Страница 6 из 9
– Я пытался наставить Гиддри, что действовать надо с умом, – с горечью вспоминал теперь Джейми. – Сбывать фальшивки нужно далеко от дома, не оставляя следов, которые привели бы ко мне или в типографию. Если он все сделает правильно, то схема будет работать к нашей обоюдной выгоде. Я попытался припомнить то, чему научился на примере системы профессора Мориарти, пока она еще работала, и поделиться своими знаниями с Гиддри. Однако он не воспользовался отточенным планом и сорил фальшивками направо и налево.
Впрочем, несмотря на всю беспечность партнера Джейми, схема работала без сбоев. В какой-то момент Гиддри притащил клише для сертификатов на акции, и Морган, сдавшись, напечатал и их тоже. Гиддри утверждал, что знает кого-то в Сити, кто готов ими торговать. Продажи пошли хорошо, партнеры зарабатывали кучу денег, которые шли на типографию и нужды Джейми, а также в карманы Гиддри и его тайного партнера. Очевидно, торговля привлекла внимание каких-то преступников, и они тоже захотели урвать кусок пирога. Представитель этой теневой организации посетил типографию Моргана и сообщил, что теперь фальшивки будут распространяться через них. Он обрисовал, какого оборота ожидает, – даже работая с Гиддри вдвоем по ночам, Морган не справился бы. Кроме того, новый партнер перечислил, сколько еще разных клише Джейми должен создать в ближайшие месяцы, видимо ошибочно полагая, что они делаются за считаные дни. Разумеется, Морган с Гиддри пытались протестовать, но им не оставили выбора: возможности отказаться попросту не было.
Как полагал Джейми, в тот момент уже и сам Гиддри боялся организации, куда втянул своего подельника. Они стали винтиками огромного преступного механизма. Моргану было что терять – семью, свое дело, – но, по крайней мере, он обладал некоторой ценностью в глазах преступного синдиката как создатель клише. Гиддри же не был более нужен: как только он познакомил главарей с фальсификатором клише, дальнейшей необходимости в нем не было, и он понимал, что Джейми не станет его ни защищать, ни спасать.
– В итоге, – заключил молодой человек, – попав внезапно в невольное рабство, мне пришлось вечерами рисовать все больше и больше документов для моих новых хозяев. Разумеется, мистер Холмс, я знал, кто они такие. К этому времени я уже успел с ними встретиться, чтобы понять, чего от меня ожидают и как будут оплачены мои услуги. Однако я не открою вам их имен, как не назвал их полиции и в суде. Это часть сделки. Если я их не выдам, моих жену и сына оставят в покое. А если расскажу то, что знаю, платой станут жизни моих родных.
Холмс, который пристально наблюдал за Джейми Морганом на протяжении всего рассказа, перебил:
– Разумеется, вы говорите о новой организации, основанной братьями покойного Мориарти: полковником и бывшим смотрителем. Они не теряли времени зря и воссоздали ту преступную сеть, которая перестала существовать после гибели профессора. Я уже давно слежу за ними, так что и их песенка будет спета, мистер Морган, уверяю вас.
Молодой человек немного помолчал, а потом ответил:
– Я не буду говорить ни «да», ни «нет», мистер Холмс, но надеюсь, ради моей семьи, что никто не заинтересуется, зачем я захотел поговорить с вами, и что эта преступная организация будет разрушена как можно быстрее.
Сыщик кивнул. Джейми поерзал на стуле и продолжил рассказ:
– Гиддри надеялся все-таки поторговаться за свою жизнь, а единственное, что он мог мне предложить, – рассказать, где хранятся клише, которые он украл из тайника. Он явно залег на дно и не появлялся в типографии несколько дней, а потом вышел на связь и назначил встречу, сказав, что придет в цех и продаст мне старые клише. На вырученные деньги он планировал сбежать из страны и начать новую жизнь где-нибудь в Штатах или в Канаде.
Ночью он пришел, притащив в холщовом мешке тяжеленные металлические формы. Они звенели, соударяясь друг с другом, а мастер внутри меня морщился при мысли о том, как Гиддри дурно обращается с моими творениями. Даже тогда я волновался, что они пострадали из-за неправильной упаковки и хранения, – горько усмехнулся Джейми.
Итак, Гиддри поставил мешок на пол, и Морган уже собирался заплатить ту сумму, которую требовал подельник, но тот остановил его, сказав, что планы изменились, и теперь ему нужно куда больше денег, чтобы с комфортом устроиться на новом месте. Джейми возразил, что это невозможно.
– Здесь все деньги, какие у меня есть, – сказал он. – Кроме того, это в принципе любезность с моей стороны, ведь мы оба знаем, что если тебя найдут, тебе конец, поскольку ты представляешь слишком большой риск для деятельности преступного синдиката.
Гиддри разозлился:
– Позволь мне судить о риске, Джим, поскольку, случись что со мной, рискуешь ты. Я знаю, что ты вступил с ними в сговор!
Разумеется, ни о каком сговоре и речи не было: Джейми с радостью не виделся бы больше с преступниками, но выбора не было. Во всяком случае, он уж точно не стал бы сообща с ними замышлять убийство Гиддри. Морган попытался увещевать партнера, но тот отказался верить ему, поскольку находился во власти растущей паранойи. В результате он произнес слова, которые в конечном итоге стоили ему жизни:
– Лучше бы со мной ничего не случилось, Джим, поскольку я все записал, все твои грязные делишки. Стоит мне пропасть – и письмо отправится прямиком в полицию, и тогда ты потеряешь все: деньги, контору, прекрасный дом вместе с женой и сыном…
Пока он говорил, глаза Моргана будто застилал красный туман. Он знал, что шансов спастись у Гиддри мало. Та преступная сеть, что поработила их, уже ищет его, а они отлично умеют находить людей и устранять угрозу. Джейми понимал, что скорее всего Гиддри убьют, и тогда полиция получит документ, изобличающий самого Моргана. Его душила обида на несправедливость партнера: ведь Джейми, пусть и нехотя, но помогал ему с той самой ночи, как тот впервые заявился в его типографию, и до нынешнего дня, когда собирался выкупить собственные клише, вместо того чтобы сдать подельника организации, которая попросту пришила бы его и забрала клише бесплатно.
Голос Джейми срывался от сдерживаемого страдания:
– Он говорил и говорил, но слова утратили для меня смысл. Комната словно бы потемнела, я теперь видел только Гиддри, который с гордостью делился планами разрушить мою жизнь и раздавить меня как муху. В какой-то момент что-то щелкнуло у меня в мозгу. Все эти годы скрытности, шантажа, безнадеги… Я метнулся и схватил одно из тяжелых клише, лежавших рядом на прессе. Гиддри так удивился, что застыл на месте, а я обрушил удар ему на голову.
Нет, я не убил его одним ударом. Гиддри закричал, словно раненый зверь, отпрыгнул и побежал к двери, но я гнался за ним с окровавленным клише в руках и видел, как красный ручеек стекает по его черепу, заливаясь за воротник. Гиддри все еще визжал и кричал. Все случилось очень быстро. Я левой рукой схватил его за воротник и оттащил от двери. Он потерял равновесие и завалился назад. Я сделал шаг в сторону, увернувшись. Гиддри упал на спину, голова оказалась около моих ног. Он брыкался, пытаясь лягнуть меня по голове, когда я склонился над ним.
Я резко увернулся и взглянул ему в лицо. Гиддри пытался уползти в сторону, пнуть меня, но, увы, не мог достать. Я снова поднял клише и ударил его по голове. Он успел закрыться руками, но я, должно быть, ушиб ему пару пальцев, а то и вовсе раздробил, поскольку он заорал и отдернул руки, прижав их к груди. Теперь голову ничто не загораживало, и я начал наносить удары один за другим, а острый край металлической пластины превращал его череп в кровавое месиво. Вскоре Гиддри затих.
Мы с Холмсом молча слушали страшный рассказ.
– Не знаю, сколько я простоял так, – продолжал Джейми, – склонившись над ним и тяжело дыша, забыв распрямиться. Даже когда кто-то выхватил клише у меня из рук и оттащил, я не сводил глаз с распростертого на полу тела. Чей-то голос воскликнул: «Боже, да вы его убили!»
Оказывается, крики Гиддри услышал проходивший мимо констебль. Он умудрился прийти как раз тогда, когда Джейми осыпал своего врага градом ударов. Видимо, молодой человек надолго выключился. Сейчас он лишь помнил, как его привели в его же кабинет и заставили довольно долго сидеть на стуле для посетителей под суровым взглядом еще одного констебля. Позднее, все в том же кабинете, его допрашивал какой-то инспектор и целая толпа людей, чьи лица он почти не различал. Морган в общих чертах рассказал им, как его обучил профессор Мориарти, как потом он самостоятельно стал подделывать документы и деньги, но в итоге превратился в успешного дельца, и как потом явился Гиддри и шантажом принудил его снова встать на путь преступления. Он ни словом не обмолвился о той организации, что с недавних пор контролировала его: даже в минуту отчаяния инстинкт самосохранения сработал, и молодой человек делал все возможное для защиты родных…