Пейзаж с убийцей

После вина беседа пошла немного живее, но все-таки общих тем было мало — слишком разошлись их пути. Разные профессии, разные жизни, ни одного знакомого, чье имя они могли бы вспомнить одновременно. Даже общая беда — отсутствие семьи — как показалось Нине, обернулась двумя совершенно разными проблемами. У нее — комплексом неполноценности, у Лены — эгоизмом. «Да, с жиру бесится, — вдруг неприязненно подумала Нина. — Все есть, даже свободное время. Красивая баба, молодая, энергичная, почему замуж не выходит, не рожает? Что же это с людьми происходит — не хотят никого любить!»

— Много народу в Москве, — сказала Лена, — а мужика найти трудно, как и раньше. Все какие-то… Когда всего сама добилась, хочется такого найти, такого… Сватаются, конечно, но полные выродки. Недавно один молдаванин подкатывал, представляешь?

— Ну, молдаване тоже люди.

— Да я с этим и не спорю. Но он мне сказал: «Как хочется иметь свою квартиру и жену, чтобы кормила. Еще надоело самому стирать…»

— Искренний парень, во всяком случае.

— Точно. Бесхитростный… Думаю, может, без мужа родить? Как ты считаешь, в тридцать пять не поздно?

Этих слов было достаточно, чтобы Нина расцвела.

— Поздно? — воскликнула она. — У Марины Васильевны, это моя подруга, зав женской консультацией, у нее на прошлой неделе две женщины встали на учет. Одной сорок шесть лет, другой сорок восемь. Первородящие! Представляешь? А недавно ко мне мамочка приходила на прием. Ей пятьдесят три, а ребенку годик. И такой славный малыш! Так что рожай, а то время быстро идет. Помнишь, когда ты была у меня в прошлый раз? Лет десять назад?

Лена на секунду прикрыла глаза.

— Одиннадцать лет, — сказала она.

— Правильно. Это ведь был девяносто второй? Я только замуж вышла. Мы, кстати, обижались, что ты на свадьбу не приехала.

— Я не могла.

— Слушай, я так до сих пор и не поняла, а что ты в Новосибирске тогда делала? По челночным делам прилетала?

— Тогда у меня челночных дел еще не было. Я летела в Омск, чтобы прописаться… У меня не было московской прописки, а тогда все оформляли гражданство… Мне сестра двоюродная обещала помочь. Я ведь из Омска родом. — «У нее какие-то проблемы были с родственниками» — смутно припомнила Нина. — Билетов достать не смогла, тогда с этим трудно было, все с юга летели. Дала сто рублей летчику, он меня посадил на приставное место, знаешь, у них возле запасного выхода есть такие. И вдруг, как назло, в Омске страшный туман. Нас посадили в Новосибирске, вывели в зал. А мне как в самолет вернуться? — Билета-то нет. Пришлось день провести у вас, а потом ехать на поезде. Не помнишь? Я у тебя еще деньги занимала…

— Да-да, мы тебя ночью провожали. А мне казалось, ты много времени в Новосибирске провела.

Лена странно глянула на нее, снова прикрыла глаза.

— Нет, что ты. С двенадцати дня и до четырех утра. Забыла? Мы пообедали, потом я поспала, потом телевизор посмотрели и на вокзал поехали. Там еще давка такая была.

— Давку я помню, но у меня в памяти почему-то осталось, что ты в командировку прилетала. На неделю или на две. И приехала к нам в последний день. Ты ничего не путаешь? Ты еще рассказывала про какого-то поклонника из Академгородка.

— Я не помню, — Лена зевнула.

«Скрывает что-то, — решила Нина. — И тогда темнила… Подумаешь…»

— Я стелю? — спросила она. — Ты завтра работаешь?

— Нет, я уже освободилась.

— Ну, мне тоже пятницу отработать, а в субботу и воскресенье мы с тобой куда-нибудь сходим. У нас не Москва, но в нашем оперном театре великолепная труппа! Ты там никогда не была?

— Я же говорю, Нина, я в Новосибирске была меньше суток и все на твоих глазах, — Лена сказала эти слова немного раздраженным тоном.

— Да-да, я забыла. Ну, тем более, сходим.

— Я бы лучше на природу.

— Дачи у меня нет, — предупредила Нина.

— У вас природа есть. Я завтра на природу съезжу.

Нина немного удивленно пожала плечами, поднялась и пошла за постельным бельем.

Заснула она сразу — была у нее такая счастливая черта. Зато Елена долго ворочалась на диване, несмотря на усталость. Она уже давно жила слишком спокойной жизнью, вот и отвыкла от впечатлений. Даже поездки за границу не соблазняли так, как раньше.

«Это все мой загородный дом, — подумала она, борясь с подушкой. — Это он энергию пьет. Как засядешь там, неделю потом выбраться не можешь. А Нина, конечно, изменилась… Знала бы она, какой странной нитью мы связаны…»

На завтра уже был нанят водитель — на целый день за пятьсот рублей. Вот такие тут цены.

Глава 3

ПРО ФОМУ И ПРО ЕРЕМУ

Миловидная женщина лет сорока с радостью остановилась на оклик. Калитку она не закрыла, так и стояла, опираясь на нее рукой. Елена растерянно шла по направлению к ней. Может быть, впервые в жизни она, журналистка, не знала, что говорить, о чем спрашивать. Реальная деревня настолько отличалась от той, которая осталась в ее памяти, что даже прошедшими одиннадцатью годами этой разницы объяснить было нельзя.

Правда, напрашивались другие объяснения. Сцена убийства так стремительно промелькнула тогда перед ее глазами, что, разумеется, могла исказиться с годами — но все-таки одно объяснение буквально лежало на поверхности. «А не гоняюсь ли я все эти одиннадцать лет за обстоятельствами сна? — Вот что подумала Елена, спустившись на берег реки. — Не ошибки зрения, не предрассветной галлюцинации, не розового пакета из дырки, а просто сновидения?!»

Деревню шофер нашел быстро. Она находилась в тридцати минутах от вокзала — ровно в тридцати минутах хода поезда. В тот проходящий «Иркутск — Ленинград» Елена села в четыре ноль три, в четыре тридцать проводница подошла к ней и предупредила: «Ты пока не ложись, в Кременном мужик с нижнего места выходит, перейдешь туда», — видимо, проводнице самой было неловко, что содрала пятнадцать рублей ни за что. Елена оказалась единственной, кто сел в одиннадцатый вагон. «С нижнего места? — переспросила она. — Когда это будет?» «Сейчас полпятого? — проводница посмотрела на часы. — Пойду туалеты открою… Через сорок минут». Она повозилась с ключами у туалета и скрылась в своем купе. Елена осталась одна. Через две минуты в окне показалась пустынная улица деревни…

…Это по-прежнему была первая деревня на выезде из города. Когда она только показалась в лобовом стекле, Елена подумала, что здесь тоже мало что изменилось — как и в самом Новосибирске.

Проваливаясь в колдобины, машина пропылила по единственной дороге, переехала по бетонным плитам низенького моста к железнодорожной насыпи и остановилась у переезда, даже не отмеченного шлагбаумом. Поиски следовало начинать отсюда.

Елена вышла из машины и пошла к путям. Здесь ее ждал первый сюрприз.

Она собиралась идти вдоль насыпи, вглядываясь в просветы между тополями, пока не увидит мостки (пусть сильно развалившиеся). Затем она вернется на другой берег, поднимется в деревню, минует сараи, лопухи и выйдет к отправной точке движения женщины в белом халате — к дому, которого никогда не видела наяву, но который часто мучил ее во сне. Может, это была и странная надежда, но вид Новосибирска, Нинина квартира — все это говорило, что здесь жизнь меняется не так быстро, как в Москве.

…Тополей не было! На всем протяжении деревни насыпь была абсолютно голой. «Экологической милиции на вас нет!» — рассердилась Елена. Недалеко от путей торчал пень, но он был единственным.

Надежда на мостки начала убывать. Чего ждать от гнилых деревяшек, брошенных в воду? Так и оказалось.

Следующей неожиданностью стали размеры деревни. Не такая уж она была маленькая. Кроме того, близость к городу — она и в Сибири близость к городу: то там, то здесь высились кирпичные дома новых богатых. Не таких богатых, конечно, как в Москве, но, без сомнения, новых.

Елена побродила по берегу, радуясь уже и тому, что река на месте, несколько раз поднялась к рельсам, выбирая места для обзора, но все было напрасно. Нет, даже примерное местонахождение того двора, из которого вырулила медсестра-убийца, определить было невозможно.