Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 21



— Что вы там нашли?

— Сам Властитель занимает покои в глубине горы. Мы не могли приблизиться, но видели его. Его власть…

— Значительную долю власти, как я уже говорил, он передал Метатрону, — вмешался Бальтамос. — Ты видел, каков он. Мы уходили от него прежде, а теперь он опять нас увидел — больше того, он увидел тебя и увидел нож. Я же говорил…

— Бальтамос, — мягко перебил его Барух, — не ругай Уилла. Мы нуждаемся в его помощи, и если он не знал того, что мы сами так долго не могли выяснить, это не его вина.

Бальтамос отвел взгляд. Уилл сказал:

— Так вы мне не откроете эту вашу тайну? Ладно. Тогда скажите мне: что происходит, когда мы умираем?

Бальтамос с удивлением повернулся к нему. Барух сказал:

— Ну, есть мир мертвых. Где он и что там происходит, никому не известно. Мой дух, благодаря Бальтамосу, туда не отправился; я — то, что было некогда духом Баруха. Мир мертвых нам неведом.

— Это каторжный лагерь, — сказал Бальтамос. — Властитель основал его на заре веков. Зачем тебе знать? В свое время увидишь.

— Только что умер мой отец, вот зачем. Он бы рассказал мне все, что знает, если бы его не убили. Ты говоришь, это — мир, то есть такой, как этот, другая вселенная?

Бальтамос посмотрел на Баруха, тот пожал плечами.

— А что происходит в мире мертвых? — не отставал Уилл.

— Невозможно сказать, — ответил Барух. — Все, что касается его, — тайна. Даже церковь не знает; она говорит верующим, что они будут жить на Небесах, но это неправда. Если бы люди действительно знали…

— И дух моего отца отправился туда?

— Без сомнения, так же, как бесчисленные миллионы умерших до него.

Уилл был потрясен.

— Почему же вы прямо не отправились к лорду Азриэлу со своей великой тайной? — спросил он. — А стали искать меня?

— Мы сомневались, что он нам поверит, — сказал Бальтамос. — Если мы не представим ему доказательства наших добрых намерений. Два ангела невысокого чина среди могущественных, с которыми общается он, — воспримет ли он нас серьезно? Но если мы доставим ему нож и самого носителя, он, может быть, прислушается. Нож — могучее оружие, и лорд Азриэл будет рад, если ты станешь на его сторону.

— Что ж, жаль, — сказал Уилл, — но меня это не убедило. Если бы вы действительно верили в свою тайну, вам не нужно было бы повода для того, чтобы встретиться с лордом Азриэлом.

— Есть и другая причина, — сказал Барух. — Мы знали, что Метатрон будет преследовать нас, и не хотели допустить, чтобы нож попал ему в руки. Если бы мы убедили тебя сначала отправиться к лорду Азриэлу, тогда, по крайней мере…

— Нет, этому не бывать, — сказал Уилл. — Вы только мешаете мне найти Лиру, а не помогаете. Она важнее всего остального, и вы о ней совершенно забываете. Ну а я — нет. Отправляйтесь-ка к лорду Азриэлу и оставьте меня в покое. Заставьте его слушать. Вы долетите до него гораздо быстрее, чем я дойду. Я намерен первым делом найти Лиру, а там будет видно. Давайте же, отправляйтесь. Оставьте меня.

— Но я тебе нужен, — возразил Бальтамос, — потому что могу притвориться твоим деймоном, иначе в ее мире ты будешь выделяться.

Уилл не мог говорить от злости. Он встал и прошел двадцать шагов по рыхлому песку, потом остановился — влажная жара была невыносима.

Он обернулся и увидел, что ангелы разговаривают, сблизив головы; потом они подошли к нему, смирные и смущенные, и все же гордые. Барух сказал:

— Извини. Я сам отправлюсь к лорду Азриэлу, сообщу ему наши сведения и попрошу его прислать тебе помощь для поисков его дочери. Это два дня полета, если правильно выберу курс.

— А я останусь с тобой, Уилл, — сказал Бальтамос.

— Хорошо, — сказал Уилл, — спасибо. Ангелы обнялись. Потом Барух обнял Уилла и поцеловал в обе щеки. Поцелуй был легкий и прохладный, как руки Бальтамоса.

— Если мы будем двигаться к Лире, ты найдешь нас? — спросил Уилл.

— Я никогда не потеряю Бальтамоса, — сказал Барух и отступил на шаг. Потом он оторвался от земли, взмыл в небо и пропал среди звезд.



Бальтамос с тоской смотрел ему вслед.

— Заночуем здесь или двинемся дальше? — сказал он наконец, обернувшись к Уиллу.

— Заночуем здесь.

— Тогда спи, а я постою на страже. Уилл, я был резок с тобой и был неправ. На тебе самое большое бремя, и я должен тебе помогать, а не попрекать тебя. С этой минуты я постараюсь быть добрее.

И Уилл улегся на теплый песок, зная, что где-то рядом сторожит ангел, но это его не очень утешало.

…выберусь отсюда, Роджер, обещаю. И Уилл идет сюда, я уверена!

Он не понял. Он развел бледные руки и покачал головой.

— Я не знаю, кто это, и он сюда не придет, — сказал Роджер, — а если придет, он меня не знает.

— Он идет ко мне, — сказала она, — и мы с Уиллом, ох, не знаю как, но, клянусь, мы поможем тебе, Роджер. И не забывай, мы ведь не одни. За нас Серафина, и Йорек, и…

Глава третья

Стервоядные

Кости рыцаря — прах,

Верный меч заржавел впотьмах,

Но дух его, верю. — в небесах.

Серафина Пеккала, королева клана ведьм с озера Инара, летела в мутном небе Арктики и плакала. Это были слезы ярости, страха и раскаяния: причиной ярости была эта женщина Колтер, которую она поклялась убить, причиной страха — то, что происходило с ее любимой землей, а раскаяние… Придет черед и раскаянию.

С болью в сердце она смотрела сверху на тающую шапку льда, на затопленные леса в низинах, на вздувшееся море. Но она не прервала свой полет, чтобы заглянуть в родные края, утешить и подбодрить сестер. Она летела все дальше и дальше на север, сквозь туманы и шторма, гулявшие над Свальбардом, королевством Йорека Бирнисона, бронированного медведя.

Она с трудом узнала остров. Горы обнажились, стали черными, и лишь в немногих глубоких долинах, почти недоступных солнцу, в уголках на теневой стороне, сохранилось немного снега, — но почему вообще тут солнце в это время года? Все перевернулось в природе.

Короля медведей она искала почти целый день. Увидела его среди скал, на северном краю острова. Он стремительно плыл за моржом. В воде медведю охотиться труднее: когда земля была покрыта льдом и большие морские млекопитающие поднимались наверх за воздухом, преимуществом медведей становилась их защитная окраска и то, что добыча находилась не в своей стихии. Было так, как должно быть.

Но Йорек Бирнисон проголодался, и его не смущали даже грозные бивни могучего моржа. Серафина наблюдала за их схваткой: морская пена окрасилась в красный цвет, и Йорек вытащил добычу из волн на широкий каменный выступ. С почтительного расстояния за ним следили три довольно облезлых песца, дожидаясь своей очереди на пиру.

Когда король медведей закончил трапезу, Серафина подлетела к нему и заговорила. Пришел черед и раскаянию.

— Король Йорек Бирнисон, — сказала она, — могу я поговорить с тобой? Я кладу свое оружие.

Она положила лук и стрелы на мокрый камень между ними. Йорек бросил на них короткий взгляд, и она поняла, что, если бы его морда могла выражать чувства, то на ней выразилось бы удивление.

— Говори, Серафина Пеккала, — прорычал он. — Мы никогда не воевали, верно?

— Король Йорек, я подвела твоего друга Ли Скорсби.

Черные глазки и окровавленная морда медведя застыли. Она видела, как ветер ерошит кремово-белый мех на его спине. Он молчал.

— Мистер Скорсби погиб, — продолжала Серафина. — До того как расстаться с ним, я дала ему цветок, чтобы он мог вызвать меня, если понадоблюсь. Я услышала его зов и полетела к нему, но опоздала. Он погиб, сражаясь с отрядом московитов, — не знаю, что привело их туда, почему он сдерживал их, хотя легко мог спастись бегством. Король Йорек, меня мучают угрызения совести.

— Где это произошло? — спросил Йорек Бирнисон.