Страница 18 из 22
— Так нет проблем, я же говорю… — серьёзно ответил Александр Александрович.
— Лёша, ты меня рассердишь сейчас, — даже ножкой притопнула Людмила Николаевна. — Прекрати шутить! Александр Александрович, не обращайте на него внимания, он только что с полёта, ещё не отдохнул…
— А я думаю, почему у вас такой взгляд напряжённый… — Только теперь понял Сташевский, что его так смущало во взгляде пилота.
— Он же сутки не спал. — За мужа пояснила Людмила Николаевна.
— Да, уж!.. — с лёгким вздохом, грустно подтвердил Алексей Алексеевич. — Из Москвы всё время в ночь летишь.
— Понятно. Это тяжело, — согласился Сташевский и обратился к Людмиле Николаевне. — Так вас устраивает такая идеологическая платформа, нет?
— Вполне! — С готовностью ответила Людмила Николаевна.
— Нас… более чем… — ещё шире за супругу раскрыл смысл Алексей Алексеевич.
— Ещё вопросы есть?
— Есть! — Подключилась к разговору Елена Геннадьевна, завкафедрой. — А скажите, Александр Александрович, только честно, вы были членом партии… до перестройки? — С едва заметным подтекстом вбросила шар.
— Да, интересно! — Оживился и пилот.
— Нет! — с некоторой даже гордостью, отрезал Сташевский, и пояснил: — Не довелось. Не приняли.
— Как это не приняли, почему? — Заинтересовалась завкафедрой.
— Ну… — развёл руками Сташевский, — когда я хотел — они не хотели, когда они предложили — уже я не хотел. Так вот всё и получилось, к взаимному удовольствию.
— У-у-м, понятно… — будто сочувствуя, кивнул головой Алексей Алексеевич.
— Что ещё? — Сташевский весело оглядывает гостей — Спрашивайте, не стесняйтесь!
— А со всем остальным разберёмся в рабочее время… — торопясь уже, ставит точку Людмила Николаевна. — Если вы, Александр Александрович, не возражаете.
— Я не возражаю.
— Отлично. — Восклицает Людмила Образцова.
— И когда ей можно приступать? — Кивая в сторону супруги, спрашивает лётчик.
— Да хоть завтра. — Пожимает плечами директор.
— Договорились.
— Подождите, я что-то не поняла, а с зарплатой что? — Вспомнила свою задачу зав юридической кафедрой.
— Елена Геннадьевна, и это они тоже решат в рабочем порядке… без нас. Не обидят. — За Сташевского ответил Алексей Алексеевич.
— Пока всё трудно и не понятно, но… без проблем! — Подтверждает Александр Александрович.
— Кстати, а что вы сегодня с женой вечером делаете? — Вдруг, спрашивает Образцова.
— То есть?! — Не понял Сташевский.
— Если вы не заняты чем-либо более важным сегодня, мы с Алексеем Алексеевичем приглашаем вас с женой к себе в гости.
Пилот крутанул головой от неожиданности, но не подал вида, скорее наоборот, с готовностью поддержал:
— Да-да, обязательно. Мы любим принимать гостей… — подтвердил он. — Особенно хороших.
— Да! Приходите, пожалуйста, Александр Александрович, с женой, мы очень будем рады. Алексей Алексеевич даже плов умеет готовить! Он вообще всё вкусно готовит!
— Даже так? — Удивился Сташевский. — И где же вы так научились, Алексей Алексеевич?
— Где-где… Везде. По всей стране же летаем… То в Ленинград, то в Ташкент, то в Москву, то в Казань… Да и вообще, мне действительно нравится готовить.
— У него просто талант, ещё с детства. — Похвасталась мужем Людмила Николаевна.
— Ну уж, талант… — скромно опустил глаза Алексей Алексеевич, — мы ж кулинарных техникумов не кончали… Торты, например, не… Увы!
Все весело рассмеялись шутке и актёрским данным Алексея Алексеевича. Как, почти, Хазанов…
Так они и познакомились.
Большая доверительность отношений была достигнута и закреплена этим же вечером, в гостях у Образцовых. Стол был действительно украшен и узбекским пловом, и сибирскими пельменями, овощными и рыбными закусками из соленой и копчёной горбуши, стояла красная икра, красовалось импортное вино, была и водочка… Фрукты: яблоки, виноград. Конфеты в больших шоколадных наборах, кофе…
Чета Сташевских явно была удивлена, поражена и восхищена… и таким столом, и таким гостеприимством. Изобилие абсолютно дефицитных продуктов в городе, на столе Образцовых объяснялось, оказывается, легко и просто:
— Лёша же летает… — как о естественном, сообщила Людмила Николаевна.
— Много денег получает. — Продолжил Алексей Алексеевич. — Вот за это она меня и любит.
— Лёша! — опять, будто сердясь, шутливо прикрикнула на мужа Людмила Николаевна.
— Вот и правильно, давайте тогда за Лёшу этого и выпьем! — голосом тамады, с готовностью предложил Алексей Алексеевич. — А то всё за Люду, да за Люду!.. — и тут же, шутя наклонил голову к ней, мол, сдаюсь, не вели казнить, вели… Шутка!
Такая лёгкость отношений очень импонировала гостям. Людмила Николаевна всё время улыбалась, заразительно смеялась шуткам, ухаживала за гостями: предлагала, подкладывала то одно блюдо, то другое. «Лёша приготовил… и это тоже он, и это… а это вообще его любимое блюдо… Попробуйте!» Испачканные тарелки быстро заменяла чистыми, свежими… Была очень привлекательна в своём открытом, лёгком платье. А тонкая жёлтая цепочка на шее, с прозрачным камешком, и такими же серёжками в маленьких ушках дополняли праздничный гардероб хозяйки.
— А это что у вас? — указывая на прозрачные камешки в гарнитуре хозяйки, обратила внимание гостья, Татьяна, жена Александра Александровича.
— Это? А! — кокетливо касаясь ушка, как о пустом, с готовностью отреагировала Людмила Николаевна. — Так, бриллиантики… Маленькие! Видите? Но настоящие!
— О-о-о! — с уважением воскликнул Сташевский, хотя ничего особенного в этом не заметил. Совершенно прозрачные стекляшки, и, к тому же, действительно очень маленькие, меньше рисового зёрнышка. Он в этом совершенно ничего не понимал.
— Муж подарил! — С гордостью подчеркнула Людмила Николаевна. — На десятилетний юбилей! — Благодарно при этом касаясь мужа рукой. Тот преувеличенно скромно поклонился, да, вот такой, мол, я нехороший. Ещё и усугубил:
— Хоть и маленькие, а такая уйма денег!.. — одними глазами показал, какая именно уйма…
Алексей Алексеевич всё время весело шутил, подшучивал. Причём, делал он это с самым невинным, простецким лицом, и не всегда было понятно, шутка это или правда. Хотя, через секунду, широко улыбался, убеждая: да шутка это, конечно же, шутка. А глаза всё время были прищуренными и серьёзными, скорее холодными, изучающими… или так казалось.
И дети у них были хорошими, не прятались, но и на глаза не лезли. Двое: сын — Лёня, старший, лет девяти, и дочь — Лена, младшая, лет шести. Если, глядя на сына и можно было сказать, что он вобрал в себя все общие для родителей черты, то дочь была вылитая мама. Прелестная уменьшенная копия. Тот же разрез глаз, тот же короткий с лукавинкой взгляд, «как я вам, нравлюсь, нет!», тот же нос, цвет глаз, форма лица, тембр голоса, походка, манера поведения и речи всё копировалось с мамы… И это умиляло. Дочь, общая любимица родителей, очень подвижная, импульсивная, «Вся в маму!», с гордостью заметил Алексей Алексеевич, в конце вечера принялась демонстрировать гостям свой праздничный гардероб. Причём каждый наряд сопровождался танцевальными балетными движениями, маленьким спектаклем… Личико же девочки было совершенно серьёзным, взгляд сосредоточен на том образе, который она демонстрировала… Это ещё больше умиляло гостей. «Артисткой у нас будет», — уверенно заявил папа. «Да, — раздумчиво подтвердила мама, — наверное. По крайней мере, я всегда хотела стать балериной… — с ноткой грусти, поведала Людмила Николаевна. — В школе всё время в самодеятельности плясала…» «Лучшей плясуньей была!» — с гордостью подтвердил Алексей Алексеевич.
— А вы, что, и учились вместе? — спросила Татьяна.
— Да!.. — Почти в голос воскликнули супруги, даже смутились от этого… Рассмеялись.
— В одной школе, на одной улице… в одном дворе. — Продолжил Алексей Алексеевич.
— Ух, ты, Удивительно И так, значит, бывает! — Восхитились гости.
— Да! — Кивнула головой Людмила Николаевна.