Страница 7 из 69
– Какого мальчика?
Холмс не ответил.
Еще на Бейкер-стрит Сапт сказал нам, что поселился в маленьком номере на третьем этаже, и именно туда мы и отправились. Воспользовавшись лифтом, довольно быстро оказались в тускло освещенном коридоре возле дверей номера Сапта. Холмс негромко постучал в дверь, прошло несколько мгновений, но нам никто не ответил.
– Полковник сейчас в объятиях Морфея, – предположил я.
Но Холмс постучал еще раз, только сильнее.
– Если этот стук его не разбудит, то он, должно быть, спит крепче обычного, – отозвался он.
– Что будем делать?
– Входить, а что нам еще остается? – произнеся эти слова, мой друг достал из жилетного кармана длинную проволоку и вставил ее в замочную скважину.
Раньше Холмс не раз шутил, что не стань он сыщиком, из него вышел бы первоклассный преступник. У него имелись основания для подобных утверждений, потому что спустя считанные мгновения послышался отчетливый щелчок, и, взявшись за ручку, Холмс открыл дверь.
Мы вошли в темную комнату. Сквозь дальнее окно пробивался слабый лунный свет, но его хватало только на то, чтобы в комнате угадывались очертания обстановки.
Я заметил на стене выключатель и уже потянулся, чтобы включить свет, но Холмс меня остановил. Он извлек карманный фонарик из складок своего пальто и зажег его. Постепенно луч света позволил нам рассмотреть небольшую, но элегантную гостиную. Затем луч замер на двери в дальнем углу комнаты.
– Спальня! – прошептал я. – Так вот почему полковник не слышал стука.
Холмс молча и быстро двинулся к двери. Как только мы вошли, сразу почувствовали явственный запах сигарного дыма. Шторы в комнате были опущены, и кромешную темноту нарушал только желтоватый луч фонаря Холмса. Наконец мы обнаружили кровать, на которой виднелась фигура Сапта.
Но с каким выражением лица он лежал! Его глаза были широко раскрыты, в немигающем взгляде читался испуг, а рот замер в беззвучном крике.
Холмс бросился к кровати, едва коснулся лба полковника и лишь потом отдернул одеяло, чтобы показать мне, что Сапт лежал полностью одетым, в том самом виде, в котором появился незадолго до этого на Бейкер-стрит. Единственное отличие с его прежним обликом как магнит притягивало мой взгляд и даже вырвало подавленный стон из моей груди: прямо под сердцем полковника красовалась узорная рукоять кинжала, вокруг которой расплывалось алое пятно крови.
– Он убит, – хриплым от ужаса голосом произнес я.
Холмс кивнул, и с тяжелым вздохом осветил все тело Сапта. Лишь тогда я заметил, что в раскрытой ладони полковника что-то есть. Это был цветок.
– Синяя дубница, – тихо сказал Холмс.
Мы стояли молча, с сокрушенными сердцами, понимая, что нашему расследованию нанесен коварный удар.
– Они слишком быстры и умны, что позволило им опередить нас, – пробормотал Холмс. Его лицо все больше мрачнело, пока он разглядывал запятнанное кровью тело покойного полковника. – Я должен был поместить его под постоянное наблюдение.
Я понимал, что сейчас мой друг винит в произошедшем и направляет свой гнев не только на преступников, но и на самого себя.
– Вы никоим образом не могли предугадать ход событий, – заверил я его.
Холмс покачал головой и тяжело вздохнул:
– Я понимаю, что вы руководствуетесь благими намерениями, дорогой друг, но тут вы не правы. Это я должен был предвидеть.
Я не успел ответить, как он передал мне фонарь.
– Подержите, пожалуйста, – попросил он. – А я пока осмотрю комнату.
Я направлял луч света туда, куда указывал Холмс, а он вихрем носился по спальне, рассматривая интересовавшие его предметы с помощью увеличительного стекла. Его осмотр был так же тщателен, как и быстр.
– Тут мы мало что узнаем, Уотсон. За исключением того факта, что наш убийца – редкостный наглец, – сказал он, протягивая мне маленькую пепельницу. – Похоже, после совершенного им убийства он не отказал себе в удовольствии выкурить сигару. – Он снова вздохнул. – Что ж, первый раунд остается за Рупертом и его людьми, но сама битва еще далека от завершения. Вы готовы к новым приключениям, Уотсон?
– Разумеется.
– Прекрасно! Вы вооружены?
Вместо ответа я вытащил и показал ему свой пистолет.
– Не убирайте его далеко, – попросил Холмс. – Вам он может понадобиться еще до рассвета.
Глава шестая
Лондонский рассвет
Над спящим городом разносились ясные печальные перезвоны Биг-Бена: колокола пробили три часа. Ветер стих, и ночной воздух был неподвижен. Холмс и я были снова в кэбе, мчавшемся по молчаливым улицам. Мы быстро и незаметно покинули отель «Чаринг-Кросс», оставив полковника Сапта таким, каким нам довелось его найти.
– Если мы поднимем тревогу, это не только задержит наше расследование, но может ему серьезно помешать, – объяснил Холмс. – Сейчас мы ничего не можем сделать для самого полковника, кроме как отомстить за его смерть и выполнить то дело, которое он нам поручил.
Я наблюдал за тем, как мы проносились по пустынным, слабо освещенным уличными фонарями и луной улицам, и мне казалось, что мы находимся в каком-то потустороннем мире. Сквозь вязкий сумрак проступали силуэты знакомых зданий, а осиротевшие мостовые отзывались на наше присутствие гулким стаккато конского топота.
– С вами все в порядке, Уотсон? – резко спросил Холмс.
– Да, – ответил я, пытаясь избавиться от лукавых игр моего воображения. – Скажите, Холмс, а куда мы направляемся?
– Простите, друг мой, я должен был сказать вам об этом раньше. Я вовсе не собирался держать вас в неведении, просто был поглощен собственными мыслями. Сейчас мы повторяем тот путь, который я уже проделал, когда высадил вас на Оксфордской площади и последовал за Клетчатой Кепкой. Мы двигались на восток, по направлению к Степни и Майл-Энд-роуд. Не доезжая до поворота на Боу-роуд, мы свернули направо, на Бардетт-роуд, и, проехав по ней около сотни ярдов, наш знакомый остановился.
Холмс сухо рассмеялся:
– Клетчатая Кепка даже не подозревал о моем присутствии. Он был так спокоен и уверен, что позволил себе радостно попрощаться с извозчиком. Покинув кэб, он вошел в скромную, стоящую на отшибе виллу, дом номер сто четыре. На первом этаже все шторы в эркере были задернуты, но я заметил, как сквозь странного вида щель прорывался яркий свет, из чего сделал вывод, что в доме был кто-то еще. В этом заговоре есть и другие участники.
Осмотревшись, я обнаружил узенький переулок позади виллы, и, пройдя по нему, нашел место, где смог перелезть через стену и пробраться во двор дома номер сто четыре. Их сад, конечно, находился в запустении, задняя стена самого дома не освещалась, и я уже собрался обогнуть дом, как, к своему счастью, заметил у ног тусклый свет. Только тогда, присмотревшись, я различил заросшую грязью и травой решетку прямо над маленьким подвальным окошком. Мне мало что удалось рассмотреть сквозь мутное от грязи стекло и листву, но того, что увидел, хватило, чтобы меня бросило в холодный пот. В подвале стояла женщина, и свеча в ее руке была единственным источником света. Она рассматривала что-то на полу, и когда немного отошла в сторону, я увидел, что объектом ее внимания служил лежавший на полу мальчик. Ему соорудили некоторое подобие кровати из хлама и ветоши. Сначала я решил, что мальчик мертв, но когда тот немного пошевелился, я понял, что он просто спит. Осмотрев ребенка, женщина вышла, и подвал снова погрузился в темноту.
– Ради бога, кто этот мальчик?
– У меня есть подозрения на этот счет, но пока мы слишком мало знаем, я предпочту держать их при себе.
– Вы надеялись, что Сапт скажет вам, кто он?
– Не совсем, но я рассчитывал на то, что он тем или иным способом подтвердит мои догадки.
– Что вы предприняли дальше?
– Я прокрался к фасаду дома и заглянул в одно из окон, в щель между шторами. Обзор был скудный, но могу сразу сказать, что комната была меблирована отвратительно. Клетчатая Кепка был там, попивал джин, развалившись на кушетке и ведя милую беседу с другим человеком, лица которого я не видел. Но я успел рассмотреть, что собеседник нашего соглядатая был одет в синюю униформу. Вскоре к ним присоединилась женщина, которую я видел в подвале, и они все какое-то время премило беседовали. Полностью разговора мне расслышать не удалось, но я уловил два имени, которые упоминались чаще всего. Одно из них было Сапт.