Страница 70 из 101
Мои слезы очевидны.
- Спасибо, - говорю я.
Коннор целует меня в губы и проводит руками по моим плечам.
- Всегда пожалуйста.
* * *
Наше с Коннор утро проходит за переключением каналов между Discovery и History cha
Телефон Коннора звонит, прерывая просмотр передачи о Черной Смерти (Устаревшее название чумы – прим.пер.).
- Ты не можешь сейчас уйти, - говорю я ему. - Ты пропустишь все изображения чумы и гангрены.
Он смотрит на телефон.
- Как заманчиво, - Коннор улыбается, давая мне знать, что имеет в виду.
Я вспоминаю литературу о бубонной чуме, то, как приобретала эти столь странные знания в колледже, готовясь к викторинам за кубок, свои собственные неторопливые изучения данной тематики.
- У людей самых отчаянных, готовых шутить с жизнью и смертью, есть нечто такое, над чем они не позволяют себе смеяться (Перевод Р. Померанцевой. из "Маска Красной Смерти" Э.А. По - прим. пер.), - я цитирую Маску Красной Смерти, подразнивая его и одновременно отвлекая.
Его глаза начинают блестеть от брошенного мной вызова, а рука опускается, игнорируя жужжание телефона.
- Эдгар Аллан По, - отвечает он с легкостью, поглощая мою приманку в один присест.
Коннор садится возле меня на кровати, так что его ноги прижимаются к моим. Его пальцы касаются моего бриллиантового ожерелья, поглаживая тонкую цепочку и непроизвольно щекоча впадинку у основания моей шеи. Я сжимаю его руку, прежде чем ощущения от его прикосновений вызовет дрожь по всему телу.
Он проницательно смотрит на меня, шепча:
- Люби всех, но верь немногим. Никому не делай зла.
Одна из моих самых любимых цитат. Я немного отворачиваюсь, так, чтобы наши губы нечаянно не столкнулись.
- Шекспир, - выдыхаю я.
- Очень хорошо.
Мои мысли обращаются к моему сердцу. Крошечное расстояние отделяет наши губы от поцелуя, и несмотря на болезненность в моем теле, я хочу повторения вчерашней ночи.
Люби всех. Любовь. Я принимаю Коннора таким как он есть, даже с его анти-любовными устоями. Но почему, черт возьми, он выбрал именно эту цитату?
- Тебе запрещено соблазнять меня Шекспиром, - я приказываю своим мыслям вернуться к здравому смыслу. Вернись же, антисентиментальная Роуз. Отодвигаясь вправо, я увеличиваю расстояние между нашими губами. - Особенно цитатами о любви.
- Дорогая, мне не нужно тебя соблазнять, - говорит он. - Ты и так уже моя.
Выражение его лица переполняет похоть, тогда как я сердито прищуриваю глаза. Чем больше я хмурюсь, тем сильнее возбуждаюсь. Несмотря на то, что за столько лет я прекрасно усвоила этот урок, мне все еще не удается подавить реакцию своего организма, чтобы выиграть этот раунд.
Коннор облизывает губы и бросает еще одну цитату. Только на этот раз он декламирует строчку, тяжело и прерывисто дыша. Почти так, будто он занимается любовью с этими словами.
- Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть.
Почему это так сексуально? И почему интеллект заводит меня сильнее, чем накачанный рельефный пресс?
- Гамлет, - отвечаю я. Я сажусь ровнее, опираясь на изголовье кровати, и пытаюсь скрыть тот факт, что моя киска вновь пульсирует, пылая страстью.
- Мы созданы из вещества того же, что наши сны. И сном окружена вся наша маленькая жизнь.
Я внутренне улыбаюсь от уха до уха. На нашем первом свидании мы ходили на спектакль по этой пьесе.
- Это легко. Буря.
- Все верно, мисс Наивысшее Благородство... - он становится на колени, расставляя их по обе стороны от моей талии, но не опускается на меня. Возвышаясь надо мной, Коннор прижимает свою руку к изголовью и смотрит сверху вниз. Я буквально нахожусь запертой в его клетке из мышц. Не могу поверить, что он - мой парень. Только об этом я сейчас и в состоянии думать.
- Любовь - чистейшее безумие.
Он делает паузу, давая мне осмыслить его слова.
- Как вам это нравится.
Коннор качает головой. Он тянется губами к моей макушке, но это оказывается всего лишь отвлекающим маневром, чтобы дотянуться до моего уха.
- Хоть и мала, неистова и зла, - то, с какой уверенностью он произносит каждое слово, заставляет мое сердце выполнять нереальные сальто.
О Господи.
Думай. Думай. Я должна выиграть.
- Сон в летнюю ночь.
Одной рукой все еще упираясь в изголовье, другой он ласкает мою правую, менее болезненную, грудь.
- Все, что случилось с нами, лишь пролог.
- Буря, снова.
Он приподымает мой подбородок и обрушивает свои губы на мои, приоткрывая их с помощью своего языка и воруя все мое дыхание. Мои соски твердеют, когда он отстраняется и декламирует:
- Что сделано, то сделано.
Я наблюдаю за тем, как его рука опускается к моей шее, растирая нежную кожу. Затем движется к моей груди. К рукам. Я не могу толком сосредоточиться на его словах. Я потеряна, мое возбуждение вновь набирает силу.
- Я... – черт, - ... повтори это.
- Что сделано, то сделано.
Думай, Роуз.
Он дает мне новую цитату к этой же пьесе.
- Жизнь - сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит.
Я прищуриваюсь, едва вспоминая эту цитату.
- Ты ее сократил? - он ненавидит сокращения, и вероятно, сделал это лишь бы сбить меня с толку.
- Возможно.
Я собираюсь назвать его мошенником, но Коннор закрывает мне рот своей рукой и говорит:
- Я вообще не должен был давать тебе второю цитату в помощь, Роуз.
И то правда.
Он целует меня в лоб и затем добавляет:
- Жизнь - только тень, она - актер на сцене. Сыграл свой час, побегал, пошумел - и был таков. Жизнь - сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит.
- Макбет, - я гордо выпрямляюсь, и он тоже разделяет мою гордость. Вместо того, чтобы дуться над своим проигрышем, Коннор усмехается моей победе.
Но потом он говорит:
- Хоть время и обманчиво, но мы на милость его отданы.
Я хмурюсь. Мне абсолютно не знакома эта фраза. Я сердито смотрю, не в силах принять свое поражение с таким же достоинством, как он.
- Оригинальное произведение Коннора Кобальта, - говорит он.
Я бросаю подушкой ему в лицо, и он ловит ее прежде, чем выпустить меня из клетки своего тела. Вообще-то я была бы не против быть в клетке его мышц на этом матрасе в течение всего дня.
Но Коннор слезает с кровати и шагает по твердой древесине к своему телефону.
- Я хочу перезвонить Фредерику, а затем можем посмотреть, как весь город умрет в один момент, - он указывает большим пальцем в сторону телевизора, где показывают, как Черная Смерть разбушевалась в Европе.
- Ты собираешься говорить с ним обо мне? - интересуюсь я.
- Да, - говорит он. - Я буду злорадствовать, так что думаю, мне стоит выйти на улицу, - он движется в сторону патио.
- Передавай ему от меня привет, - говорю я криво улыбаясь. Я встречалась с Фредериком лишь однажды, и он показался мне приятным, но при нашем общении был крайне краток, вероятно, боясь о чем-нибудь проговориться. Он делал вид, что мы незнакомы, но я-то знаю, что ему явно известно многое обо мне.
Коннор исчезает за раздвижными стеклянными дверями, а я тянусь к своему собственному телефону на прикроватной тумбочке. Я почти набираю номер Поппи, когда вспоминаю, что в Филли всего 6 часов утра. Мы приглашали ее поехать с нами в Альпы, но Поппи сказала, что лучше останется дома с дочерью. У нас с сестрой разница всего в 4 года, но я чувствую себя младше лет на 10.