Пейзаж с убийцей

— Ну что ж… — немного обескураженно сказал Терещенко. — У меня, наверное, последний вопрос: вы не помните, когда и за что посадили Антипова?

— Где-то через год… А за что — не помню.

— А почему он дом решил продать, как вам кажется?

— Никак мне не кажется. Решил продать и все.

— Но все-таки. Всю жизнь он этот дом сохранял, а тут вдруг продал.

— Ну, не он его сохранял, там его родственники жили. Тогда нельзя было дома сохранять, если ты в тюрьме сидишь. Сестра жила, мать. Это потом уже все поумирали, но он еще кого-то прописал, чтобы дом не ушел…

— Вот видите: любил он этот дом.

— Ну, а потом устал любить…

— Говорят, даже сажал во дворе что-то.

— Да, копался в саду. Потянуло его… к земле…

— Так почему продал-то?

— Да не знаю! Я с ним не дружил, чтобы расспрашивать! Может, ему противно было, что в соседнем доме человеку голову отрезали! Он брезгливый был, между прочим. Не любил мокрухи… Да вы его найдите и спросите, в чем проблема-то?

Спальный мешок давно был сложен, длинные спички тоже. Разговаривая с Терещенко, бывший участковый притащил несколько банок тушенки, бутылку спирта, утрамбовал все это. Рюкзак уже занимал половину комнаты. Видно было, что хозяину не до гостя.

— Вы не женаты? — вздохнув, спросил Терещенко.

Лицо Волина передернулось. Он покачал головой.

— Привык уже один, — сказал он. — Баба будет раздражать… Тайга — моя жена…

Разговор расстроил Терещенко. Вроде бы они немало неувязок с Мишаней нарыли, а участковый их как-то так быстро разметал. Действительно, если согласиться с тем, что Суботниковой все привиделось, а так, похоже, считали все современники тех событий, то остальное имело более-менее логичные объяснения. Шестнадцатого августа Чуманкова в Корчаковке видели. Правда, не видели Ордынского, и вообще нигде не было даже намека на то, что он был знаком со Штейнером, но Ордынский на то и находился во всесоюзном розыске, чтобы не гулять у всех на виду. Чуманков утверждал, что они были вместе, значит, так и было.

Что же касается ножа, то, оказывается, есть доказательства, что Штейнер купил его, причем по ошибке. «Разные совсем ножи! Эксперт заключение делал» — вспомнил Терещенко слова Белоголовцева. Кому же верить? По логике вещей, верить надо Белоголовцеву. Он вел это дело, и если никого тогда не заинтересовало совпадение орудий убийства, то, может, этого совпадения и не было? Но почему тогда эксперт — человек, который на памяти Терещенко никогда не ошибался — утверждает, что ножи были практически идентичны?

Вопросы, вопросы… И главный вопрос живет в Москве. Терещенко залез на переднее сиденье; подбирая полы пальто, сердито хлопнул дверью. Шальная какая-то баба! Мотается туда-сюда… Зачем? Откуда она узнала про Антипова, про Бодайбо? Может, и правда, Антипов сел за это ограбление, а она прочитала о нем в газетах? Ну и что? Что мы имеем в наличии? Два раскрытых преступления, двое наказанных преступников и ни одного указания на то, что семнадцатого августа девяносто второго года в Корчаковке произошло что-нибудь еще! Зачем же тогда участкового Михайлова били по голове? Может, это все-таки Марадзе?

Они снова ехали мимо стройки. Терещенко задумчиво посмотрел на то, как ловко работает маленький экскаватор. Вдруг очень странная картинка буквально ударила его по глазам. «Стой! Останови машину!» — закричал он шоферу.

Тот вздрогнул, резко нажал на тормоз и теперь уже уставился на следователя с нескрываемым испугом. «С ума, что ли, сошел?! — подумал шофер, вжимаясь в кресло. — Туда ехали — заорал, обратно едем — орет!»

Терещенко нащупал ручку, открыл дверь и вылез из машины, забыв о том, что на нем длинное пальто. Ему было не до того — он чувствовал, что волосы буквально шевелятся на голове.

Экскаватор расправился с домом — на его месте теперь лежала огромная куча бревен с обрывками обоев, листы шифера, битое стекло, ржавые трубы. Весь сад был загажен — пострадали даже кусты малины по краям. Рабочие зачем-то разрушили и сарай у дальнего забора. Сквозь доски и фанеру виднелось разное барахло, скопившееся здесь за несколько десятилетий. Один предмет был явно недеревенского происхождения. Видимо, он хранился в сарае давно — и частично проржавел. «Не меньше одиннадцати лет! — шепотом повторил Терещенко, вцепившись в доски забора. — Да что ж это делается-то?!»

Там, на другом краю участка, среди разного хлама, трухлявых досок, старых ватников, весел, деталей лодочного двигателя, среди лопат, ящиков и пустых темно-зеленых и коричневых бутылок стояла медицинская каталка.

Глава 17

ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

В Интернете таких данных не было. Она вздохнула: не в библиотеку же переться! Но что делать? Раз уж попалось такое дело — старое… Придется вспомнить давно забытые навыки и порыться в газетах десятилетней давности.

…Она никогда не думала, что путешествие в прошлое окажется таким удивительным. Тихо шелестели страницы книг у соседей по столу в Ленинской библиотеке, изредка кто-то покашливал или шептался, зажигались все новые лампы под зелеными абажурами, чистый, но пустой воздух невесомо бродил по деревянным галереям наверху.

Что она помнила о девяносто втором? Нелегальное житье в общежитии геологоразведочного института, отсутствие денег и немного пьяная возбужденность — от проблем, неустроенности, ощущения краха. Метель у трапа, ведущего в шереметьевский самолет — это тоже был девяносто второй, только его конец. Дальше была красная земля, ярко-оранжевые фигурки вдоль дорог, больные горбатые коровы на улицах, сикхи в чалмах, пыльные картонные коробки с серым мохером — ей потом всегда казалось, что тот самолет вывез ее не из девяносто второго, а, вообще, из одной жизни в другую…

Она долго листала подшивки и, наконец, нашла… «Бодайбо» — почти вслух сказала ей газета. Сердце забилось от этого круглого басовитого слова. Больше всего Елене захотелось увидеть в статье фамилию «Антипов», чтобы решить эту загадку раз и навсегда, захлопнуть ее, кашляя от пыли, ударить по ней ладонью, засмеяться облегченно…

«В Иркутской области в районе Бодайбо совершено нападение на автомобиль старательской артели «Витим», в котором перевозили 100 килограммов промышленного золота. В результате один человек погиб, еще двое числятся без вести пропавшими. Как сообщили в УВД Иркутска, растрелянный «УАЗ» нашли в 5 километрах от старательского участка Кадаликан. В салоне находился только труп охранника, а водителя машины и замначальника артели, которые также ехали в автомобиле, на месте не оказалось. Поэтому в милиции не исключают, что они могут быть причастны к нападению. Кроме золота неизвестные забрали и оружие сопровождавших — пистолет Макарова и карабин „Сайга“».

Она посмотрела на дату: «5 июня 1992 года». Вроде рановато.

Однако ни в девяносто втором, ни в девяносто третьем ограблений в Бодайбо больше не случалось. Очевидно, для написания своего детектива она воспользовалась этой информацией. Да, скорее всего.

Сообщения об этом громком преступлении так или иначе всплывали в газетах еще несколько раз: в июле, августе, ноябре и декабре.

В июле, видимо, кто-то из журналистов проснулся и напечатал то, что давно уже не было новостью. Зато он дал несколько важных подробностей. Например, сообщил, что на поиск преступников из Иркутска на север выехала усиленная опергруппа, что ограбление произошло в ста восьмидесяти километрах от Бодайбо, что в машине нашли семьдесят пулевых отверстий, что старательский участок Кадаликан находится возле поселка Кропоткин, что золото было упаковано в специальные контейнеры, а стоимость похищенного превышала миллион долларов.

«Вот это сумма! — уважительно присвистнула Елена. — Первая моя поездка в Индию принесла мне сто двадцать долларов прибыли! Полгода я чувствовала себя богачкой! Это что же можно было купить на миллион в те времена?» И сразу же вспомнила, что ее знакомый маклер предлагал кому-то квартиру в высотке на Котельнической за пятнадцать тысяч долларов. «И у кого-то есть такие деньги?» — изумленно поинтересовалась она тогда.