Страница 9 из 52
Потом у меня появилась новая мысль: «Ведь в моей жизни были годы, когда я не повторял мантры совсем. Значит, тогда я дышал впустую. Если увеличить количество повторений до 50 тысяч в день, то я смогу наверстать упущенное в детстве». Вскоре я достиг и этой цели, синхронизировав повторение с фазами дыхания.
В алтарной комнате я повторял имена Кришны с половины третьего до девяти тридцати. Потом я шел в офис и в десять приступал к работе. После работы я возвращался домой, закрывался в алтарной и творил джапу до тех пор, пока не наступало время спать. Спал я тоже в алтарной. Таким образом, я устранился от общения с членами своей семьи; я даже перестал с ними разговаривать.
Как-то около двух часов ночи я услышал за дверью чьи-то голоса. Я знал, что это не жена — ее я приучил не беспокоить меня, если я в алтарной. Мне подумалось, что это, наверное, приехали в гости родственники из Пенджаба. Обычно поезд из Пенджаба прибывает в Мадрас вечером, но он мог запоздать на несколько часов, а приехавшие на нем — потратить еще какое-то время на поиски моего дома. Мне стало интересно, кто бы это мог быть, и я открыл дверь. Представьте себе мое удивление, когда за дверью я увидел не родственников, а сияющие фигуры Рамы, Ситы, Лакшманы и Ханумана. Я не мог понять, что они тут делают. Всю свою жизнь я призывал Кришну, никогда не испытывая к Раме особого влечения или интереса. Тем не менее я с огромным благоговением простерся пред ними в поклоне.
Сита подняла руки на уровень плеч, ладонями ко мне, и заговорила: «Мы пришли к тебе из Айодхьи, потому что Хануман сказал нам, что в Мадрасе живет великий бхакт Кришны». Я смотрел на Ее воздетые руки и видел все линии на Ее ладонях. Наверное, эта картина навсегда врезалась в мою память — всякий раз, когда я вспоминаю это видение, я вижу линии на Ее ладонях так же четко, как в тот день, когда божественные гости предстали передо мной. Насколько я понял, их тела не были обычными человеческими телами, поскольку сквозь них я мог смутно видеть предметы, расположенные за ними. Божественные гости были невероятно прекрасными.
Через некоторое время я увидел пейзаж: гору и парящего в небе Гаруду: он летел ко мне, но не достигал меня. Пока все это происходило, я полностью потерял чувство времени. Казалось, прошло всего несколько минут, но тут я услышал голос жены, которая предупреждала, что если я сейчас не выйду из дому, то опоздаю на работу. Таким образом, все длилось где-то с полтретьего до половины десятого, в результате чего я впервые не повторил установленные (собой для себя) 50 тысяч имен Кришны. Хотя видение внушало мне благоговение, я чувствовал себя виноватым, так как пренебрег джапой. В офисе я никому не сказал о ночном переживании, потому что свел общение с сотрудниками к минимуму. Я говорил, только когда осуществлялись какие-то деловые операции, а в остальное время молчал.
Вечером, когда я собрался наверстать пропущенную утром джапу, выяснилось, что я больше не могу повторять имя Кришны. Ум почему-то отказывался подчиняться мне. И читать духовную литературу я тоже больше не мог. Ум был спокоен, в нем отсутствовали все мысли, но он отвергал все мои попытки сосредоточиться на каком-либо духовном объекте. Просто мистика какая-то: четверть века имя Бога всецело заполняло мое сознание, а теперь я не мог повторить его ни разу! Я сразу же отправился к главе мадрасского отделения Миссии Рамакришны (тогда ее возглавлял Свами Кай-ласананда) и сказал ему, что у меня проблемы с садханой. Я объяснил, что на протяжении многих лет воспевал имя Бога и читал духовную литературу, но теперь, вопреки всем моим усилиям, ум не хочет концентрироваться ни на чем, связанном с Богом.
Свами Кайласананда ответил, что я переживаю этап, который христиане называют «темной ночью души». На этой стадии садхак, посвятивший духовной практике не один год, вдруг обнаруживает, что ему стало очень трудно следовать садхане или что его усилия не венчаются никаким положительным результатом. Кайласананда попросил меня не прекращать попыток и посоветовал регулярно посещать устраиваемые Миссией сатсанги — он думал, что в такой обстановке мне будет легче вновь сосредоточиться на Боге. Этот совет не показался мне мудрым. Я никогда больше не заходил в Миссию Рамакришны; не ходил я и ни на какие иные собрания. Я посетил в Мадрасе еще нескольких известных свами, но все они говорили примерно одно и то же: «Не переставай прилагать усилия, посещай наши сатсанги, и ты наверняка справишься со своей проблемой». Но я никогда не ходил на эти встречи — совет не пришелся мне по душе, да и сами советчики не казались компетентными. Я видел, что они являются хорошими садхаками, но я также чувствовал, что у них нет опыта непосредственного общения с Богом, которое, как я считал, позволило бы им правильно оценить происходящее со мной.
И тут я вновь вспомнил о Махарши из Тируваннамалая. Как-то в моей алтарной комнате меня посетило видение: я увидел смеющегося Махарши. Тогда я не придал этому значения, но теперь моя оценка данного события начала меняться. Я думал: «Этот человек каким-то образом появился у моей двери в Пенджабе и направил меня в Тируваннамалай. Я прибыл туда и в присутствии Махарши испытал очень сильные переживания. Должно быть, этот человек способен дать мне дельный совет. Возможно, явившись мне здесь в видении, он хотел, чтобы я снова повидал его в Тируваннамалае. Как бы то ни было, раз в Мадрасе есть еще один человек, чье мнение мне небезразлично, то надо съездить к нему и послушать, что он скажет». Меня по-прежнему совершенно не привлекала философия Махарши, но сама его личность была притягательной.
На следующей неделе мне выпало работать в субботу только до обеда. Воскресенье всегда было выходным, поэтому в субботу я сел на поезд и опять отправился к холму, у которого жил Махарши. Как и в свое первое посещение, я чувствовал, что у меня личное дело и мне вновь хотелось найти возможность поговорить с Махарши наедине. Я снова использовал уже удавшуюся один раз уловку — пошел к нему после обеда. Я знал, что в это время зал пуст. Как и в первый раз, секретарь пытался убедить меня прийти позже, но Махарши снова вмешался и разрешил мне войти и поговорить с ним.
Я сел напротив Махарши и начал рассказывать ему свою историю:
— Четверть века я придерживался садханы, состоящей преимущественно из повторения имен Кришны. Совсем недавно я повторял имя Кришны 50 тысяч раз в день. Также я посвятил много времени чтению духовной литературы. Потом мне явились Рама, Сита, Лакшмана и Хануман. И после их ухода я стал неспособен продолжать свою духовную практику. Я больше не могу повторять Имя. Я не могу читать книги. Я не могу медитировать. Внутренне я очень спокоен, но у меня больше нет ни малейшего желания сосредоточиваться на Боге. Я не могу делать этого, даже если пытаюсь. Что со мной стряслось и что теперь мне делать?
Махарши посмотрел на меня и спросил:
— Как ты добрался сюда из Мадраса?
Его вопрос показался мне неуместным, но я вежливо ответил:
— Поездом.
— И что происходило, когда поезд прибыл на станцию Тируваннамалай? — спросил он.
— Хм... Я сошел с поезда, выбросил билет и нанял повозку до ашрама.
— А когда ты приехал в ашрам и расплатился с извозчиком, что стало с повозкой?
— Она уехала; скорее всего — в город, — сказал я, все еще не понимая, куда он клонит.
И тут Махарши объяснил:
— Поезд привез тебя на место. Ты сошел с него, потому что он тебе больше не нужен. Он доставил тебя, куда требовалось. То же самое и с повозкой. Когда она привезла тебя в Раманашрам, ты сошел с нее. Тебе больше не нужны ни поезд, ни повозка. Это средства передвижения, доставившие тебя сюда. Теперь ты тут, и ты не нуждаешься в них. Это же произошло и с твоей садханой. Джапа, медитация и чтение книг привели тебя к твоему духовному назначению. Больше они тебе не нужны. Не ты бросил свою духовную практику — она оставила тебя по собственной инициативе, ибо отыграла свою роль. Ты прибыл на свое место.