Третий лишний

- Ээй! - возмущаюсь я.

Её губы поджаты, ноздри раздуваются, и я не решаюсь сказать что-либо ещё.

- Знаешь, кто пользуется красной помадой? – яростно шепчет мать. - Проститутки! – Окидывает взглядом мой наряд. - И переоденься!

Она отходит от меня, поправляет в зеркале короткие светлые волосы и выходит из гостиной, забирая помаду с собой. Чёрт. Мама думает, что на дворе 1970-й год. Для неё все девушки, которые красятся немного ярче, чем она сама – проститутки. В этот список так же входят девушки, что надевают короткие шорты, короткие юбки, платья с немного глубоким декольте… Ах, да. Я совсем забыла про девушек, что спят с парнями раньше, чем им стукнет двадцать один год.

Я слышу девичьи голоса в прихожей. Мэгги и Елена приглашены на воскресный ужин. Мною. На счёт Мэг родители возражать не станут. Но вот на счёт Елены... она своеобразная. Носит сетчатые колготки, короткие вызывающие платья. Красится вульгарно. Её длинные волосы выкрашены в чёрный цвет. А глаза всё время подведены чёрным. Как вы думаете, Елена нравится моей маме? Нет? Вот и я так думаю…

Моя мать отлавливает меня в коридоре, чтобы прочитать нотацию о виде Елены, о её присутствии здесь, вообще, и моём виде. Я поднимаюсь к себе в комнату, чтобы переодеться, но выбираю не менее откровенный наряд. Мои предки ничего уже не смогут сказать. Я слышу звон стаканов и вилок, значит, я здесь достаточное количество времени и значит, ужин уже начался. Все собравшиеся прочитали молитву. Вернее, читал её, как всегда, мой отец. Остальные лишь делали вид, что слушают его. Кроме моей мамы, конечно же.

Спускаюсь вниз медленно. Эштон уже за столом? Скорее всего, да. Моё короткое розовое платье должно привлечь его внимание. Очень медленно делаю шаги, переставляю ноги. Подножие лестницы можно увидеть из столовой. Я знаю, что все увидят мой выход прежде, чем я окажусь в комнате. И я вижу, как глаза Эштона поднимаются на меня. Сначала он разглядывает мои обнажённые ноги, обутые в чёрные высокие туфли. А потом его взгляд переходит к моему платью, достаточно откровенному, чтобы стояк в его штанах напомнил о своём существовании. Он сглатывает. Такой меня Эш никогда не видел.

Мой папа чуть ли не роняет вилку, увидев, как я одета. Ноздри матери вновь раздуваются. Я лишь здороваюсь со всеми и сажусь между Мэгги и Еленой. Вторая показывает мне большой палец под столом. Я прыскаю со смеху. Мать обращает ко мне сердитый взгляд. Эштон не перестаёт пялиться на меня, и это даёт мне надежду, что Пол ошибся на счёт девушки моего возлюбленного. Или Пол просто солгал мне.

- Мы слишком волнуемся перед выпускным годом, - сообщает Карин, мать Эштона, заметив царящую напряжённость за столом.

Карин одна из тех женщин, которые приравнивают себя к общему числу семьи. То есть, словосочетание «одна ячейка общества» она воспринимает буквально. Карин всегда говорит: «Мы любим карамельное мороженое», вместо: «Я люблю карамельное мороженое», или: «Мы слушаем Cici Catch каждое утро». Я ведь знаю, что Эш, вообще, не любит мороженое, и он зависает под рэп.

- Да, год обещает быть тяжёлым, - отвечает папа, зачерпывая ложкой грибной суп. - Но я думаю, что мы справимся.

- Я тоже так думала, - отвечает Карин, поглядывая на мужа, который не прекращает пить вино. - Но сейчас я сомневаюсь. Эштон нашёл подружку и…

- Мам! – прерывает её парень.

Он смотрит на меня из-под ресниц, не подозревая, что в эту самую минуту мой мир перестал существовать. Я отдалённо слышу, как родители разговаривают, падает вилка со стола… или ложка… неважно. Ничего уже не важно.

- У тебя появилась девушка, Эш? – голос Елены прорывается в моё затуманенное сознание. – Ты нам ничего не рассказывал.

- Я познакомился с Ники не так давно, - парень пожимает широкими плечами.

Он смущён, расстроен, нерешителен. Как много прилагательных, как много слёз, что просятся наружу.

- Извините, - дрожащим голосом произношу я, вставая со своего места.

Я ухожу в ванную комнату. Мне нужно уединиться. Мне нужно выплакаться. Пожалуйста. Пусть все оставят меня в покое. Но дверь открывается, голова Мэг просовывается внутрь. Она улыбается до тех пор, пока не замечает, что я сижу на полу, под раковиной. Вместе с ней пришла утешать меня ещё и Елена. Просто замечательно.

- Мне нужно побыть одной, - я всхлипываю.

- Не нужно, - отрезает Елена, закуривая сигарету.

Моя мать её убьёт, но мне сейчас всё равно.

- Это ты решила? – пытаюсь возмутиться я.

Мои ноги прижаты к груди. Я чувствую себя защищённой. Мэг гладит меня по голове. Возможно, я хочу, чтобы меня пожалели.

- Я понимаю, как тебе сейчас плохо, - ласково говорит Мэгги. - Бедняжка моя.

- Нет, ты не понимаешь, - слегка отталкиваю её. - Роб не бросал тебя никогда.

- Но и Эштон тебя не бросал, - парирует Елена, выдыхая дым изо рта.

Пожарной сигнализацией ванная комната не оснащена. Да?

- Да что ты такое говоришь? – отвечает ей Мэг с досадой. - Ты что, не видишь? Ей плохо!

- Ага, - затягивается сигаретой брюнетка. - Конечно, ей плохо. Она только что выставила себя полной дурой перед Эштоном. И тем самым доказала свои чувства к нему. Теперь он точно знает, что ты влюблена в него.

- Ну и пусть знает, - Мэг начинает злиться. Она садится рядом со мной и поправляет на себе цветастое платье. - Что плохого в любви?

- Всё, - Елена одну руку выставляет перед собой. - Мужчины нами пользуются. Всегда. А должно быть наоборот. Ты должна была заставить Эша влюбиться в тебя, Адель! Но ты лишь бегала за ним, как собачка, не пропускала ни одной его игры, пила с ним пиво, - девушка делает паузу и вздыхает. - Ты стала его другом, - она, словно, разочаровано выносит вердикт. - А встречается он с какой-то…Ники, которая делает вид, будто ничего не смыслит в технике и совсем не умеет считать. Трахает он тоже её!

Я начинаю плакать сильнее, представляя как Эштон, мой Эштон занимается сексом с какой-то уродливой блондинкой, пока я мастурбирую ночами, думая о нём. Откуда такая несправедливость?! Почему всё так?

- Прекрати! – кричит на Елену Мэгги. - Она уже в истерике.

- Это сделает её сильнее, - протягивает девушка с сигаретой в зубах.

- Ты же её подруга, - жалостливо отвечает Мэг. - Почему ты так груба?

Елена чертыхается, выбрасывает сигарету в унитаз, прежде потушив её об тёмный кафель.

- Да, я её подруга! – громко говорит девушка. - И настоящая, при чём. Поэтому не хожу и не вытираю ей сопли. Я говорю правду. Адель, - она обращается ко мне, - Эштон будет трахать её, эту Ники, потому что в ней он видит воплощение женщины, а в тебе… в тебе лишь друга! Но, - брюнетка вздыхает, - ты не должна жалеть себя и прятаться в ванной. Ты должна показать этому мудаку, кто здесь главный! Сделай так, чтобы Эш бегал за тобой! Сделай так, чтобы он желал тебя! Стань уверенней и перестань быть ему другом. Потому, что это — ложь! – Здесь я замечаю, как Елена задыхается от слёз.

Неужели она пережила то же самое, что и я сейчас? Почему я об этом не знаю? У неё такое несчастное лицо, что мне не терпится обнять подругу. Но она же острая, словно лезвие ножа.

- Нельзя так, - продолжает подруга, немного успокоившись, - понимаешь? Ты выдаёшь свою любовь за дружбу. Это ужасно. Это… это преступление. Просто стань сильнее и пусть этот чёртов мистер Блэк побережёт свои яйца.

Мэгги заворожённо слушала всё это время Елену. Я могу видеть, как она смахивает слезинку с лица. И… начинает хохотать. Я хохочу вместе с ней. Елена присоединяется к нам. Сейчас мне однозначно лучше, чем десять минут назад. Я крепко обнимаю Мэг, ощущая запах лаванды в её волосах. И вдруг твёрдо осознаю: я готова стать сильнее!

***

Гостиница, в которой Пол назначил мне встречу, находится достаточно далеко от моего дома. Я приехала сюда на своей машине. Парковщик забирает у меня ключи, чтобы припарковать мой старенький «субару». В моей голове крутится куча вопросов, когда я захожу в холл гостиницы. Будут ли спрашивать у меня документы? Полу уже девятнадцать. Он снимает номер. Я ведь только гость.