, я не дома. Я у знакомых. Я не могла тебе позвонить, потому что… Потому что, боюсь, тебя прослушивают.
— Что со мной делают? Юль, говори громче!
— Тебя прослушивают. И меня, думаю, прослушивают. Я дала подписку… Лена, они интересовались какой-то очень старой историей! Помнишь, ты приезжала прописку делать? Не помню, какой это был год. Они спросили, где ты в это время жила. Я сказала: в Москве. Они спросили, почему ты тогда в Омск за пропиской приезжала? Я сказала, что по блату тебе ее сделала. Вместе с новым паспортом и гражданством. Это ведь теперь не криминал? Кого это теперь может интересовать?
— Не знаю. Вообще, чушь какая-то.
— Что, не слышу?
— Чушь, говорю! Что еще они спрашивали? И кто они?