Страница 26 из 44
— А для тебя? Это было важно?
— Да, мне важно быть с тобой.
Она даже не знала, что сказать.
— Ну хорошо, ты же любил бабушку, любишь маму?
— Они были со мной рядом с рождения, конечно, я к ним привык.
— Но не любишь? — она в ужасе смотрела на него.
— Валерия, — все больше раздражаясь, сказал Дэниз. — Я тебе объяснил, что я не понимаю это слово. Вот что ты имеешь в виду? Что значит…? Как должно выражаться, что я люблю свою бабушку? Что хожу к ней на могилу? Или в чем это должно проявляться?
— Но ты же скучаешь по маме?
— Нет.
— Как не скучаешь? Ты же звонишь ей регулярно. У тебя есть потребность поговорить с ней, ведь так?
— Да, это дело привычки. Я привык, что она со мной с рождения, она знает меня, она умная женщина и может дать нужный совет.
— Но ты же звонишь ей и просто так!
— Да, мне приятно, как она радуется, когда я звоню ей. И я волнуюсь, когда она долго не звонит или когда в командировках. Валерия, не смотри на меня как на чудовище. Я не черствый или бездушный. Я чувствую все то же, что и все люди, просто я более прагматичный, наверное.
— Но… о боже…
— Валерия, что тебя так поразило?
— Получается все, что ты делаешь для меня, все фальшиво? Ты делаешь, потому что так надо или потому что ты пообещал?
— Нет, мне приятно дарить тебе подарки, мне приятно быть с тобой, мне было приятно, когда ты бросилась мне на шею в офисе…
— Но ты не можешь сказать, что ты меня любишь?
— Нет.
— Н-да… То есть ты отрицаешь любовь?
— Слушай, давай так: что тебя не устраивает в наших отношениях?
— Что рано или поздно они закончатся.
— Рано или поздно все заканчивается, — ответил он, пожав плечами. Не аргумент. Для него. А для нее? — Тебя не устраивает, как я к тебе отношусь?
— Я пойду схожу в душ, — устало сказала она. Ей нужно было побыть какое-то время одной.
Вот так живешь с человеком год, а оказывается, вообще ничего о нем не знаешь!
Когда она стояла под струями воды, все пыталась разобраться, что произошло и как теперь с этим быть.
Было ощущение, что все рухнуло. Вот строили-строили и вместо «и наконец построили», все просто бах! и обвалилось с треском, но без грохота. Чего-чего, а такого она не ожидала! С другой стороны: что случилось? Ничего. Ну не верит он в любовь, ну и флаг ему в руки!
Н-да, а она уже про предложение руки и сердца размечталась. Как-то глупенько все вышло. И самое главное, он-то ей ничего не обещал. Он на самом деле ей ни-че-го не обещал. Так что злиться особо не на что. А то, что она сама себе напридумывала — ну сама и виновата!
Именно тот случай, из-за которого она и не хотела, чтобы весь офис, а вернее офисы, знали об их отношениях. Хотя с другой стороны, как тут уже что-то скроешь?! С одной стороны… с другой стороны… с одной стороны… с другой стороны…
Именно то, чего она боялась, то и произошло: она — девочка на проект. Ведь турок — он и в Африке турок. Хм! Ну значит, он для нее будет мальчиком на проект! А что? Она женщина независимая, без обязательств. В постели он просто супер! Вот до конца проекта ему и будет отводиться роль удовлетворителя ее сексуальных желаний. А любовь… Ну и черт с ней с любовью! Засунем куда-нибудь подальше, чтобы духу ее не было. Если ее любовь никому не нужна, зачем вообще тогда…
А потом, после проекта, будет невыносимо тяжело, потому что, даже если не верить в любовь, но они привыкнут друг к другу, прикипят, а потом как отдирать по живому. Мужики, наверное, из другого теста сделаны, им все эти сантименты не интересны. Значит, нужно жить проще! Не стоять тут под душем, предаваясь жалости к себе, а вообще не обращать внимания на всякие там разговоры о бывших, о любви, о будущем. Ну поговорили, поржали, надо спать — завтра на работу!
Она очень надеялась, что когда она зайдет в спальню, он уже будет спать. Ну или смотреть телевизор в другой комнате, тогда можно будет притвориться, что заснула. Но он был в спальне и ждал ее, она это чувствовала по его дыханию. А так же зная его уже не первый день, чувствовала, что он хочет заговорить с ней, но никак не может найти, что бы спросить или сказать.
Она скользнула под одеяло, отвернувшись от него. Совершенно не хотелось с ним разговаривать, ревность наложилась на разочарование и превратилась в невыносимую усталость. А еще она не знала, как совместить свой новый план с родителями, коллегами в офисе, обязательствами, которые появились у них, как у пары, за истекший год. Ведь не может же она развернуться и не пойти на день рождения, потому что на следующий день придется половине офиса объяснять, почему Дэниз был без нее. А оно ей надо?!
— Валерьюшка, поцелуй!
Вот только этого ей сейчас не хватало!
— Дэниз, пожалуйста, давай сегодня не будем играть в идеальную пару, — устало выговорила она.
Зачем она легла в постель?! Надо было посмотреть телевизор, а заодно и подумать, пока он не заснет и потом прийти в спальню. Да что ей в этой спальне — медом намазали?! Могла бы переночевать в другой комнате.
Она уже начала подниматься, чтобы уйти в другую комнату, когда он удержал ее, схватив за руку:
— Что изменилось?
— Все!
— Я тот же, что и вчера и позавчера. И ты тоже. Что изменилось?
— Все! — выкрикнула она, пытаясь вырваться, но он крепко держал ее запястье пальцами, причиняя боль. — Отпусти!
— Нет!
Он резко дернул ее, опрокинув на кровать.
Она зло усмехнулась в его нависшее над ней лицо:
— Ну и что ты этим хочешь доказать?
— Я хочу получить свой поцелуй.
— А если я не хочу?
— Хочешь! — накрывая ее губы своими.
Некоторое время она честно лежала неподвижно, отрешенно глядя в потолок, пока он целовал ее губы. Но он знал ее тело, знал, как разжечь в ней пожар. Его губы прочертили влажную дорожку от шеи до груди, взяли в плен сосок. Она даже почувствовала, как он удовлетворенно улыбнулся, когда сосок под его губами нажал сжиматься в комочек. Она пыталась вырваться, но он удерживал ее, удвоив усилия губами и языком.
— Дай мне уйти, — процедила она.
— Ты хочешь меня!
— Да! И что? — холодно спросила она, пытаясь выкрутить запястья из его цепких пальцев.
— Мы должны быть вместе! Мы всегда будем вместе, — горячо шептал он. В его голосе была паника, но она ее не услышала.
— Всегда — это до конца проекта? — почти выплюнула она, затихнув, набираясь сил для очередного рывка, чтобы высвободиться из-под него.
— И после! — он сильно тряхнул ее и снова припал к ее груди.
Вот что он врет!
— Отпусти! Не хочу тебя! — она стала вырываться не на шутку, брыкаясь ногами и руками, не боясь ударить или поцарапать. Но он был сильнее.
— Отпусти меня!
— Не могу, — покачал он головой, водя полураскрытыми губами по напрягшемуся соску.
— Дай мне уйти!
— Нет!
Она холодно рассмеялась:
— Что изменится от того, что ты меня сейчас трахнешь?
— Будет намного хуже, если я дам тебе уйти! — выкрикнул он, встряхивая ее еще раз, и вдруг наклонился к самому ее уху и прошептал: — Пожалуйста… пожалуйста! Это единственный способ, которым я могу показать тебе то, что ты хочешь услышать… Пусти меня…
Слезы брызнули из глаз. Напрягшиеся мышцы ног расслабились, и он плавно скользнул во влажное податливое тепло.
Она проиграла…
Самое обидное, когда проигрываешь сама себе. Думаешь, что ты сильная и всему можешь противостоять. Вот только сердце все равно екает, когда слышишь в коридоре офиса его голос. И внутри все переворачивается, когда он дотрагивается до тебя. Но она решила не обращать внимания на такие мелочи, жить одним днем. И сразу вроде как стало легче, или это она себя уговаривает?! По крайней мере, все ясно и понятно, и не ждешь ничего сверх того, что есть здесь и сейчас. А мечты маленьких девочек о счастье, семье и муже пусть останутся где-нибудь, но не с ней, не сейчас. Потом… потом, когда они разбегутся в разные стороны, в разные страны, можно будет порыдать-пострадать по разбитым мечтам. А сейчас чего рыдать?! Благо работа отнимает все силы и время. Да и зима выматывает. Вечный холод, темнота и мерзлота, как на улице, так и в душе. Вернее, хотелось бы, чтобы там все заледенело и не дергалось, не екало, когда видишь его… Как заставить сердце не биться часто? Как заставить дыхание не учащаться? Как заставить себя не любить?! Тем более, когда он рядом двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году!