Страница 80 из 84
И только?! И это все?!! Не «мамой клянусь!» — а всего лишь это жалкое «не должны»?! Что, черт возьми, происходит? — Что значит: «не должны»?! Я что-то не слышу в Вашем голосе прежней уверенности, — с горькой иронией переспрашиваю я, уже отчетливо чувствуя, как злое сомнение начинает потихоньку закрадываться ко мне в душу. Что, блядь, значит «не должны»! Уроды!! Гондоны штопаные! Хуеглоты!
Следственный комитет, блядь, хуев! При МВД РФ. Вы что, кретины, дебилы недоделанные, даже такую элементарную проблему с районным судом решить не можете? Стадо лопоухих баранов! Козерогов, блядь. — Да с Вами ни в чем нельзя быть уверенным! С Вами все время какие-то чудеса происходят! После того, как Вас без нашего ведома сюда перевели, я уже ничему не удивлюсь. Еб твою мать! Нет, ну просто еб твою мать!! Да что же это делается-то? Это что же, меня действительно все-таки, чего доброго, на этот балаган потащат? Как какого-то Петрушку? По этому, блядь, фантастически-бессмысленному, нелепому и идиотскому гражданскому иску! Об «изорванных в клочья сертификатах акций МММ»? Я, положим, тоже давно уже ничему «не удивляюсь». (А хуй ли тут удивляться?) Я, дорогие товарищи, просто охуеваю от происходящего, от всего этого неописуемого бардака. От моей импотентной следственной бригады! От всей этой кучи никчемных и ни на что не годных бездельников, умеющих только безвинного человека в тюрьме мучить да прогулки с обедом его лишать! — Так что там с моей сегодняшней прогулкой? И с обедом заодно? — уже откровенно-злобным и каким-то задушенным голосом отрывисто осведомляюсь я у сидящего напротив главного своего мучителя.
Господин следователь выглядит явно несколько смущенным. Он, конечно же, отчетливо чувствует мое настроение и прекрасно понимает, что в данном случае я целиком и полностью прав. С какого хуя, спрашивается, меня действительно повезут на гражданский суд? Если я сижу в тюрьме по уголовному делу? Куда, блядь, следствие смотрит?
Целая, возглавляемая им, следственная группа из СК при МВД РФ! — Хорошо. Давайте тогда поработаем сегодня только до обеда, до двенадцати часов, а с завтрашнего дня начнем уже работать в нормальном режиме, с полвторого, — примирительно предлагает он мне.
Я молча придвигаю толстенный том уголовного дела и начинаю его читать. (Ага! Размечтался! «С завтрашнего дня…»! Завтра днем ко мне адвокат придет.) Ровно в двенадцать мы заканчиваем. «Сколько страниц вы прочитали?» — «Три». Следователь, ничего не говоря, делает соответствующую пометку в своем протоколе. — Расписываться будете? (А!.. Так это, значит, официальный график.) — Нет. — Тогда до завтра. До свидания. — До свидания. Блядь! Вот как же у нас все культурно, корректно и безукоризненно-вежливо! «Здравствуйте!.. До свидания!.. Тогда до завтра!..» Никаких тебе криков, грубостей и обычного ментовского хамства. Сразу видно образованного и воспитанного человека. Не ознакомка, блядь, а прямо какой-то светский раут. И тем не менее, в результате всех этих, вроде бы предельно мягких и даже где-то доброжелательных следственных действий, я, абсолютно ни за что и по сути совершенно незаконно, получу два года. Которые потом будут неукоснительно приплюсованы к моему основному сроку. И, таким образом, к своему главному суду я приеду уже, будучи ранее судимым (рецидивистом). Что, в свою очередь, автоматически повлечет за собой существенное увеличение всего срока наказания в целом. А также более чем вероятное изменение относительно мягкого общего режима на гораздо более жесткий, строгий. (Кстати, уйти по УДО со строгого режима можно, только отсидев не менее двух третей всего срока. В то время, как с общего — всего лишь половину.) И все это будет проделано рукам вот этого самого безмятежного, невозмутимого, сдержанного и спокойного кандидата юридических наук, прекрасно ведающего, что творит. И нечего притворяться, что не ведает… Впрочем, он, вроде, особо и не притворяется. Я возвращаюсь в камеру в совершенно отвратительном настроении. Тем более, что и там ничего хорошего ждать не приходится. Все мои опасения насчет новых сокамерников пока, к сожалению, полностью сбываются. Постоянно включенный телевизор и утрированно-вежливые просьбы отравить вам жизнь. «Можно, я включу телевизор?» — «Конечно, включайте». — «Можно, я сделаю чуть погромче?» — «Конечно, делайте». Они тоже все прекрасно понимают и ведают, что творят. Просто им так удобней. Ладно, впрочем. Хватит злобствовать. Наверное, я просто последние дни пребываю в слишком уж дурном расположении духа. Навалилось тут все!.. Хату раскидали… следователь… гражданский иск… ознакомка эта блядская — все, в общем, одно к одному! Вот и вижу все в излишне мрачном свете.
Наверняка ведь нормальные люди. Познакомлюсь поближе — притремся.
Вот отосплюсь сейчас, приду в себя… А то со всеми этими ежедневными многочасовыми посиделками со следователями я чего-то совсем уже из режима выбился. Никак снова войти не могу. Ритм поймать. Постоянно спать хочется, все время полусонный какой-то бродишь, как сомнамбула. Ладно, разберемся, короче. Перемелется — мука будет. С расспросами и разговорами не пристают пока — и то слава Богу. Я молчу — и они не лезут. Уже хороший признак. А там посмотрим. Р.S. У обоих, кстати, какие-то экономические преступления. А что конкретно — не вникал пока. Да мы, собственно, и не разговаривали еще толком. Пожилой, впрочем, кажется, банкир какой-то. Ладно, завтра поспрашиваю поподробнее, что к чему. Хотя, честно говоря, все эти экономические дела, мне мало интересны. Как, собственно, и их фигуранты. То ли дело разбойники и бандиты! Как правило, свежие, интересные, непосредственные люди. Масса новых впечатлений и новой информации. Тут, говорят, еще и маньяки есть и серийные убийцы. Их всех, якобы, именно здесь содержат. Ведь в обычных тюрьмах их содержать нельзя. Они там вне закона. Так что, только здесь. Ну, или еще в Лефортово. Вот с кем бы поближе пообщаться! В одной камере посидеть. Любопытно же! Вероятно, какая-то совершенно особая психология. Совершенно особый тип людей.
Между прочим, все это вовсе не какая-то напускная бравада, не желание поманерничать, пооригинальничать и покрасоваться, а всего лишь совершенно здравый и разумный взгляд на вещи. Ну где, скажите на милость, еще пообщаешься с маньяком и серийным убийцей? Причем пообщаешься достаточно тесно? Только здесь, в тюрьме. В ИЗ? 99/1. А проворовавшиеся банкиры… Да их в любом банке навалом! Все ведь они одинаковые. Что здесь, что на воле. Серые, заурядные люди. Ну о чем, собственно, с ними разговаривать-то? О деньгах?.. Скука.
2 июля, среда
Все, пиздец! Шоу, оказывается, продолжается. Ничего не кончилось.
Поздравляю! Чудеса и мистика возобновились. Человечки мои зеленые от спячки опять пробудились. Вернулись, блядь, наверное из своего отпуска. С Альфы своей, Центавры. Короче говоря, возвращаюсь я сегодня вечером с ознакомки. С твердым намерением побеседовать наконец-то с сокамерниками. Ну, просто пообщаться. Пора! Дальше затягивать уже невозможно. А то обстановка в камере уже какая-то ненормальная становится. Живем вместе, почитай что третий день, а практически совсем между собой не общаемся. Собственно, это я, блядь, ни с кем не общаюсь и фактически всех намеренно и упорно избегаю и игнорирую. Прихожу — и сразу же на шконарь лезу, спать заваливаюсь. Конечно, это ненормально. Все пока помалкивают и, вероятно, списывают такое мое поведение на мою особость, непостижимость и гениальность… Но вечно так продолжаться не может.
Надо в конце концов и знакомиться. Отношения человеческие потихоньку налаживать. Пока дело еще не зашло слишком далеко. А то ведь и проблемы какие-нибудь могут вскоре в камере начаться. В общем, пора!
С этими благими мыслями и намерениями я, повторяю, и захожу в камеру… А впрочем, постойте! Давайте-ка лучше по порядку, чтобы ничего не забыть и не упустить. А то событий много — и все важные.
Так что лучше их последовательно излагать. В хронологическом порядке. Итак, прежде всего, следователь сдержал-таки свое слово и пришел сегодня не к девяти часам утра, а именно к полвторому, как мы с ним вчера и договаривались. То есть, дав мне полную возможность погулять и пообедать. Что ж, как говорится, пустячок, а приятно.