Обратный отсчет

— Значит так, — продолжил старший лейтенант. — Для начала попробуем нарисовать схему. Найдется у вас листок бумаги и ручка? — Он дождался, пока Псих вырвет листок. — Вот пара ишаков… — На листочке нарисовались силуэты неведомых науке лопоухих зверей. — Это ишак, — у одного из лопоухих появилось внушительное «хозяйство», что, впрочем, нисколько не противоречило фактическому положению дел в природе, — он обычно идет впереди, но только тогда, когда у ишачки нет течки… — доверительно сообщил Хантер.

— Продолжайте, продолжайте! — мгновенно возбудился Псих.

— А вот и река. — Старший лейтенант упоенно изобразил быстрый поток с обрывистыми берегами и добавил стрелку, пояснив: — Это направление течения. Теперь предположим, что скорость течения — десять метров в секунду, а скорость растворения сахарного песка — сто граммов в минуту. Таким образом, чтобы весь сахар из пятидесятикилограммового мешка растворился, понадобится пятьсот минут, или восемь с половиной часов, причем все это время ишак должен находиться в воде… — Он вопросительно заглянул в очки Психа.

Тот подозрительно пожевал губами и спросил:

— А что же ослица?

Хантер расхохотался:

— А ей придется торчать на берегу и ждать до тех пор, пока сахар в мешке на горбу ейного супруга не растворится, и она сможет в свое удовольствие попить сладкой водички! — Потом резко оборвал смех. — Товарищ майор! Ответ на эту загадку знает любой пятиклассник. Ну какие ишаки, какой сахар-песок, какой хлопок? Вы за кого, простите, меня принимаете?

Псих вскочил как ошпаренный, кипя негодованием. Только теперь до него дошло, что он пал жертвой розыгрыша.

— Вы что себе позволяете, товарищ старший лейтенант? Это вам с рук не сойдет! Я такое заключение напишу, что мало вам не покажется!

— Да какое угодно. — Хантер спокойно следил за тем, как мечутся глазки психиатра за стеклами. — Дело в том, что я намерен как можно скорее вернуться в Афганистан, а не закосить, как некоторые. А насколько я помню приказ министра обороны, для офицеров, проходящих службу в ОКСВА, со стороны вашей службы никаких препятствий не существует. Я прав? Естественно, — кивнул он сам себе. — Так что вернуться к своей роте ни вы, товарищ майор, ни подполковник Прошкин мне не помешаете, даже если очень захотите. Что касается члена военного совета, то особого желания встречаться с ним у меня нет. На этом будем считать наше собеседование законченным. — Хантер демонстративно отвернулся к стене. — И попрошу вас вызвать ко мне старшую сестру отделения — сообщите ей, что состояние раненого после вашего визита резко ухудшилось.

Псих пулей вылетел из «генеральской», а вместо него прибежала запыхавшаяся и раскрасневшаяся Афродита.

— Что, Саша? — спросила она с порога. — Что тут у вас случилось?

— Скажи мне, о рахат-лукум моего сердца, — прищурился Саша, — кто еще сегодня собирается пить мою кровь?

Девушка опустилась на краешек кровати.

— Полковник Воротынцев, замполит, а с ними еще какой-то чин из окружного политуправления. Завтра конференция, вот они и забегали. Придется набраться терпения! Что, достал тебя наш Фрейд?

— Почему Фрейд? — ухмыльнулся Хантер.

— А он поведен на скрытых сексуальных отклонениях, — засмеялась девушка. — Мол, учение доктора Зигмунда Фрейда истинное, потому что никто пока не доказал обратного. Правда, еще два года назад, когда имя Фрейда все еще было под запретом, он об этом и не поминал. Скользкий он тип, не любят его у нас в госпитале…

— Галочка, — Хантер привычно взял ее за руку — так, словно делал это каждый день уже много лет подряд, — у меня к тебе две просьбы. Первая: поговори с рядовым Женей Куликом. Он собирается поступать в Куйбышеве на радиотехнический, ему нужна помощь. Ну, а вторая… Знаешь что? Вкати-ка ты мне чего-нибудь снотворного, дозу лошадиную, дабы я не смог дать показаний даже под пытками, и потому допрос военнопленного оказался бы безрезультатным. Хочу проспать до завтра и не видеть больше ни одной казенной рожи!

— Ну, это не есть проблема, — весело пообещала Афродита. — Только придется подождать минут пять.

— Спасибо, родная! — Приподнявшись, Хантер неожиданно обхватил рукой талию девушки, притянул к себе и поцеловал.

На этот раз в его поцелуе не было ничего братского, и Афродита ответила ему, да так, что он едва не задохнулся.

Оторвавшись друг от друга, оба еще долго не могли восстановить дыхание.

— Как ты думаешь, что это было? — удивленно пробормотал Хантер, откидываясь на изголовье кровати.

— Нетрадиционная терапия, — тихонько засмеялась Афродита. — Реабилитационный эффект, судя по всему, превышает традиционные показатели. Я мигом! — С этими словами она выскользнула из «генеральской».

Прошло всего несколько минут, и Александр получил все, что ему сейчас требовалось: еще один поцелуй, и не хуже первого, а затем — десять миллиграмм чего-то внутривенно. Покой был обеспечен до самого утра.

2. «Прожектор перестрелки»

Утром старший лейтенант проснулся от непривычных звуков. Оторвал голову от подушки: пожилая госпитальная нянька усердно шуровала шваброй паркет в «генеральской». И только едкий хлорный запах сигнализировал: он, Хантер, не в гостинице, а на территории, где правит бал медицина.

Впрочем, не это его удивило. На второй кровати, стоявшей у окна, в которое заглядывала зеленая лапа старой липы, тихонько спала… Афродита. Поверх покрывала, не раздеваясь и даже не сняв форменного халата. Укрывшись грубым солдатским одеялом, она во сне свернулась в позу эмбриона, словно не строгая старшая сестра окружной «травмы», а пятилетняя девчушка.

Как она сюда попала? И почему решила прикорнуть именно здесь, а не в ординаторской, где обычно отдыхали дежурные сестры? И почему, в конце концов, опять осталась ночевать в отделении?

В голове от этих вопросов воцарился полный сумбур.

Нянька тем временем покончила с уборкой и выкатилась из палаты, прикрыв за собой дверь. Минут пятнадцать после этого старший лейтенант любовался чудесным личиком спящей Афродиты, которое без косметики казалось таким близким и почти домашним.

Внезапно, словно почувствовав его взгляд, Афродита вздохнула, потянулась по-кошачьи, отбросив одеяло в сторону. Девушка перевернулась на спину, и от этого сонного движения ее халатик распахнулся, открыв грудь почти полностью. Только теперь Александр мог вполне оценить, чем матушка-природа и мама родная так щедро одарили Афродиту. Зрелище оказалось просто обворожительным, и Хантер невольно посмотрел на свои ноги — не оголились ли его ступни? Сердце колотилось где-то в горле, стало душно, от волнения перехватывало дыхание.

Одновременно мелькнула мысль: что если сейчас вернется нянька и увидит спящую «старшую» в таком виде?

Старший лейтенант кое-как поднялся, нанизался на костыли, прислоненные к спинке стула, и заковылял к кровати напротив. Остановился, не отрывая взгляда от того, что находилось под тонкой тканью халатика, наклонился и бережно прикрыл Афродиту колючим одеялом.

— Это ты? — сонно пробормотала девушка, перехватывая его руку горячей ладошкой. — Разбудил меня своим грохотом…

— Вся краса твоя чудова в мене на виду! Довелося приховати твої принади, щоби сорока цю красу не забрала… — проговорил Александр по-украински и запнулся.

— Какой красивый язык! — Афродита снова потянулась кошкой.

Сашку тянуло к ней как магнитом. Уже теряя остатки здравого смысла, он опустился на одно колено у кровати, вытянув загипсованную ногу в сторону, и принялся осыпать быстрыми поцелуями губы, глаза, брови и щеки девушки, а его рука тем временем скользнула под одеяло.

Афродита не противилась и отвечала не слишком умелыми, но острыми и взволнованными поцелуями. Увлекшись, оба позабыли обо всем на свете, и Хантер опомнился только тогда, когда обнаружил, что умудрился избавить девушку от того небольшого количества одежды, которое было на ней. Рука его лежала на упругом и плоском девичьем животе, а губы искали шершавую ягодку крохотного соска.