Страница 7 из 13
Вряд ли отец что-нибудь возразит на это.
Маркиз побарабанил пальцами по полированной столешнице.
– Тут могут потребоваться услуги архитектора и специалистов. Зачем тратить деньги, если мне сделали отличное предложение?
– Главное, чтобы поместье не ушло из нашей семьи, – ведь там похоронена моя мать.
Маркиз сложил пальцы домиком.
– Ты что, собираешься переехать туда?
– Для начала найду специалистов для составления сметы.
Отец встал из-за стола, подошел к окну и уставился на унылый осенний пейзаж. Стоял он так долго, но Колин решил набраться терпения: отец должен принять решение сам, вмешиваться в этот процесс было бы большой глупостью.
Маркиз наконец повернулся к нему.
– Положим, я соглашусь с твоим планом. Ты сам, лично, будешь контролировать работы?
Колин нахмурился.
– Ну… разумеется, я стану интересоваться, как идут дела.
– Вот как, – хмыкнул маркиз.
– Если что-то тебя беспокоит, я уверен: можно будет найти приемлемое решение.
– А вдруг во время твоего отсутствия здесь возникнет какая-нибудь проблема? Рассчитываешь, что я возьму бразды правления на себя, пока ваша милость будет пьянствовать в Лондоне?
– Нет. Я собираюсь наезжать в Сомеролл раз в три месяца.
– А в остальное время? – не унимался маркиз. – Как насчет карт, пьянок и девок? Ведь на ремонт может уйти несколько лет.
Вряд ли работы растянутся на столь длительный срок – скорее отец просто испытывает его.
– Если что-то произойдет, я тут же приеду.
Маркиз покачал головой и сказал как отрезал:
– Ответ отрицательный.
Колин был захвачен врасплох.
– Я согласен пойти на уступки.
– А вот я – нет. Твои ответы меня не удовлетворили. Сомеролл тебе вовсе не интересен.
– Ты не прав, интересен, иначе меня бы здесь не было, – возразил Колин.
– Тебя и не было.
Колин поморщился.
– Понимаю: в последнее время я не часто наведывался сюда, но готов исправиться.
– Прости, но я полон сомнений на этот счет. Если мне не изменяет память, последний раз ты наведывался домой на Пасху и уехал отсюда, не дождавшись конца Пасхальной недели. Если бы такое случилось один раз, я не придал бы этому значения, но ты игнорируешь нас годами. И теперь рассчитываешь, что я передам Сомеролл в твои руки. Ты его не заслуживаешь. И более того: учитывая твое предосудительное поведение, будет откровенной глупостью с моей стороны доверить его тебе. Ты не желаешь следить за работами, и это говорит о том, что у тебя в мыслях нет распрощаться с непотребствами, которые тянут тебя в Лондон.
– Я буду приезжать…
Маркиз поднял руку.
– Мой ответ – нет. К тому же, как мне известно, ты спиваешься: способен опустошить две бутылки за один присест. Прежде чем начнешь обвинять меня в том, что я шпионю за тобой, замечу: к сожалению, джентльмены обожают соперничать, и поэтому их медом не корми, но дай лишний раз ткнуть носом в чьи-либо прегрешения.
Да что же это такое! В тридцать лет ему приходится выслушивать нотации!
– Отец, я знаю, что смогу… – предпринял все же попытку успокоить маркиза Колин.
– Довольно! – воскликнул тот. – Ты не желаешь посвятить себя поместью, а значит, у меня нет выбора: я должен продать Сомеролл.
Стиснув зубы, Колин представил, каково это: несколько месяцев провести в деревне в одиночестве, однако если не согласиться, можно навсегда распрощаться с Сомероллом.
Он отошел к камину, чтобы дать себе время успокоиться. Самое худшее в данной ситуации – показать, насколько расстроило его решение отца. Однако сдаваться Колин не собирался – Сомеролл нельзя выпускать из рук.
– Что-нибудь еще? – осведомился маркиз.
Колин набрал в грудь воздуху и повернулся к нему.
– Сколько тебе предложили?
– Даже будь у тебя достаточно средств, чтобы перебить цену, ты его не получишь, поскольку не хочешь ничем жертвовать ради него.
– Там похоронена мама, – упрямо повторил Колин, постаравшись, чтобы голос прозвучал ровно. – Как же можно его продавать?
– Я уже изложил причины и не собираюсь повторять. – Маркиз поднялся. – Разговор окончен. Закрой за собой дверь, выходя.
Колин дышал как загнанная лошадь.
– Ты не можешь так поступить.
– Твои слова – пшик, – рассердился маркиз. – Ты продемонстрировал минимум интереса к Сомероллу и своей семье. Я отказал тебе с сожалением, но, судя по твоим выходкам, очень трудно поверить, что когда-нибудь ты сможешь отказаться от карт, попоек и девок.
Колину очень захотелось возразить, но язык не повернулся.
– Назови свои условия, и я сделаю все, что потребуется.
– Отлично! Докажи, что ты взрослый и готов остепениться: прекрати вести распутную жизнь и женись.
У Колина возникло странное чувство, как будто земля под ним содрогнулась.
– Ты сказал – жениться?
– Ты не ослышался. Да, предпочтительно на девушке из уважаемой семьи.
«Какого черта! – насупился Колин. – Может, все же ослышался?»
– Мне казалось, что сначала нужно отремонтировать особняк, а уж потом и о женитьбе можно подумать.
Маркиз сунул в нос щепотку нюхательного табака и высморкался в платок.
– Самому тебе не остановиться: так и будешь катиться по наклонной плоскости, – а женившись, даст бог, в один прекрасный день меня еще поблагодаришь.
«Да ни за что на свете!»
– Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Не будь таким скучным, Колин. Ты слишком долго предавался своим безумствам.
Он сделал два шага к двери с единственным желанием немедленно покинуть Дирфилд, но голос отца остановил его.
– Знаю, тебе не нравится, когда тобой командуют, но в свое время и я безумствовал. Можешь не верить, только я делаю это из добрых побуждений, как поступил когда-то мой отец, заставив меня жениться. Когда есть жена и дети, перестаешь жить только для себя, потому что семья значит больше, чем легкомысленные развлечения. В твоем случае предел достигнут.
– Я готов жениться… потом…
– Тебе уже тридцать. Прекрасный возраст для женитьбы. Подумай над новыми перспективами.
Колин обернулся.
– Здесь деревенская глушь, далеко от столицы. Ты что, хочешь женить меня на служанке?
Маркиз взял в руки следующее письмо и сломал на нем печать.
– Если проблема только в выборе невесты, то твоя мачеха или герцогиня, мне кажется, с радостью тебе помогут.
Он угодил прямиком в ловушку.
Стиснув зубы, Колин пулей вылетел из дому: его трясло от гнева, – он даже не заметил, что не надел ни плаща, ни шляпы. Почти не ощущая холода, он быстро шагал по дорожке, устланной коричнево-оранжевым ковром из листьев. Но ему было не до осенних красот. Кровь бурлила. Как смеет отец требовать от него такое? Ради всего святого, на дворе девятнадцатый век, а не какое-то треклятое Средневековье!
Колин чувствовал, что того и гляди взорвется, и как раз в этот момент в отдалении увидел двух работников, обрубавших сучья с огромного дерева, лежавшего на земле. Сейчас ему просто необходимо было дать волю рукам, чтобы восстановить контроль над яростью, кипевшей в жилах. Дыхание облачком пара вырывалось изо рта, пока он, сжав кулаки, шел, ускоряя и ускоряя шаги. Работники в недоумении уставились на него, когда Колин поравнялся с ними и прорычал:
– Прочь, в сторону!
Рывком стянув сюртук, Колин закинул его на сук, распустил галстук и закатал рукава сорочки до локтей. Ноздри его трепетали. Колин занес топор над головой и по широкой дуге рубанул им. Щепки полетели во все стороны. Чтобы удержать равновесие, он уперся ногой в сук и, застонав сквозь стиснутые зубы, выдернул топор из ствола. Затем отступил на шаг и, размахнувшись, нанес еще один удар. Потом еще и еще, натужно крякая каждый раз. Куски отлетевшей коры устилали землю. Еще один взмах топором – ствол развалился надвое.
– Колин!
Женский крик заставил его вздрогнуть. Соленый пот заливал глаза, когда он обернулся и увидел бежавшую к нему Анджелину.